жителям куда серьезнее ущерба от поборов того же Шарлаха, чьим владением
тень Ар-Аяфы считалась вот уже несколько лет. Однако еще случая не было,
чтобы военные и разбойничьи корабли входили в гавань вот так, колесо к
колесу.
враждебными Харве кимирцами, что выразилось сразу же после входа в порт. В
разговоре с местными властями он при свидетелях с военной прямотой назвал
чью-то повязку намордником, изрядно этим смутив обоих своих соратников, тоже
прикрывавших лица. Сам караванный своего промаха, естественно, не заметил и
продолжал держаться с высокомерием победителя. Он даже не требовал, он
ставил условия. Ар-Маура, которому с самого начала податься было некуда,
только покряхтывал, а помрачневший Шарлах, кажется, всерьез начинал жалеть,
что связался с голорылым. Подробности беседы стали каким-то образом известны
всем, и вскоре оазис тихонько и угрожающе загудел, как растревоженное осиное
гнездо. Это чувствовали все, кроме караванного.
поздно должна взбунтоваться против Харвы. Вряд ли это произойдет в ближайшее
время, но, в общем, мятеж неизбежен. Пока столица посылает в походы таких
караванных, как Хаилза, повод к бунту всегда найдется... Потом в душе
досточтимого возникла досада на пьяницу Ар-Шарлахи. Раз уж злая луна послала
тебе удачу и дала в руки прекрасный корабль, а самое главное - славу,
привлекающую к тебе людей, можно ли упускать такой случай! Восстань сейчас
Ар-Шарлахи на Улькара... Здесь судья спохватился. Ну, допустим, восстал. И
что было бы? Да, конечно, велик соблазн арестовать дурака Хаилзу, помириться
с Ар-Шарлахи и развить над Пальмовой Дорогой ослепительно белое знамя
мятежа... Но что потом? Харва еще сильна. Очень сильна... А просить помощи у
Кимира - это совать голову в пасть очередного хищника.
дважды. Во-первых, он не правильно определил сроки, а во-вторых, повод к
возмущению тени Ар-Аяфы подал не Хаилза, а, как это ни странно, Шарлах.
Караванного всегда приводило в неистовство, если кто-то из его подчиненных
болтается без дела. Он приказал выставить караулы на улицах, и вот, стиснув
зубы, знаменитый разбойник с десятком своих людей отправился на рыночную
площадь, до которой, впрочем, так и не добрался.
осведомляясь, почему он до сих пор не скинул повязку. Голорылый так
голорылый, чего уж тут стесняться! .. Потом за маленьким отрядом увязался
какой-то нищий и, шамкая, принялся стыдить главаря, поминая ему прежние
налеты и нынешнее бесчестье. Сначала Шарлах старался не обращать на него
внимания, но потом к процессии стали присоединяться посмеивающиеся зрители,
и на улице стало довольно людно. Пришлось остановиться и цыкнуть на
осмелевшего оборванца. Тот, однако, чувствуя поддержку толпы, не унялся,
напротив, повысил голос и принялся уже не стыдить, а обличать. Тогда-то и
были произнесены роковые слова, решившие судьбу тени Ар-Аяфы.
из-за пояса тесак, и нищий опустился в пыль с раскроенным черепом. Это
убийство послужило как бы сигналом. Толпа взвыла и кинулась на маленький
отряд, тут же ощетинившийся клинками. К гавани удалось пробиться лишь
шестерым, считая самого Шарлаха.
что восстание было подготовлено заранее. Слишком уж слаженно действовали
мятежники. Откуда-то взялись главари, замелькали длинные, запрещенные указом
клинки, стража, потеряв чуть ли не треть состава, затворилась в бараках, а
стоящим в порту кораблям пришлось выдержать серьезный штурм. Нечего было и
думать о высадке десанта, и караван, бросив на произвол судьбы стражников
тени, пополз, отбивая все новые и новые наскоки, к выходу из порта. План
караванного Хаилзы был прост: зайти против солнца и поджечь оазис боевыми
зеркалами. Напрасно судья Ар-Маура и Шарлах умоляли его не делать этого -
упрямый Хаилза и слышать ничего не хотел. Мятежники тоже прекрасно понимали,
что их ждет, если каравану удастся вырваться из гавани, и последний их
отчаянный натиск был отбит чудом. От внимания караванного не ускользнула еще
одна странность: самым яростным атакам подвергся почтовик Шарлаха, вероятно,
успевшего крепко досадить местным жителям, зато корабльАр-Мауры прошел,
можно сказать, беспрепятственно. Давя огромными колесами трупы
бунтовщиков, ?Саламандра? пронесла пятнанные кровью борта извилистым
песчаным коридором и вывела караван в пустыню. А дальше досточтимый Хаилза
даже не сразу поверил своему счастью: с юга под всеми парусами к тени
Ар-Аяфы, сверкая тараном и страшными серпами, сияя позолотой нежно-розовой
кормы, приближался боевой двухмачтовик с бьющимися по ветру ослепительно
белыми рваными вымпелами. ?Самум?.
