что-нибудь новенькое. По уездам опять банда Маслюка гуляет. Двести сабель.
Ограблен банк. Сожжены три паровоза в депо. Ограблен и убит ювелир
Корсунский... Ладно, закрывайте, - махнул Титаренко рукой: он не видел
с_и_ю_м_и_н_у_т_н_ы_х_ реальных возможностей найти, задержать убийцу
Чернецкого, Мадера, Пирятинского и других; речь шла для него в конце
концов о каких-то похищенных бумагах, а тут - ограблен банк, сожжены
паровозы, у убитого ювелира унесены золото, драгоценности.
На нем я написал: "Дело расследованием не закончено. Бесперспективно".
Поставил свою фамилию и возвратил папку Титаренко...
же сотрудник..."
толщей времени. И выйдя на поверхность, в сегодняшний день, преодолев
расстояние в семьдесят четыре года, он поймал себя на мысли, что, читая
повествование следователя губернского суда Агафонова, иногда непроизвольно
предугадывал слова и действия его почти безошибочно. И объяснение этому
было самое простое: и семьдесят лет назад, и сегодня тайное познавалось
той же логикой, обретшей необходимые профессиональные стереотипы.
Расследовал Левин за свою жизнь немало убийств. Чем отличались многие его
рассуждения, вопросы, поступки, выводы от агафоновских? В сути своей
ничем. Разве что в деталях, связанных с конкретными обстоятельствами, их
спецификой...
закрыл его, и как бы в наследство оставил Левину два вопроса: какие бумаги
похищал Иегупов, и что связывало его с Кизе, которого он убил спустя
тридцать лет? Нужно ли их выяснять? Они не входили в перечень услуг,
оплачиваемых Анертом. Однако...
их аккуратно разложил на полки шкафа, часть, которую надо постирать (а
стирал он сам, боясь, что в прачечной все перепортят, изорвут), затолкал в
плетеную ивовую корзину, стоявшую в ванной. Затем протер мягкой тончайшей
замшей фотокамеры, сложил пустые кассеты в специальный ящик, принял душ и
собрался ложиться отдыхать. Он устал. Самолет из Симферополя вылетел с
опозданием на шесть часов.
Локоток удивился: кто бы в такое позднее время? Глянул на часы. Половина
двенадцатого. Соседка? Локоток пошел к двери. Сбросил цепочку, открыл.
дверь.
разных весовых категориях.
перепродавал, фарцевал. Тебе просто всю жизнь фарт шел.
Только прилетел, устал.
Помоги, пустяк нужен. Хорошо заплачу, ты ведь бабки любишь. Нужен трамблер
к "Ниве". Срочно.
озабоченный.
для того, Басик, чтоб ты поставил трамблер, сел на эту "Ниву" и навсегда
исчез с моих глаз, а дорогу в этот дом забыл.
обидеться могу.
ведь могу и в челюсть завалить. Но я человек гостеприимный.
кооператив "Днестр". В Боровичах. Спросишь там дядю Веню. А "мочить" меня,
Басик, не пробуй, захлебнешься.
у них! Чего ж мне опять в Боровичи гнать?!
рихтовочные работы.
"Днестра"?
Получишь трамблер. Уплатишь, сколько потребуют. Все, Басик. Спокойной
ночи...
ней цветные стеклышки, когда крутил эту трубочку вокруг оси и осмотрел, с
помощью запресованного зеркальца складывались из хаотического разброса в
четкий симметричный витражный узор. Наверное, почти все дети мира
когда-нибудь да забавлялись такой игрушкой. То, чем занимался Левин
несколько последних недель, напоминало ему эти случайно брошенные
стеклышки. И сейчас он, как бы приставив к ним зеркальце, вертел эту
трубочку жизни, разглядывая складывавшиеся узоры. Если Тюнен убит, то кто
это сделал? В поле зрения трое. Он рассматривал каждого, как возможного
убийцу, делал допущения, умышленно отказавшись искать то, чем можно тут же
все опровергнуть.
узнать, что в Германии имеется приличное наследство, которое отец получать
не пожелал. На этой почве мог возникнуть конфликт, тем более, что во время
беседы Левина с Александром тот дал понять, что эмиграцию немцев он
воспринимает как нормальное явление, даже одобрительно.
знает, только ли хорошее тянулось оттуда. Не было ли чего-нибудь в прошлом
такого, что подтолкнуло Иегупова к желанию избавиться от Тюнена. О его
приезде в Старорецк никто не знал, нигде он, так сказать, не отметился,
явился на квартиру к Иегупову, где его никто не видел, исчез так же.
Иегупов, хоть и в возрасте, однако физически очень сильный. Левин помнил
его могучий торс и крепкие мускулистые руки. Иегупов и Тюнен могли
смертельно поссориться по очень давнему поводу, о котором знали только они
и о котором Левин никогда не узнает. Было, было что-то в поведении
Иегупова, что привлекло внимание: то ли настороженность, то ли испуг, то
ли подозрительность.
получил утром, едва пришел на работу. Подозрения Левина о причастности
Локотка к исчезновению Тюнена иногда казались зыбкими. И билет, и плащ
могли попасть к Локотку самым неожиданным и относительно невинным путем. А
то, что он взял плащ ради денег - это нравственная сторона. Но и убийство
возможно. Зачем? Что могло быть у Тюнена такого, что прельстило Локотка.
Бессмысленное убийство. Левин знал немало таких случаев. После, на допросе
убийца говорил: "Бес попутал"...
Тюнена. Живого или мертвого. Левин чувствовал, что Михальченко настроен в
отношении Локотка решительней и определенней, и пытался внушить ему более
осторожную меру в оценках, хотя понимал, что чутье и опыт
Михальченко-оперативника тоже чего-то стоят. Но утренняя телеграмма вдруг
возбудила в Левине беспокойство, оно выпирало из телеграфных слов
Михальченко. Да еще совет его обратиться за помощью к Остапчуку. За какой
помощью? Задержать Локотка? Не станет Остапчук этого делать, нет у него
оснований, не пойдет он на это.
попросить связаться с участковым, с которым Левину проще будет заявиться к
Локотку, хотя понимал, что в случае необходимости не сможет у Локотка даже
взять подписку о невыезде. Но выбора не было. Он набрал номер телефона
Остапчука. Ждал долго, никто не отвечал. Мог, конечно, позвонить
начальнику райотдела, кому-нибудь из замов, которых хорошо знал, но не
стал, что-то унизительное почувствовал в этом, в былые времена все
выглядело бы иначе. Он позвонил дежурному.