Чтение 46–й страницы книги ~Дожди на Ямайке~

обычная неудача, от которой никто из налетчиков не застрахован". Вот что
они сказали бы, сволочь-подонок-гадина, они бы ни уважения ко мне, ни
страха не потеряли! А теперь?

- Я сделал все, что...

- Теперь все папы будут хохотать надо мной. Теперь они шепчутся и
хихикают. Теперь они говорят друг другу, что Аугусто послал своих людей на
захват каравана, но у тех болела головка, и они решили немножко полежать в
постельке. Что у них уже кишка тонка для обычного налета. Они друг другу
говорят, что Аугусто совсем сдал, что пора к нему принимать меры. Ты хоть
понимаешь, мерзавец-идиот-сука, что надо было умереть, но взять этот
караван?!

Почувствовав, что наступила пауза, в которой он может вставить хоть
слово, Вент-Фро с трудом приподнял взгляд от пола, умоляюще прижал руки к
груди и, морщась, быстро и испуганно заговорил:

- Мы действительно умирали от этой боли, дальше одного звездного
перегона никак невозможно было удалиться, это я вам правду говорю, это
так! Мы честно старались, Аугусто! Мы уже что только не...

- Бесполезно с ним, - с досадой заключил Аугусто. - Киямпур, убей его!

Киямпур убил его и сноровисто поволок тело из комнаты.

Очень скоро Аугусто предстояло узнать, что убийство было Анастасию
Вент-Фро не наказанием, а наградой. Самым страшным наказанием для него
было бы остаться на Ямайке и жить дальше.

Вент-Фро не был виноват в провале захвата. Он понял, что ничего не
получится, почти сразу после того, как флот стартовал. С каждой секундой
пути от Ямайки, с каждым километром удаления от нее мамуты начинали все
сильнее страдать от головной боли. Первый переход пришлось перепоручить
интеллекторам, потому что пилотов просто невозможно было заставить
выполнять команды. Многие из них, не говоря уже о членах боевых групп, к
моменту первого перехода потеряли сознание.

Тогда Вент-Фро решил было временно усыпить весь персонал, да и сам
немного поспать, а пилотирование перевести на полную интеллектику, однако
флагманский интеллектор предупредил его, что, по всей вероятности, не
сможет впоследствии вывести никого из состояния комы - если хоть кто-то
еще к концу пути останется жив. Ибо потерявшие сознание мамуты начали
умирать. Голова у Вент-Фро болела с такой сумасшедшей силой, что он уже
почти ничего не соображал. Но он все-таки внял предупреждению.

Тогда Вент-Фро решил добираться до места захвата продольными галсами,
методом "шаг назад - два шага вперед". Это был весьма утомительный и
пожирающий массу горючего метод, но сначала казалось, что он сработает.
Как только был отдан приказ двигаться назад, мамуты почувствовали
невыразимое облегчение. Следующий перескок вперед на расстояние, вдвое
превышающее перескок в обратную сторону, принес, конечно, новую боль, но
Анастасию показалось, что боль куда терпимее. Интеллектор быстро провел
расчеты, и оказалось, что таким ходом они еле-еле успевают к ближайшей
точке засады. Точка эта была не слишком удобной, мамуты Аугусто ее не
любили, поскольку, как правило, именно здесь караванщики были бдительнее
всего - ведь именно здесь был самый опасный для караванов отрезок
Четвертой трассы, именно здесь совершалось большинство нападений.

Однако и этот путь оказался отрезанным. Следующий реверсный ход не
принес никакого облегчения. Боль толкала мамутов назад, к Ямайке.

Вент-Фро прекрасно понимал, чего ему Следует ожидать от Аугусто в
случае такого позорного возвращения. В какой-то момент он даже решил не
возвращаться вообще и начать скитания на собственный страх и риск. Но
такая мысль в больной, мало что соображающей голове Анастасия задержалась
не больше чем на секунду.

Головная боль тем временем усиливалась. Ямайка, словно черная дыра, все
мощнее тянула к себе мамутов. Скоро они уже не могли не то что продираться
вперед, но даже оставаться на постоянном расстоянии от планеты.
Предчувствуя неизбежное, Вент-Фро приказал флоту возвращаться домой. Ему в
буквальном смысле слова некуда больше было деваться. Оставалось надеяться
на чудо, но в чудеса Вент-Фро никогда не верил.

Аугусто приказал убить Вент-Фро просто со злости - он понимал, что тот
ни в чем не виноват. Наконец загадка разрешилась. Федер все-таки оказался
не из тех, кто умеет прощать. Он отомстил. Аугусто еще не знал, как именно
устроил Федер ловушку с головной болью. Понимал только, что эту загадку
следовало немедленно разгадать. Аугусто предчувствовал ловушку еще более
страшную, хотя страшное, собственно, уже произошло. Он был заперт на
Ямайке и пока не видел способа отсюда выбраться.