смысла. Знай Ар-Шарлахи о том, что сейчас творится в порту, он бы, конечно,
бросил ?Самум? правее и попробовал прорвать левый фланг развертывающегося
каравана, с тем чтобы проскользнуть в мятежную гавань. Предстоящий бой
казался ему заведомо безнадежным, но и уклониться от схватки не было
возможности. Единственное мыслимое решение, атака на головной корабль, тоже
не могло привести к успеху, поскольку караванный, конечно же, предвидел этот
вполне естественный ход. Тем не менее Ар-Шарлахи приказал атаковать
?Саламандру?.
злая луна! Увидев среди атакующих знакомый почтовик, Алият обезумела,
кинулась с палубы в рубку и, оттолкнув одного из разбойников, стала за
штурвал сама.
рогатое рулевое колесо. - На своих? С голорылыми?
***
безнадежность, что махнул рукой и отступил. Все это уже не имело ни
малейшего значения. Он проигрывал бой в любом случае.
не безразлична. Сверкая медью тарана, ?Самум? тяжко двинулся на хрупкое
суденышко, отчаянно пытающееся увернуться от разящего удара. И, нужно отдать
должное Шарлаху, маневр он провел блестяще. ?Самум? таранил пустоту, а
оскаленный серп левого колеса прошел в расстоянии шага от низкой кормы
почтовика. Однако внезапный этот ход несколько расстроил первоначальные
планы досточтимого Хаилзы. Теперь ?Саламандра?, легкая каторга Шарлаха и
?Самум? оказались расположенными на одной линии. Впрочем, это тоже ничего не
меняло: промахнувшись по почтовику, Алият подставила розовый борт ?Самума?
кораблю Ар-Мауры. Именно с этого момента все участники боя перестали вдруг
понимать, что происходит.
а потом на нем сработала катапульта. Косматый клок смоляного огня всплыл над
пустыней и расплеснулся пылающим озерцом в десятке шагов от ?Саламандры?.
Караванный выругался и приказал отсигналить судье, чтобы немедля шел на
таран. В ответ в темное от зноя небо воспарил еще один зажигательный снаряд.
Теперь уже ошибки быть не могло: первый выстрел не был случайным - ?Бархан?
обстреливал ?Саламандру?.
стала совершенно ясна: судья Ар-Маура, подгадав решающий момент, перекинулся
на сторону своего давнего дружка, выровняв соотношение сил. ?Главное -
вовремя удрать?. Верный этому разбойничьему правилу, Шарлах развернул
каторгу и повел ее в обход двух кораблей досточтимого Хаилзы. Следом
устремился ?Самум?, по-прежнему ведомый Алият, не видевшей уже ничего, кроме
ненавистного Шарлаха.
имеет дело со всеобщим заговором, что изменил точно так же, как Ар-Маура, и
теперь вместе с ?Самумом? начинает атаку на левое крыло. Склонный к острым
решениям, что не раз выручало его в недавнем иде по тылам Кимира, Хаилза
метнулся к югу с целью оторваться от противника, обогнуть тень Ар-Аяфы и,
зайдя против солнца, зажечь ее зеркалами. Таким образом он связал бы руки
мятежникам в самом оазисе, лишив их возможности прийти на помощь
увеличивающемуся прямо на глазах разбойничьему каравану.
знакомые до дрожи белые лоскуты. Лишь тогда на борту ?Самума? поняли
наконец, что происходит. Внезапно воскресший Ар-Шарлахи оттащил от штурвала
бьющуюся, визжащую Алият, и розово-золотой двухмачтовик двинулся вслед за
?Барханом? - догонять караван досточтимого Хаилзы. А из гавани уже выползали
две каторги и парусник - мятежники шли на выручку Шарлаху. Настоящему
Шарлаху, а не тому, чья почтовая каторга удирала как можно дальше от оазиса,
колеблясь вместе с зыбким от зноя горизонтом.
прочно повис на хвосте, не давая времени построить фалангу зеркальщиков.
Кроме того, несколько отрядов ополчения (откуда-то взялось довольно грамотно
действующее ополчение! ) вышли на южные границы тени и, осмелься караванный
приблизиться хотя бы на выстрел катапульты, пошли бы на абордаж в пешем
строю.
подкрепления, что караванный и сделал. Пять мятежных кораблей преследовали
его почти полдня, потом отстали, и досточтимый Хаилза взял курс на тень
Ар-Льяты, еще не зная, что и этот оазис непонятно по какой причине тоже
успел взбунтоваться.
слаженно полыхнула мятежом вся Пальмовая Дорога. Уж он-то лучше кого-либо
другого знал подлинную историю восстания в Харве. Он прекрасно отдавал себе
отчет, какой страшный враг тайно противостоит ему, он боялся этого врага, но
уже ничего не мог поделать с собственным безумием. Ослепленный гордыней
Свержин Владимир
Андреев Николай
Сертаков Виталий
Конан-Дойль Артур
Круз Андрей
Ибсен Генрик