владел теперь страх действительно надвигающейся гибели. Все недавние
преувеличенные страдания были позабыты. - Я же терял сознание!
Виктор никогда не слышал, чтобы он повышал голос. - Передайте предупре...
репродукторе, ни в телефонной трубке не было слышно характерного фона.
До сих пор не могли изобрести способ подводной радиосвязи!" - еще успел он
возмутиться.
живой страх. Ему хотелось куда-то бежать, кричать, рвать на себе одежду. Он
в отчаянии откинулся на спинку дивана. Через верхнее окно виднелась не
зеленая, как минуту назад, а черная, словно нефть, вода. В прояснившемся
сознании тяжелым молотом стучали мысли:
Витяка, он, геолог Омулев, который подавал такие надежды, не будет
существовать!.. Через несколько часов он будет лежать на этом диване,
судорожно глотая воздух, раздирая рубашку на груди, задыхаясь... Это
невозможно! Почему именно он должен умереть?! Как он раньше не подумал, что
в кессоне опасно? Можно было и не спускаться!"
испариной. Пот стекал на веки глаз.
его существо протестовало. Он готов был кричать. Шум работающих в такую
минуту механизмов казался ему кощунством.
матерые, старые, лютые, видавшие виды льды, с рубцами и морщинами торосов,
следами ледовых боев. Холодная ледяная броня, равнодушная к любым ударам
стали, тупо надвигалась на корабли.
отходить на юг. Одновременно он дал приказ шести ледоколам из других групп
прийти на помощь гидромонитору.
прорваться к северу, но действовать надо было только вместе с остальными
ледоколами. Такие льды не под силу даже гидромонитору.
"поступком" Алексея. Щеки его провалились больше обычного, под кожей ходили
желваки. Сойдя на палубу, он скомандовал подбежавшему радисту:
связь?
Ждет вас.
Допускаю, что ледоколам не выдержать такого боя. Люди - на дне...
льдами. Я поговорю сейчас с физиками.
метров... Слой воды может не предохранить кессон.
своей стороны, однако надейтесь только на себя.
стала покатой, накренилась от носа к корме. Снаружи через переборки
донеслось шипение, словно пар вырвался из предохранительного клапана.
несгибающийся, будто деревянный, шагая непомерно широко, направился он на
капитанский мостик.
тонкая струя, врезавшаяся в лед. Там, где она его касалась, вверх вздымались
клубы пара, словно струя была из расплавленной стали.
брезентовую куртку. Его сощуренные глаза, направленные на грозное ледяное
поле, словно примерялись, прицеливались. Сейчас капитан отнюдь не думал о
спасении людей, погребенных на дне, не вспоминал даже о друге. Он видел
перед собой только противника - льды. Ожесточенно спокойный, он вступал в
бой, уверенный в своих силах, расчетливый, ловкий и упорный.
перед тем отступившего для разбега, задрожал от предельного напряжения. Все
быстрее вращались винты. Вскипала вода за кормой. Со всего разбега налетел
корабль на край ледяного поля. В буфете кают-компании задребезжала посуда.
За кормой бесновался водоворот.
лез вперед. Его нос был уже на снегу. Со звоном шипели гидромониторы. Две
гигантские раскачивающиеся шпаги рассекали лед. Но они не могли пробить его
на всю глубину. Если метровый, даже полутораметровый лед полностью
разрезался водяной стру"й, то паковый, толщина которого была не менее трех
метров, лишь надрезался.
выбиравшемуся из лагуны. Тысячетонной тяжестью налегал он на ледяную броню,
силясь продавить ее. Лед словно напрягался из последних сил, стараясь
выдержать непомерный груз, но водяные шпаги наносили ему тяжелые раны, и
ослабленная броня не выдерживала. Трещины лучами разлетались от пропилов,
бороздя поверхность льда. Ледяное поле проваливалось под ледоколом. Вновь и
вновь шипели струи, распиливая не тронутый еще лед.
льдины. Ледокол отходил для нового разбега.
указывал по радио другим шести ледоколам более легкие для штурма места.
Ходов наблюдал за борьбой, и румянец горел на его худом лице. Он крепко
сжимал холодные поручни, не замечая, что был без перчаток.
откалывали от края ледяного поля кусок за куском.
Говорил он отрывисто, казалось, спокойным голосом, но в этом голосе
чувствовалось внутреннее напряжение и радость борьбы. Федор быстро перебегал
с одного конца мостика на другой и снова приглядывался, прицеливался,
выбирал.
трещины, подобные стрелкам на штабных картах наступления. Да, это было
наступление! Федор бил вглубь, чтобы где-то там сошлись бегущие с разных
сторон от штурмующих кораблей трещины. Он окружал этими трещинами нетронутые
белые пространства, как в прорыв, направлял в образовавшиеся расщелины
гигантские стальные машины, брал огромную льдину в клещи, изолировал ее от
ледяного поля и последним ударом уничтожал.
первая его встреча со льдами, когда затирали они несчастную резиновую
лодочку...
стоял на капитанском мостике. Как и Ходов, он любовался схваткой, переживал
все перипетии борьбы, ни на минуту не забывая о людях в кессоне. Дядя Саша
верил в Федора. Немало выдержал Федор боев, немало нанес поражений ледяному
врагу. Но сейчас сильнее были льды.
Несмотря на то, что ледоколы откалывали льдину за льдиной, все безмерное
поле двигалось на юг.
Григорьевич сбежал по трапу. Он сам решил возглавить бригады подрывников,
используя старый опыт сапера. Под его командованием подрывники сошли на лед,
чтобы силой взрывов расчистить ледоколам путь.
за другим, словно била по льду невидимая артиллерия, словно бомбили поле
незримые самолеты.
напрасно... Необозримое ледяное поле отодвигало место схватки на юг.
стоял против ветра и смотрел вдаль на бескрайные ледяные поля. Но не такой
это был человек, чтобы сдаваться, отступать.
рубил врага обнаженными мечами струй, давил его, топтал, крушил на части,
рвался вперед, вперед...
волосы растрепаны. Ходов спокойно взял из его дрожащей руки радиограмму.
Свержин Владимир
Русанов Владислав
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Глуховский Дмитрий
Володихин Дмитрий