А это означало прекращение всех операций. Это означало нарушение как
минимум четырех контрактов, по каждому из которых за нарушение полагалась
смерть. Проклятый Федер зачеркнул все, к чему Аугусто стремился, без чего
жизнь теряла для него всякий смысл. Та вершина, на которую Аугусто
взбирался, была очень трудной для восхождения, но слететь с нее можно было
при первой же, пусть даже мельчайшей ошибке.

Аугусто очень любил риск, но одновременно очень не любил неустойчивых
положений. Он знал, что добиться устойчивости - денег, власти, всеобщего и
безусловного признания - можно в преступном сообществе только одним
способом. Следовало пройти весь путь до вершины, ни разу не споткнувшись,
а уж там, добравшись до самого верха, взлететь к небу, оставить всех этих
людишек с их злобой, аферами, подлостями далеко внизу. В переводе на
практический язык это означало для него только одно - построить
собственную империю. В мире, который чертовски надежно поделен, это было
почти невозможно. Следовало сделать тогда новый, дополнительный мир,
агрессивно взаимодействующий с остальным, но внутрь себя никого не
пропускающий. Эта империя должна была начаться с Ямайки. Теперь же Ямайка,
по крайней мере до тех пор, пока не удастся снять с нее посмертное
заклятие Федера, стала для Аугусто единственным миром, миром, которым все
для него закончится.

Главное, что у самого у него голова ни капельки уже не болела!

Нет, сдаваться он, само собой, не собирался - еще чего! Он очень
обозлился, он взъярился, он впал в бешенство, но с ума он отнюдь не сошел.
Он остался тем же Аугусто Благородным, который в одиночку за четыре часа
перебил трех шелковых королей, который придумал трюк, ставший новым словом
в пиратском бизнесе - "человек-экран-человек", он рассчитывал будущие
убийства с помощью интеллекторов, он, в конце концов, пришел на свой
собственный эшафот, когда эти суки-мерзавцы-сволочи надумали учинить над
ним товарищеский суд Геспера Линча, а потом тыкал своих собственных
палачей в лужи их же собственной крови и заставлял униженно просить
прощения и скорой смерти. Нет уж, Аугусто совсем сдаваться не собирался.
Всего опаснее Аугусто, когда его зажимают в угол.

Все, что ему надо было для начала, - это решить две задачи. Во-первых,
понять, каким образом удалось Федеру устроить ловушку с головной болью и
как можно попытаться найти из нее выход, и, во-вторых, понять, за каким
чертом Федеру понадобилось избавить от головной боли его самого -
Благородного Аугусто. Интеллекторы были задействованы, они искали отгадки,
от Аугусто же требовалось то, в чем он был всегда силен - интуиция,
прозрение, неожиданный ход.

Ничего такого, правда, на ум, точнее, в подсознание Аугусто не
приходило. Нужен был мозговой штурм.

- Ноблес! Ноблес! - позвал он нового приближенного. С самого начала это
сочетание - Аугусто Ноблес - ему понравилось, показалось, что сама судьба
диктует сближение с ним, да и сам паренек был умен, умел и, более того,
понимающ. Но звать его собственным именем казалось для Аугусто кощунством
- он начинал паренька любить и звал его теперь только по второму имени
Ноблес.

Киямпур ревниво перекосил свою античную рожу - он уже строил планы
устранения соперника, этого с виду робкого, всегда улыбчивого, на все
согласного сопляка-ублюдка-жлоба.

- Сейчас позову.

Но мозгового штурма не получилось. Пришла новая беда - вернулись
транспортники с эрогенной бижутерией. Их тоже затянула ловушка головной
боли.

Транспортники эти не были уничтожены при подходе к Ямайке только
потому, что у наблюдателей тоже были сильные головные боли. Транспортникам
просто повезло. Они совершили посадку на Ямайку без уведомления. И
головная боль у них почти прошла в момент приземления.

Через десять - пятнадцать минут в доме Аугусто шла серьезнейшая
разборка.

Два главных торговца в ультимативной форме потребовали от Аугусто
ответа на простой вопрос:

- Что происходит, черт побери?!

Ловушка Федера схватила их довольно быстро, почти сразу же после
старта, но им потребовалось много времени, чтобы понять, что они в
ловушке. Заминка в понимании уменьшила штат их сотрудников на всех
кораблях с сорока шести до шестнадцати. И это им, конечно, очень не
нравилось.

Аугусто выслушал их, вежливо улыбаясь, сочувственно кивая, недоуменно
пожимая плечами, и сказал:

- Это ужасно.

Ужаснее всего был тон, которым он это произнес. Торговцы просто
содрогнулись.

- Это ужасно, - тем же тоном после некоторой паузы повторил Аугусто. -
Знаете, что мы сделаем? Если вам не нравится то, что с вами произошло, мы
вас убьем.

- Что-о-о?! - возопил один из новоприбывших.

Аугусто, безжалостно улыбаясь, крикнул:

- В расход их, Киямпур!

Без дальнейших напоминаний Киямпур убил присутствующих и приказал
помощникам убить остальных членов команды торговцев, которых мамуты
отпаивали в соседней комнате. Последнее, что услышали в этой жизни из уст