налепили на несущие стальные тросы пластиковую, похожую на жевательную
резинку взрывчатку с вкрапленными внутрь дистанционными взрывателями. Вот и
все.
тратить время на долгий и не самый комфортный спуск, ушли через окно в
подъезде, оставив часть инструментов и краску на рабочем месте. Люльку
подняли еще выше и оставили как есть. Ограждение сняли.
предшествующие дни. Наверное, они нарушали технику безопасности, но так им
было удобнее: не надо таскать ведра и инструменты в далекую подсобку, не
надо терять время на утренние подъемы-спуски. Загнал люльку вверх - и топай
домой. Кто там, под крышей, до их средств производства доберется?
сразу к третьему. Его должна была сгубить любовь к автомобилям. У него была
роскошная, с форсированным двигателем иномарка. Он гонял на ней
самозабвенно, мало обращая внимания на ограничительные знаки. Все трое его
прав были издырявлены гаишными компьютерами за превышение скорости. Похоже,
единственным, кто мог усмирить его страсть к лихачеству, был я.
следующего несчастного случая. Любой ночной вояж сам по себе небезопасен.
Одиноко бредущая фигура позднего прохожего привлекает к себе внимание как
представителей власти, так и мелких преступников. Встреча что с теми, что с
другими особой опасности не представляла, но сильно отвлекала от выполнения
основной задачи. Старое конспиративное правило гласит: если можешь избежать
осложнений, избегай их, если не можешь - подумай еще раз, вывернись
наизнанку и все-таки постарайся избежать. На случай встречи с хулиганами я
припас крупную сумму денег, чтобы откупиться, и, если денег будет
недостаточно, пистолет Макарова, чтобы пугнуть. Для объяснений с органами -
заполненное на вымышленное имя удостоверение следователя по особо важным
делам. Бланк удостоверения со всеми необходимыми штампами и печатями я взял
из резидентского контейнера, фотографию мне в моем присутствии изготовили в
ближайшем ателье. Теперь я не просто бродил по улицам, а выполнял
следственную работу, и встретившиеся патрули не только не могли навредить
мне, но были обязаны оказать моей персоне всяческое содействие и почтение.
Обеспечив надежное прикрытие, я приступил собственно к делу. Прямым
солдатским шагом подойдя к автостоянке, я сунул в нос сторожа удостоверение
и пошел проверять номера машин.
сразу, но для проформы до нее осмотрел еще дюжину. Я обходил автомобили
вокруг, наклонялся, вставал на колени, заглядывал под днища, щупал
протекторы. Сторожу скоро наскучило наблюдать за странными телодвижениями
ночного визитера, и он ушел в теплую дежурку. Еще с полчаса я честно
исполнял необходимую, но вообще-то совершенно бессмысленную работу и лишь
после этого подошел к машине, ради которой я здесь и оказался. Бросив на
землю заранее прихваченный кусок полиэтилена, я нырнул под днище и обмазал
тормозной шланг и рулевую тягу пластиковой взрывчаткой. Исполнив работу, я
не ушел сразу, а еще четверть часа шатался по стоянке, записывая номера,
соскребая с крыльев засохшую грязь, задумчиво массировал пальцами правой
руки виски, приговаривая: "Н-да! Теперь все ясно!" - то есть делая все то,
что и должен делать согласно многочисленным кино- и телеверсиям особо
важный следователь. И хоть зритель у меня был единственный, играл я в
полную силу своего драматического таланта.
уронил честь своего ни разу не надеванного мундира. Он совершил
преступление путем угона легкового автотранспортного средства. Вернее, он
совершил шесть преступлений, потому что угнал не одну, а шесть автомашин.
Нечестно получается! Один может рассчитывать только на свои силы, другие
еще и на лошадиные. Несправедливо! А то, что машин шесть, так и враг не
один. Мне на одной и той же легковушке разъезжать - все равно что
саморекламой заниматься. Я не автолюбитель, я профессионал!
автотранспортных единиц, я расставил по городу с таким расчетом, чтобы
можно было легко ими воспользоваться. Шесть планируемых акций - шесть
автомобилей, шесть импровизированных стоянок. Война была подготовлена,
войска выведены на исходные позиции, театр скорых военных действий исползан
и изучен до последней кочки, ближние и дальние тылы обеспечены, насколько
позволяли стесненные обстоятельства, засады замаскированы, мины
установлены, наблюдательные пункты оборудованы, кухни подведены. Больше,
чем было сделано, сделать было нельзя. Пора было поднимать личный состав в
атаку.
