не случилось. Сегодняшняя ночь не принесла неприятностей
никому, кроме разве что трех разбойников, прятавшихся в Долгом
Лесу. Их изловили и под стражей ведут в замок. Убийство,
которого я так страшился, удалось предотвратить, и теперь беда
миновала. Я говорил тебе, отец аббат, что чем быстрее мы
нагоним этих молодых людей, тем лучше будет для одного из них,
а то и для обоих. Так оно и вышло. Мы нагнали их как раз
вовремя, и это принесло пользу обоим.
оба видели кровавый след на рубахе. И ты сам сказал, что мы
приветили под своим кровом убийцу. Ты по-прежнему так считаешь?
ты полагаешь. Думаю, что все окончательно разъяснится, когда
вернутся Оливье де Бретань и Люк Меверель, а пока еще остаются
кое-какие вопросы. Но одно я могу сказать с уверенностью:
сегодня вечером все разрешилось наилучшим образом, и нам
остается лишь благодарить Всевышнего.
Вам обоим надобно отдохнуть. Может быть, прежде чем отправитесь
спать, вы зайдете ко мне, подкрепитесь и освежитесь вином?
Хью, -- но я и так припозднился. Боюсь, что моя жена уже начала
беспокоиться, а мне не хотелось бы ее волновать.
отговорился, -- сказал Кадфаэль, провожая Берингара к воротам,
где тот оставил коня. -- Я засыпаю на ходу, и сейчас даже
хорошее вино меня не взбодрит.
горизонтом, когда Оливье де Бретань и Люк Меверель медленно
въехали в ворота аббатства. Они и сами не смогли бы сказать,
далеко ли забредали в своих ночных скитаниях, ибо оба плохо
знали здешние края. Когда Оливье догнал Люка и осторожно
попытался заговорить с ним, тот не ответил, а продолжал брести
по лесу наугад, не разбирая дороги, ничего не слыша и не
замечая вокруг. Однако со временем где-то за гранью своей
отрешенности Люк почувствовал, что этот терпеливый,
неназойливый, но неотступный преследователь не враг ему, а друг
и желает только добра. Когда Люк, окончательно выбившись из
сил, повалился в густую траву на опушке леса, Оливье спешился,
привязал в сторонке своего коня и прилег неподалеку -- не
слишком близко, однако же так, чтобы Меверель мог видеть его и
знать, что он терпеливо ждет. После полуночи Люка сморил сон,
что было для него величайшим благом, ибо молодой человек,
лишившись цели, поддерживавшей в нем волю к жизни на протяжении
двух последних месяцев, был полностью опустошен. У него не
осталось ничего, кроме неизбывной печали. В таком состоянии он
и смерть принял бы с благодарностью, ибо не переставал
терзаться горькими воспоминаниями: его лорд умер у него на
руках, и несмываемое кровавое пятно обагрило не только рубаху,
но и сердце молодого человека. Он хранил рубаху как залог
ненависти и грядущего мщения. Но теперь все миновало, и сон
должен был принести ему избавление.
когда ранние птицы только начинали оглашать своим пением
дремлющий лес, и, открыв глаза, увидел склонившееся над ним
лицо -- незнакомое, но дружелюбное и доброжелательное.
догадываясь, что этот незнакомец наверняка знает ответ.
том не было нужды. Для тебя он умер. Ты можешь забыть о нем.
менее принял на веру. Присев в густой прохладной траве, он
огляделся. К нему постепенно возвращалась способность
воспринимать мир. Он снова чувствовал сладкий запах земли и
видел, как в бледном, предрассветном небе тают последние
звезды. Люк внимательно всмотрелся в лицо Оливье, который молча
улыбнулся в ответ.
Бретань, и я служу Лорану Д'Анже, вассалом которого был и твой
лорд. Я хорошо знал Рейнольда Боссара, мы вместе приплыли из
Святой Земли в свите барона Лорана и были друзьями. А сюда я
приехал для того, чтобы передать послание некоему Люку
Меверелю. Как я понимаю, это ведь и есть твое настоящее имя.
