Мое подозрение подтвердилось: там, где сходятся коридоры, я застал пять или
шесть человек. Они всматривались в глубь люка, как бы загипнотизированные
матовым отблеском броневого щита. При звуке моих шагов (я нарочно старался
ступать громче) они медленно разошлись в разные стороны. Это показалось мне
очень странным; я отправился к Тер-Хаару и рассказал ему обо всем. Он долго
молчал, не желая сразу высказывать свое мнение, но под моим нажимом - а я не
без основания считал, что он может сказать что-нибудь по этому вопросу, -
ответил:
В древности эту группу назвали бы "толпой".
армией?
толпе; она была формой известной организации, в то время как толпа
представляет собой неорганизованное скопище большого количества людей.
как теперь. Когда они подчинялись внезапным импульсам, они переставали
руководствоваться разумом. Наши современники обладают таким высокоразвитым
чувством ответственности за собственные поступки, что никогда не подчинятся
ничьей воле без внутреннего согласия, вытекающего из понимания обстановки.
Раньше же, в необычных, опасных для жизни обстоятельствах, например во время
стихийного бедствия, охваченная паникой толпа была способна даже на
преступление...
улыбнулся как бы нехотя и сказал:
гипотезы... пожалуй, я ошибаюсь: у нас слишком мало фактов, чтобы выводить
из них теорию. Впрочем, ты же знаешь, что я немного помешан на истории и
стремлюсь подходить ко всему с ее меркой.
то, о чем рассказал мне Тер-Хаар. Я решил связаться с трионовой библиотекой
и прочитать какое-нибудь историческое исследование о толпе, но не сумел
разъяснить автоматам, что мне нужно, поэтому мое намерение осталось
невыполненным.
что кризис, вызванный ускорением, миновал; однако события, которые произошли
в дальнейшем, показали, как глубоко мы заблуждались. На другой день в
полдень ко мне ворвался Нильс; уже с порога он закричал:
инструментами и медикаментами.
парке; скажу тебе - это отвратительное зрелище! Там уже собралось много
народу, идем!
остановился как вкопанный.
свою черную гриву канадская ель, дальше виднелись скалы над ручьем и
глинистый холмик с беседкой, но на этом все кончалось. Несколько десятков
метров камня, земли и растений упирались в голую металлическую стену, уже не
прикрытую миражем безграничных просторов. Неподвижно, словно неживые, стояли
деревья, освещенные мутно-желтым светом электроламп, дальше - железные стены
и плоский потолок. Голубое небо исчезло без следа, воздух был нагрет и
неподвижен, как мертвый, ни малейшее дыхание ветерка не касалось ветвей.
эти ужасные по своей выразительности обломки миража. Разрывая завесу плюща,
вбежал Ирьола, рассерженный, со сжатыми губами, за ним бежали несколько
видеопластиков. Они поднялись наверх. Мгновение спустя воцарился полный
мрак: видеопластики выключили свет, чтобы вновь пустить в ход свою
аппаратуру. И тогда случилось самое худшее: во мраке раздался крик:
железные стены, довольно этой вечной лжи!
головами появилось голубое небо, по которому плыли белые облака.
Благоухающий, прохладный ветерок коснулся наших лиц, а маленький кусочек
земли, на котором мы стояли, расширился во все стороны и зазеленел до самого
горизонта. Люди вопросительно смотрели друг на друга, как бы стараясь найти
того, кто кричал во мраке, но никто не осмелился сказать ни слова. Хотя небо
и краски сада были воскрешены, мы в молчании поодиночке уходили отсюда.
предпринять что-нибудь заранее было невозможно, поскольку опасность лишь
висела в воздухе и никто не знал, против чего следовало бороться. Было
внесено предложение выключить двигатели (из запланированного ускорения в
семь тысяч километров в секунду мы пока достигли лишь двух тысяч восьмисот),
но астро-навигаторы решили, что это значило бы отступить перед
неизвестностью.
на слова, сказанные Трегубом два года назад, - пусть оно произойдет, тогда
мы будем бороться, иначе мы находились бы в постоянном неведении. Лучше
знать самое плохое.
происходило. Двигатели, в том числе два запасных, продолжали ускорять
движение ракеты, все группы работали нормально, состоялся концерт, и я начал
убеждать себя в том, что врачи и астронавигаторы, как и все другие,
испытывая на себе вредное влияние путешествия, раздувают пустяки и пасуют
перед мнимыми опасностями.
Жизнь новорожденного висела на волоске, и два часа я не отходил от его
кроватки, у которой работал пульсатор, подающий кислород для дыхания, Это
занятие так поглотило меня, что я совсем забыл о недавних событиях. Но,
когда, утомленный до предела, я мыл руки в умывальнике, отгороженном
фаянсовой перегородкой, в зеркале я увидел свое лицо с лихорадочно
блестевшими глазами и почувствовал непонятную тревогу. Я попросил Анну
остаться при роженице и, сбросив запачканный кровью больничный халат,
выбежал из зала. Лифт спустил меня на нулевой ярус. Увидев освещенный
лампами пустой коридор, я облегченно вздохнул.
преследовать себя!" - но тем не менее продолжал идти дальше. У поворота я
услышал голоса; их звук, как хлыстом, подстегнул меня. В несколько прыжков я
подбежал к полукруглому преддверию люка.
человека, преграждавшего ей путь. Кругом царило полное молчание, лишь
раздавалось тяжелое дыхание, как при борьбе. В одном из стоявших ко мне
ближе всех я узнал Диоклеса.
Кто-то из толпы посмотрел на меня, - его глаза показались мне совсем белыми.
Потом послышался сдавленный, охваченный внутренней дрожью голос:
- крикнул:
резко выделялся его темный силуэт. Он кричал, и его голос, искажаемый эхом,
гремел:
пытаясь закрыть путь к выходу. Толпа все напирала. Инженер уже касался
спиной стальной плиты, отливавшей металлическим блеском.
залитой светом нише, где находился механизм замков. Ирьола рванулся,
оттолкнул напиравших, наклонился и, выхватив из-за пояса маленький черный
аппарат, отчаянно крикнул:
КОММУНИСТЫ
вездесущем и необходимом, как воздух для легких и опора под ногами? Когда-то
давно людей тревожила мысль, что автоматы могут восстать против человека;
сегодня такое мнение могло бы показаться лишь кошмаром умалишенного.
таким же успехом мы можем разрушать собственные города, вызывать
землетрясения, прививать себе болезни. Каждое творение человека может быть
использовано для его гибели; так было когда-то, в эпоху варварских
цивилизаций. Однако мы живем не для того, чтобы уничтожать, а для того,
чтобы развивать и поддерживать жизнь, и этой единственной цели служат наши
автоматы.
исключительно трудная проблема. Огромная скорость корабля могла тяжело
отразиться на нормальной работе человеческого рассудка. У более слабых,
неспособных противостоять этому вредному влиянию, могли возникнуть