полковой трубач и, прижав к губам свою трубу, сыграл сигнал атаки. Или
комиссар, задрав правую руку с зажатым в ней пистолетом, прокричал: "За
Родину! За!.." Или, в крайнем случае, убеленный сединами боевой генерал
поднял бы трубку полевого телефона и по-простому сказал: "Вперед, сынки!"
я. Мне и надлежало трубить, кричать и жалеть идущих в пекло сынков. Я
должен был начинать, вести, развивать и завершать задуманную мной же атаку.
Мне в ней погибать и побеждать.
скамейку возле дальнего подъезда и, развернув газету, стал ждать. Ждал я,
как и предполагал, 25 минут. За эти дни я хорошо изучил график приходов и
уходов каждого приговоренного и мог с большой долей вероятности просчитать
время их перемещений. Первый появившийся обреченный был весел и оживлен,
как и следовавший подле его правого плеча телохранитель. Мой подопечный
имел дурную привычку бегать по утрам трусцой. Он думал, это сбережет ему
здоровье. Он предполагал долго жить.
уперся в слегка выступающую над другими сигарету. Вообще-то это была не
сигарета, а пусковая кнопка, а сама пачка заряжена не табачными изделиями,
а хитрой электроникой. Да и была она не пачкой, а электронным дистанционным
пускателем. Легкий нажим. Полторы сотни сопротивлений, микросхем и
конденсаторов преобразовали движение моего пальца в радиоэлектронный
импульс, который, сорвавшись со стержня антенны (расположенной рядом с
кнопкой сигареты), достиг микроприемников. Те дешифровали принятый сигнал,
превратив его в слабый, но достаточный для взрывателей электрический
разряд. Взрыватели одновременно сработали. "Пластик" взорвался, разом
обрезав удерживающие люльку тросы. Микровзрывы были очень тихие и очень
действенные. Они разрушили только трос и ничего вокруг. Люлька вздрогнула и
бесшумно рухнула на ничего не подозревающие головы обреченных мною на
смерть людей. Они даже не почувствовали боли, когда триста килограммов
металлических труб, досок, краски и полупустых, привязанных к раме ведер
раздавили их. Специального состава взрывчатка сгорела, не оставив никаких
следов, кроме распушенных концов непонятно по какой причине оборвавшихся
тросов. Кое-что могла бы объяснить специальная экспертиза, но кто ее в этой
глуши будет делать.
места случайной трагедии. Не люблю я наблюдать размозженные трупы. Пройдя
два квартала, я остановился у "своего" "Москвича", на всякий случай
осмотрелся вокруг и, запустив мотор, неторопливо, соблюдая все дорожные
правила" покатил к объекту ' 2.
окна и изжевал уже вторую порцию сосисок с гарниром. Сосиски были
противные, гарнир им соответствовал. При такой нерасторопности будущего
покойника я мог запросто заработать хронический гастрит из-за чрезмерного
потребления недоброкачественных продуктов. Счастливы простые люди: они едят
где и когда хотят и, главное, что хотят. Мне бы отодвинуть тарелку с
недоеденной пищей, вписать пару ласковых предложений в одноименную книгу и
пойти в ближнюю поликлинику промывать надорванный желудок. Но не могу.
Очень мне это кафе нравится... расположением входной двери и окон. Еще два
стакана чаю с пирожком - и придется уходить, перенося операцию на вечер. А
это значит еще по меньшей мере одна порция сосисочного яда внутрь. Уж лучше
бы сейчас отмучиться, но я не могу обращать на себя внимание чрезмерным
аппетитом. Люди в моем положении не должны претендовать на пищевые рекорды
из Книги Гиннесса. Им излишнее любопытство, чем бы оно ни было вызвано,
дивидендов не приносит. Но мне повезло. На последнем глотке чая объект
объявился. Машина остановилась возле тротуара на своем обычном месте.
Теперь от ее дверцы до двери подъезда жертве нужно было пройти пятьдесят
метров.
стены дома. Возле самого подъезда мне стало плохо. Я прислонился к двери и
схватился за горло. Вот и долгожданное освобождение от ужасных
общепитовских сосисок, плавающих в общепитовском же чае. Уж как-нибудь без
поликлиник обойдемся, своими силами. Вот сейчас! Вот-вот!
телохранитель и брезгливо отбросил меня в сторону.
судорожным зажиманием рта ладонью и подозрительными бульканиями (а зачем
мне показывать полное лицо, если можно только половину?), я отскочил на два
шага, больно наступив каблуком на ногу объекту покушения. Одновременно
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий