игнорируют падаль, зато росомахи благодаря отличному нюху обязательно
соберутся на пиршество, а что не съедят, растащат по укромным уголкам.
сносно, он вставал и не спеша ходил вокруг поляны, но егеря не оставляла
мысль о заражении крови. Кажущаяся безысходность толкнула его на
отчаянный поступок. Поздним вечером он отправился в деревню и огородами
пробрался к избе Даши. В одном из окон светился телевизор. Егерь
прислушался. Он различил звуки бодрой эстрадной мелодии. Девушка
смотрела ?горячую десятку? второго канала, наивно считая эти ритмы
образцом нового направления в музыке.
чужого давно бы набросился их цепной пес. Сознательно умолчав об убитых
врагах, егерь рассказал ей о ранении Комбата в перестрелке с бандитами.
Без колебаний девушка согласилась помочь раненому и даже была готова
пойти на конфликт с родителями. Мать догадывалась о ее походах в лес и
встречах с егерем, но молчала, так как хорошо знала Чащина и не верила,
что он стал жестоким убийцей. А вот отец громче всех требовал изловить и
наказать егеря, причем говорила в нем не жажда справедливого возмездия,
а личная обида. Когда-то Чащин застал его над убитым оленем и забрал
оружие. По закону егерь должен был сдать браконьера властям, но пожалел
односельчанина. А отец затаил обиду. Даше приходилось действовать втайне
от него. К счастью, он мало интересовался личной жизнью дочери, так как
это требовало времени, а все свободное время отец проводил в обществе
собутыльников.
город. Год назад отец с перепоя распорол себе бок ржавым гвоздем. Кровь
из раны текла ручьем, и люди отправили его к фельдшеру. Тот перевязал
рану и назначил доксициклин как средство от гнойной инфекции. Даша
купила в аптеке этот антибиотик, набрала в магазине хлеба, чаю, сигарет
и еще кое-чего по мелочам. Сопровождаемая любопытными взглядами
односельчан, она вышла из автобуса остановкой раньше своей деревни.
Пришлось отмахать три лишних километра, но зато она незамеченной
пробралась к убежищу егеря и Комбата.
боли, а, он, стоя с перевязанной правой рукой, левой бросал в цель
тяжелый нож.
она, тяжело дыша.
но это не моя вина, а стрелка. И панику насчет моего состояния посеял
кто-то другой. Ты даже можешь догадаться, кто именно, - ответил Комбат.
тот свет отправляли! Ты сегодня ходишь, улыбаешься, к женщинам
пристаешь, а завтра бац - гангрена. Так что давай, Борис, лечись и не
спорь.
очаровательная девушка, - сказал Комбат.
нервно выкладывать из сумок покупки. Комбат невольно посочувствовал
бедной девочке. Несколько километров она тащила больше чем полпуда - и
все ради того, чтобы он был сыт и здоров. Ему и в самом деле стало
неловко за то, что он нормально себя чувствует, ходит, развлекается
метанием ножа, а не лежит без сил с воспаленной раной.
вскипевший котелок. - Борис, завари траву и чай.
неуловимо напоминал маленького ребенка. Во всяком случае, выражение лица
было как у карапуза, случайно обнаружившего под кроватью затерявшуюся
любимую игрушку. Он щедро насыпал заварку на дно кружки, залил ее
кипятком и с наслаждением вдохнул знакомый аромат. Слегка охладив кружку
в холодной воде, он зажег сигарету и стал отхлебывать чай, перемежая
чаепитие с глубокими затяжками. При этом Комбат напряженно размышлял о
чем-то и, затушив сигарету, по старой привычке произнес вслух: ?Нет,
Петрович, ты не прав?.
а я тебе говорю - успеется.
лесу остаток жизни? - поддел его егерь.
ответа. Он твердо сказал:
Москве. Он не поедет от нечего делать за тридевять земель людей
стрелять. И действует он не сам, а по заданию уголовников, имеющих к
национальному заповеднику огромный интерес. Настолько огромный, что они
как мух убивают случайных людей.
точили зубы на Междуреченск, а ты им невольно помог, развязал руки. Я
все думал, что им здесь надо, и так прикидывал и эдак. Понимаешь, тут
ведь нет ничего, кроме рыбы и зверя. Видимо, они хотят возить сюда
иностранцев на охоту и рыбалку. Но иностранцы - люди капризные, им
комфорт подавай. Значит, в заказнике скоро начнется большое
строительство.
губернатору, - ляпнул наивный егерь.
человек! С ними организаторы договорились в первую очередь. Сначала
превратили тебя в серийного маньяка-убийцу, а затем пообещали убрать,
чтобы начальники могли спокойно охотиться. Разумеется, выторговали себе
за это лакомый кусочек заказника. Если ты теперь сдашься властям, то в
тюрьме можешь не дожить даже до первого допроса. У таких серьезных
деятелей наверняка все схвачено. Мы с тобой можем попробовать пробраться
в Москву. Там у меня есть надежные друзья, они тебя в буквальном смысле
сделают другим человеком. Но тогда Междуреченску конец. Мало было здесь
начальничков с ружьями, так еще иностранцы объявятся! Знаю я их. У себя
дома каждую травинку берегут, а у нас за свои деньги готовы после себя
лунную пыль оставить. Не все, конечно, но и таких хватает. Я вот думаю,
ты же, Петрович, целый полк солдат за нос водил, неужели мы с десятком
бандитов не совладаем? Нам бы того киллера живым взять и хорошенько
допросить, выбить у него имена заказчиков или хотя бы посредника. Если
выведем мерзавцев на чистую воду, то и с тебя снимем подозрения, и
строительство прекратим. С четырьмя трупами им никакой губернатор не
поможет...
беспокоила Комбата, хотя внешне она смотрелась устрашающе. Не хватало
иглы хирурга, чтобы привести ее в порядок. Рублев утешил себя тем, что
собачьи укусы тоже не зашивают - и ничего, затягиваются. Они много
ходили по лесу, то вместе, то по отдельности, однако всякий раз
безуспешно. И наконец, когда Рублев в порядке очереди стряпал
незатейливый ужин, из-за темнеющих деревьев, подобно громадной летучей
мыши, вынырнул Чащин и, задыхаясь от быстрой ходьбы и возбуждения,
выпалил только одно слово:
Глава 25
автобуса их выгрузили посреди чащи, где деревья тесно обступили дорогу,
оставив просвет лишь для легкового автомобиля. С вещами в руках они
долго шли по лесу и наконец оказались у неширокой быстрой реки. Чуть
поодаль от берега стояли два кирпичных домика. Один, поменьше, - для
охраны, второй, побольше, - для рабочих. Дома возвели торопливо, за
неделю, они лишь укрывали людей от дождя и холода. Ни электричества, ни
воды к ним не подводили. Дом рабочих состоял из прихожей, кухни и трех
комнат, двух больших и одной маленькой - для Райхлина. В комнатах стояли
добротные русские печи, которые должны были спасать людей от лютых
зимних морозов. Спасать их от скуки хозяева даже не подумали или
посчитали напрасным занятием. Они ведь сюда работать приехали, а не
развлекаться. Впрочем, с десяток оснащенных удочек были свалены в углу
прихожей.
настолько ослабшими пружинами, что под тяжестью людей они прогибались до
самого пола. Казалось, кровати взяли на свалке, куда их вышвырнули после
первого за последние сорок лет обновления интерьеров в доме отдыха.
Постельные принадлежности, видимо, подобрали на той же свалке. В комнате
Райхлина все было гораздо пристойнее: нормальный диван, благоухающее
белье, даже однотумбовый письменный стол. Владельцы сразу
продемонстрировали, что инженер - белая кость и рабочие должны не
дружить с ним, а завидовать ему. Разобщить инженера и рабочих решили на
всякий случай - вдруг Райхлин опять вздумает обокрасть хозяев.
могли лишь приказывать и наблюдать. Да и Тарзан не был уверен, что за
ним не следит пара цепких глаз. Ведь сами по себе рабочие не могли
красть рубины. То есть они были способны сунуть найденный самоцвет в
карман и любоваться им под одеялом. Или устроить тайник и прятать туда
камни. А как их оттуда достать? Рабочие даже ориентировочно не знали,
куда их привезли. В дороге были зашторены не только боковые окна, но и
кабина водителя. Можно было, конечно, забрать камни из тайника сразу
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Конюшевский Владислав
Круз Андрей
Пехов Алексей