Чтение 46–й страницы книги ~Незаконная планета~

слышал их прекрасно. "Первый раз вижу такое полное отключение", - сказал
Свен.

Они шли вчетвером по тропинке. Заостровцев переставлял ноги, как
автомат, и держался неестественно прямо, а когда навстречу выскочили
близняшки, он улыбнулся и слабо помахал им рукой.

Но Тоню ему провести не удалось, у Тони глаз был наметанный.

Морозов ожидал, что она накинется на Заостровцева с упреками, - ничуть
не бывало. Она сразу уложила Володю на койку и промассировала ему виски, а
потом напоила каким-то экстрактом. И все это спокойно, без суеты, без
лишних слов.

- Теперь постарайся уснуть, - сказала она и вышла из палатки.

Она велела детям не шуметь. Молча выслушала рассказ Морозова о
случившемся.

- Сама виновата, - сказала она. - С него нельзя глаз спускать.

- Почему? - удивился Свен.

- Потому что нельзя.

И тут же Тоня стала расспрашивать его о рачках, улучшающих обмен
веществ, и Свен обещал подарить ей аквариум с этими рачками.

Наступил вечер - тихий, прохладный, пахнущий дождем. Опускался туман,
на ближних островках и на фарватере зажглись огни.

В палатке Морозовых Витька приставил к экрану портативного телевизора
увеличитель, и юное население острова, рассевшись по койкам, с азартом
включилось в викторину "Знаешь ли ты Солнечную систему?".

Морозов сидел в палатке Заостровцева. А Марта с Тоней устроились в
шезлонгах под скалой. Скала еще хранила тепло ушедшего дня. Над головой
слабо шелестели, перешептывались сосны. Где-то невдалеке каркнула ворона,
запоздавшая с ночлегом.

- Тебе не холодно босиком? - спросила Тоня и, не ожидая ответа,
заявила: - Завтра мы улетим домой.

- Почему так скоро? Вы же собирались пробыть здесь две недели.

- Володя лучше всего чувствует себя дома. В привычной обстановке.

- Ну, знаешь ли! - Марту возмутила такая безапелляционность. - Не
понимаю, почему ты вечно выставляешь его больным и беспомощным.

Тоня не ответила.

Потянуло холодом. Марта пошла к себе в палатку, надела туфли, накинула
на плечи жакет. Вернувшись к скале, она услышала сдавленный всхлип.

- Тоня, что с тобой?

В темноте не видно было Тониного лица. Марта присела на подлокотник ее
шезлонга, обняла Тоню за вздрагивающие теплые плечи.

- Я тебя чем-нибудь обидела?

- Никто... никто не хочет понять, как мне тяжело, - проговорила Тоня
сквозь слезы. - Все думают, я вздорная наседка... - Ее затрясло от
подступившего рыдания.

- Милая, ну, не надо, - растерянно утешала ее Марта. - Никто так не
думает. Успокойся... - Она гладила Тоню по голове, как ребенка. - Принести
тебе витаколу?

- Нет. - Тоня вскинула голову, выпрямилась, прерывисто вздохнула. -
Ничего... сейчас пройдет. - Она повернула к Марте лицо, и в ее глазах
Марте почудилась враждебность. - Вот ты говоришь, я выставляю Володю
больным. Ничего я не выставляю. Но он не такой, как все. Как же можно его
не оберегать?

- Если ты говоришь о той старой истории у Юпитера, то ведь у Володи это
прошло...

- Ничего не прошло! Просто он скрывает от всех. Даже от меня... Только
напрасно, все равно я вижу... И сегодня опять случилось...

- По-моему, сегодня Володя просто перекупался.

- По-твоему! - Тоня отодвинулась от Марты, поправила волосы. - С ним
это случается редко, но каждый... не знаю, как назвать... каждый приступ
обходится ему дорого. Поэтому я стараюсь всегда быть с ним.

Марта мягко сказала:

- Тоня, милая, прости, что я...

- Ничего, - прервала Тоня. - Ты благополучная, тебе, конечно, не
понять. Да я и не требую понимания. Не обращай внимания на мою вспышку.

"Да, да, как же, - подумала Марта. - Я благополучная. Я такая
благополучная женщина, каких еще на свете не бывало. А какое благополучие
мне еще предстоит..."

- Я живу как на вулкане, - продолжала Тоня тихим и печальным голосом. -
Сколько лет мне удавалось оберегать Володю... Каждый день, каждый час я
была настороже, чтобы ничто не нарушало привычного ритма. Никто не знает,
какого мне стоило напряжения... Да один Лавровский! Пока я добилась, чтобы
он оставил Володю в покое, я чуть не сошла с ума. А теперь - Надя...

Тоня опять всхлипнула, ее плечи дрогнули.