головой.
Боссар. Она просила сказать, что ты нужен ей, она ждет твоего
возвращения и никто не может тебя заменить.
оцепенении, не сразу понял, что означают эти слова, или не
вполне поверил сказанному. Во всяком случае, в нем вновь
пробудилась воля к жизни, но он не выказывал ни малейшего
намерения что-либо предпринимать, хотя был готов следовать
указаниям нового знакомого.
рассудительно заявил Оливье и поднялся на ноги. Тут же поднялся
и Люк.
продолжал Оливье, и Люк сделал что было сказано. Словно
ребенок, он подчинялся, не размышляя и не задавая вопросов.
прикорнувшего в траве посланного Хью конюха с двумя оседланными
лошадьми. Оливье забрал своего коня, а Люк легко и свободно, в
силу выработанной годами привычки, вскочил на свежую лошадь.
Если разум его прояснился еще не полностью, то тело сохранило
былые навыки. Конюх, позевывая, поехал впереди, указывая им
путь.
только когда они были уже на полпути к Меолу, неожиданно
заговорил первым.
промолвил он с болью и надеждой в голосе. -- Это правда? Я ведь
покинул ее, не сказав ни слова. Что она после этого могла обо
мне подумать?
свои основания на то, чтобы уйти, так же как у нее есть свои,
чтобы ждать твоего возвращения. Я проехал пол-Англии, повсюду
справляясь о тебе, -- и все это по ее просьбе. Тебе этого мало?
промолвил Люк, оглядываясь на уходившую за горизонт
длинную-длинную дорогу. Он действительно не рассчитывал когда
бы то ни было возвратиться даже в Шрусбери, не говоря уже о
далеком маноре на юге. Но все обернулось иначе и теперь он ехал
верхом рядом с этим невесть откуда взявшимся Оливье,
направляясь в аббатство. По узенькому деревянному мостику они
пересекли Меол -- тот самый ручей, через который Люк перебрался
вброд, покидая обитель, и, миновав мельничный пруд, въехали в
монастырские ворота. Там они спешились, и шерифский конюх, не
теряя понапрасну времени, повел лошадей в стойло.
по-видимому, еще не до конца осознавая, где он, почему и что
происходит, хотя жизнь постепенно возвращалась к нему. В этот
ранний час монастырский двор был пуст. Впрочем, нет -- не
совсем. На ступеньках крыльца странноприимного дома, не сводя с
ворот сосредоточенного, бесконечно терпеливого взгляда сидела
девушка. Как только Люк спешился, она поднялась, сбежала по
широким ступеням и быстрым, легким шагом поспешила к нему. И
тут он понял, что это Мелангель. Люк узнал ее и в этот миг,
казалось, заново увидел весь мир -- каменные стены у нее за
спиной и даже гравий под ногами обрели объем, форму и цвет. В
тусклом свете раннего утра он отчетливо различал тонкие, нежные
черты. Жизнь вернулась, но вместе с ней вернулась и боль...
на губах -- слабая, робкая улыбка. В нескольких шагах от Люка
она заколебалась, помедлила, и тут в глаза ему бросилась темная
отметина -- след его удара. Люк содрогнулся, от жгучего стыда
он готов был провалиться сквозь землю. Ноги едва держали его.
Неверным шагом, спотыкаясь, бросился он навстречу Мелангель,
которая приняла его в свои объятья. Упав на колени, Люк спрятал
голову у нее на груди и зарыдал. Лицо и душу его омывали слезы,
очищающие и целительные, как вода из источника Святой Уинифред.
Хью Берингар, Оливье и Люк явились в аббатские покои, дабы
окончательно прояснить все обстоятельства, связанные с гибелью
Рейнольда Боссара и последовавшими за нею событиями, Меверель
Самойлова Елена
Орлов Алекс
Свержин Владимир
Ларссон Стиг
Василенко Иван
Лондон Джек