нравится: пикой в брюхо или молотком по черепу? Подходи, козлина, сыграй в
лотерею.
тебе, волчина позорный.
перехватывая арматурину. - Только учти, Мосол, я без тебя на тот свет не
пойду. И еще одно запомни, пидорюга: тебе от меня не избавиться. Не
успокоюсь, пока тебя не завалю, понял, кочегар хренов? Так что давай,
начинай увеселение.
чувства обострились до немыслимой восприимчивости, явственно уловил
нерешительность. Ситуация сложилась патовая: Баландин не мог выбраться из
своего утла, а нападающие не могли его оттуда выковырять, не рискуя при этом
собственными жизнями. Рисковать жизнью никто из них явно не хотел. Баландин
через силу растянул губы в презрительной улыбке.
мешайте работать. Мне бугор велел эту стенку за сегодня закончить.
послушаются и уйдут. Но тут на лестнице, которая вела в подвал, послышались
шаги нескольких человек. Мосол заулыбался. Баландин тоже улыбнулся, хотя и
понял, что пропал: теперь его попросту задавят массой, затопчут ногами, а
потом опрокинут на труп штабель кирпича и скажут, что так и было..
быстрый взгляд на Мосла, почти пожалел его: Мосол явно ожидал увидеть вновь
прибывших еще меньше, чем сам Баландин.
молчали, равнодушно глядя прямо перед собой. Потом они расступились, и в
подвал неторопливо шагнул грузный приземистый человек с низким лбом и
мощными надбровными дугами. В его коротко остриженных волосах густо
серебрилась седина, а маленькие черные глаза смотрели из-под густых бровей с
недоброй насмешкой. Это был знаменитый Арон - вор в законе, пахан, великий
знаток и ревностный хранитель блатных порядков, гроза беспределыциков и
ссученных воров.
поднесенной спички, закинул голову назад, выпустил в потолок струю дыма и
посмотрел на Мосла поверх своего великолепного семитского носа.
меня спросил, дружок? Знаешь, что за это полагается?
Арончик, а меня не трожь, а то как бы пожалеть не пришлось.
говорил: где две головы, там телу каюк. Давно надо было с ними разобраться,
а я все медлил, все ждал чего-то... Зря, видно, ждал. Чего от дураков
дождешься, кроме глупостей? Старею я, наверное. Зато какой случай! А ну-ка,
возьмите его!
пытались сопротивляться, когда их пинками выбивали наружу через кирпичную
арку. Через несколько секунд Мосол стоял посреди подвала в позе распятого,
накрепко схваченный за руки с двух сторон. Лица блатных, которые его
держали, оставались бесстрастными, словно у скверно изготовленных манекенов.
Так и будешь в одиночку со всем светом воевать? Ну, говори, я жду.
руках.
как хочешь, Арон, но этого пидора я убью.
Баландин. - Потому что за ивой должок, и мне по барабану, кому его отдать -
ему или тебе.
жестом руки с зажатой между пальцами сигаретой.
ворами так не разговаривают. Слушай сюда, сявка. Будешь моим быком. Этот
мудак, - он кивнул в сторону Мосла, - твой. Остальных - тех, которые тебя
вместе с ним опускали, - не трогай, заметут. Кум тебя пасет. Будешь хорошо
работать - дам мазу. Нет - подохнешь, как пес под забором. Все понял?
пришлось повторить свой нетерпеливый жест, чтобы его псы с явной неохотой
вернулись на место.
какие-то, тупые, как валенки... Куда смотрит школа? Наша советская школа,
самая лучшая и прогрессивная школа в мире... Бык - это боец, понял? Я
называю тебе имя, а ты делаешь так, чтобы это имя стало пустым звуком. За
это ты живешь как король и ходишь в авторитете. Теперь понял? Выбирай: живой
бык или мертвый пидор.
ты назовешь, - Мосол.
есть, это, бля буду, приятно. Просто для разнообразия. Ну чего ты еще
ждешь?
резко выгибаясь, выворачиваясь из захвата, мотая головой и нечленораздельно
вопя. Его заломали, зажали ему рот, запрокинули назад голову, схватив за
волосы, и разорвали на груди рубашку.
Мосла чуть правее и ниже левого соска. - Привыкай работать чисто.
выкаченные, до краев полные животного ужаса глаза Мосла.
состряпанная из механической бритвы татуировочная машинка, комок ваты и
флакон с черной тушью. Операция заняла каких-нибудь полчаса. В конце концов
блатной протер вспухшее, ноющее плечо смоченным в одеколоне ватным тампоном,
осмотрел результаты своей работы и удовлетворенно кивнул. Баландин вывернул
плечо, наклонил голову и посмотрел вниз.
непримиримо глянула свирепо наклоненная голова готового к смертоносному
рывку быка...
непривычки - так много он не говорил уже много лет, а может быть, и никогда
в жизни.
заметил, что руки у его напарника больше не дрожат.
много, но я задам только один. Ты стихи писать не пробовал?
пипиской к забору...
бычара?
катал на скулах каменные желваки, сердито хмурился, а потом вдруг хмыкнул и
с треском ударил Чека по спине искалеченной ладонью.
сделать можно, отвечаю.
Теперь он окончательно уверился в том, что хромой волк не отступит и не
станет отвлекаться на мелочи до тех пор, пока гнилое сердце Рогозина не
остановится на середине удара.
Глава 14
кабинета, Канаш вернулся за стол и с удовольствием закурил. Его лицо с
сильно выдающимся вперед утиным носом сохраняло обычное непроницаемое
выражение, но в душе Валентин Валерьянович был доволен впервые за много
дней. Собственно, ничего неожиданного и радостного не произошло, но
очередное бесславное отступление ищеек из прокуратуры было единственным
светлым пятном на грязно-сером фоне одолевавших Канаша неприятностей.
последнее время стал необычайно раздражительным, нервным и редко выходил из
кабинета. Раньше он любил часто бывать на публике, мозоля глаза своей
демократичной улыбкой стоимостью в полторы тысячи долларов, но теперь его
положение резко изменилось. Канаш с трудом сдержал злорадную ухмылку:
признанный мастер информационного каратэ пал жертвой собственного оружия.
Десятки газет, сотни фотографов, телеоператоров, репортеров и ведущих
информационных программ с жадностью смотрели ему в спину, ожидая малейшего
неверного шага, чтобы наброситься, повалить и разодрать на части. Если бы не
эти гиены, угрозы хромого зека были бы не страшны Рогозину: Баландин не мог
предъявить ничего, кроме голословных утверждений, и при иных обстоятельствах
достаточно было бы просто обратиться в милицию, чтобы беспалый волк навеки
исчез с горизонта. В это время постучали в дверь.