- А что - Надя? - сказала Марта. - Алеша недавно видел ее и с восторгом
говорил мне, какая она чудная и способная девочка. Весь Витькин класс был
в нее влюблен, когда Надя преподавала у них историю.

Но Тоня не слушала утешений, она горько плакала, нагнув голову к
коленям.

Из морозовской палатки донесся взрыв смеха.

- Что они смотрят? - вскинулась Тоня. - Не люблю, когда телевизор
возбуждает их перед сном. - Она плавно поднялась и, вытирая слезы
платочком, направилась к палатке. - Нет, завтра - домой! - сказала она
решительно.

- Ты все это слышал? - изумленно спросил Морозов.

- Не то чтобы слышал, - ответил Заостровцев вполголоса, - а как-то... я
воспринимаю как-то иначе. Не слухом... Поверни, пожалуйста, лампу. Слишком
яркий свет.

Он лежал на своей койке, уставясь на гибкий обруч верхнего крепления
палатки. Только сейчас Морозов заметил седину в его черных волосах,
аккуратно причесанных на косой пробор.

- Но как это возможно? Вовка, дружище, я просто не могу понять...
Звуки, отзвучавшие более века тому назад...

- Я сам не понимаю. - Голос Заостровцева замер до шепота. - На корабле
была шумопеленгаторная станция, она принимала все звуковые колебания...

Он умолк.

- Ну, ну, дальше?

- И преобразовывала их в электрические. - Заостровцев будто сам с собой
разговаривал, голос его звучал монотонно. - Это лавина... лавина звуков,
из которых срезывающие фильтры оставляли только самые необходимые - шум
винтов кораблей противника... Остальные звуки могли стихийно... запись
могла идти хаотически... А ферромагнитная основа - корпус корабля...

Опять он замолчал. Пальцы его левой руки, вытянутой вдоль тела, слегка
шевелились, будто он считал что-то про себя.

- Послушай, но ведь это грандиозно! - сказал Морозов. - Можно
расшифровать... можно прочесть прошлое!

- Выключи свет совсем. Режет глаза.

Теперь в палатке было темно. Лишь слабый свет аландского вечера
проникал сквозь пленку оконца и проем входа. Из соседней палатки донесся
взрыв детского смеха.

- Ты говоришь - прочесть прошлое, - тихо сказал Заостровцев. - Нет,
Алеша. То, что сегодня произошло, это просто случайное совпадение
стихийной записи и моей... моей настроенности... - Он помолчал, а потом
вдруг спросил: - Алеша, ты уже начал тренироваться?

- То есть как? - не понял Морозов.

- Ты давно не летал - значит, надо перед экспедицией пройти курс
подготовки. Можно ведь за два-три месяца усиленных тренировок войти в
прежнюю норму, как ты думаешь? Если давно не летал?

- Можно-то можно, но видишь ли, Володя...

- Вот и я думаю, что можно. Мы ведь еще не старые, верно? Подумаешь,
сорок лет... Шевелев Радий Петрович и в пятьдесят летал, а?

И, не дожидаясь ответа, Заостровцев опять перескочил на другую тему -
стал рассказывать о новом двигателе, который он со своей группой
спроектировал и испытания которого дали отличный результат.

- Почему сидите в темноте? - сказала Тоня, войдя в палатку. - Ты не
спишь, Володя? Как себя чувствуешь?

- Я чувствую себя хорошо, - ответил Заостровцев.

День выдался ясный и теплый. Море умиротворенно наливалось синевой,
шхеры грели на солнышке старые каменные бока. В сторону Мариехамна прошел
самолет.

Витька сказал:

- Устал читать. Пойду купаться.

- Иди, - рассеянно отозвался Морозов. - Только не заплывай далеко.

Они были одни на пляже. Заостровцевы уехали, а Марту вызвал Свен на
планктонную станцию: кто-то из его ребят повредил себе ногу о подводную
скалу.

Морозов лежал на теплом песке и листал свежие газеты. Глаза скользили
по заголовкам не задерживаясь: "Новая трасса аэропоезда...", "Состязание
поэтов в Рейкьявике", "Третья Плутоновая состоится". Ну-ка, ну-ка...
"Начались советско-американские переговоры о совместной экспедиции на
Плутон... Президент Международной федерации космонавтики Т.Коннэли
заявил... Состав экспедиции пока не определен..."

Жизнь идет своим чередом на прочно обжитой планете Земля. Новые
трассы... Состязания поэтов... Все идет к лучшему в этом лучшем из
миров...

Почему же встает перед глазами грозное видение: израненная, окутанная
дымом субмарина уходит под воду, уходит навек, выплескивая с последним
дыханием - не предсмертные крики, нет - "Интернационал".