первый этаж строения, чтобы в случае возможной атаки иметь шанс хоть как-то
использовать наличествующий "гарнизон". Я вышел на связь лишь часа через
полтора.
набожных". - В очередь! Я сказал, в очередь! Всем хватит! Одна монета -
один шанс. Хотите вновь испытать судьбу - кидайте пергамент в шляпу. Не
хотите - можете забрать его с собой. По предъявлении мандата,
благословленного блаженным Дезодораном, святой Петр как пить дать скостит
десяток-другой ваших грешков. Так, по одному подходи! Я же говорю, по
одному! Ну-ка, - Лис повернулся к обалдевшему от происходящего Ансельму,
стоявшему возле бочки, - отсчитай тут серебра да мухой лети к менялам,
приволоки мне еще десяток солидов.
превратить в жабу.
сквозь толпу, откуда послышались хлопки, сопровождаемые явно электрическими
разрядами. Воистину, забота о сохранении наличности в стенах благочестивого
Штраумберга не была пустой предосторожностью.
шло хорошо.
воинство несколько воспрянуло духом, и в движениях храбрых ратников
появилась явная осмысленность. Немного успокоившись, я расставил посты и
собрался было вздремнуть часок, чтобы наверстать вырванное магическим
нашествием время ночного сна, но не тут-то было.
горизонтальное положение, изрекла юная княжна, - давно хотела вас
расспросить...
нее именно в тот момент, когда мне более всего хотелось смежить веки, и
лишь вздохнул, обреченно склоняя голову:
Мстиславишна, - не доводилось ли вам встречать моего будущего мужа принца
Людвига? Конечно, я, как подобает воспитанной девушке, покорна воле своего
отца и прекрасно понимаю, какие выгоды принесет Руси мой будущий брак. Но
все же хотелось бы знать - каков он, мой суженый?
видеть его даже мельком. А вот о его отце, императоре Фридрихе II, если
желаете, могу рассказать.
будет полезно.
императоре, словно затерявшемся во временах и эпохах. Государе, свободно
владеющем всеми европейскими языками, ведущем ученые беседы на арабском и
персидском, переводящем с арамейского, древнееврейского, греческого и
латыни. Императоре, установившем в своих владениях мир между всеми
религиозными общинами, будь то христиане, мусульмане или иудеи, мудром
властителе, с равным успехом побеждающем врагов мечом и словом, человеке,
изрядную часть своего времени отдающем изучению опаснейших болезней и
самолично изобретшем ряд весьма действенных лекарств для борьбы с ними. "
Священной Римской империи, я не стал рассказывать ей о случае, имеющем
место быть что-то около двух лет назад, когда Фридрих, накормив обильным
завтраком двух своих придворных, оставил одного в замке, с другим же
отправился охотиться в ближайший лес. Ну а вечером того же дня его
величество собственноручно вспорол животы обоим, чтоб посмотреть, у кого из
них лучше усвоилась пища.
вельможи и что нужно было сделать, дабы заслужить право принять участие в
подобном научном опыте, я тоже не знал. Человек, рассказывавший мне об
этом, клялся, что именно так оно и произошло и он сам был свидетелем.
Оставим это на его совести.
стоил того, чтобы о нем рассказать. В то время я уже был рыцарем свиты
графа Генриха Шверинского, и в моем послужном списке значился ряд весьма
полезных для Лиги северных баронов успехов, поэтому встречать бежавшего из
завоеванных императором земель графа фон Ратцеборга выпало именно мне.
Ратцеборга врасплох, вынудив скрыться с десятком верных слуг безо всяких
средств к существованию. Недавний союзник моего сюзерена, занимавший весьма
высокое положение в северной Лиге, явился ко двору графа Генриха в
запыленном дорожном платье просто лишь потому, что другого у неф не было.
Он плакал навзрыд, заклиная графа Шверинского помочь ему вернуть утерянные
владения, и мой добрый господин, как и подобает доброму господину,
согласился.
возвращения ему феода признает вассальную зависимость от Шверина, либо в
пятилетний срок вернет графу Генриху сумму, троекратно превышающую ту, что
может понадобиться для выкупа владений или же для ведения в них боевых
действий.
для этого сил. Зато у него был крестный - маркграф фон Нордальбинг,
стоявший в стороне от северной Лиги и в то же время весьма почитаемый
императором за обширные познания в охотничьем деле и благодушный нрав. Сам
граф Генрих не мог напрямую посылать герольда ко двору Фридриха II,
император попросту отказался бы разговаривать с посланником бунтовщиков, но
зато он мог отправиться на охоту к своему крестному, попросив его
пригласить в это же время и его величество.
водопоя, где враждующие стороны могли сколь угодно общаться между собой, не
теряя лица. И император, и мятежный граф охотились в разных угодьях и жили
в разных охотничьих замках в Нордальбингии. Толстяк же маркграф, едва
отдуваясь от необходимости носиться взад-вперед, брал на себя многотрудные
функции посредника.
владельцу за весьма внушительную сумму, столь необходимую на организацию
грядущего крестового похода, Фридрих II расхохотался и хлопнул вельможного
охотника по плечу (во всяком случае, так рассказывал подкупленный мной паж
маркграфа). "Когда хороший пес почует вальдшнепа, он станет отвлекаться на
сорок?" - оборвав смех, спросил император. "Нет!" - тут же затряс головой
фон Нордальбинг. "То-то же. Скажи, Шверин уже дал тебе деньги? Ну,
признавайся, дал. Не думает же он, что я приму их от него самого!" "Верно,
ваше величество", - склонился в поклоне толстяк. "Вот и великолепно. Оставь
их себе. Да только, чур, расскажи об этом Шверину. И порадуй его, я верну
Ратцеборг его законному владельцу. Так что эти деньги, которые мошенник
Генрих заплатил тебе наверняка за посредничество, ты отработал сполна". -
"Но..." - "Иди, иди. Сообщи ему, чтобы провел со мной переговоры и я
возвращаю Ратцеборг".
приглашен к императору, обласкан им, осыпан милостями и подарками; еще
через неделю он с императором въехал в свой город, где на ратушной площади
принял вассальную присягу на верность Фридриху II. Взбешенный граф
Шверинский потребовал было обратно деньги у своего крестного, но, как
выразился по этому поводу Лис: "Дэ той хлиб, шо мы зъилы?" Спустя еще
неделю и Ратцеборг, и Нордальбингия в едином порыве выступили против
Шверина.
эти слова, Лис произносил их отнюдь не в первый раз, явно по одному и тому
же поводу, - вот ваша расписка, вот ваши деньги, и я хочу видеть жемчужины,
принадлежавшие блаженному Дезодорану.
деньги. - Ювелир, в лавке которого происходил торг, уже взмок от
напряжения, но, похоже, был готов стоять насмерть.
Видимо, за годы, проведенные в Гиперборее, я совсем разучился говорить
по-немецки. Вы, очевидно, не поняли меня: они не про-да-ют-ся, - по складам
произнес мой друг. - Они священны.
наличности, чтобы оплатить бесценные перлы. - Вы губите меня, мой дорогой
друг! Послушайте, пять солидов - прекрасная цена.
языках. Какие пять солидов? О чем речь? Подумайте сами, как можно продавать
чудодейственный жемчуг с четок блаженного Дезодорана, вылечивший от ящура
верховного адидаса Гипербореи, победивший моровую трясучку и перепоит
головы, случавшийся у гиперборейского народа каждое утро после очередного
праздника? Подумайте сами, где перепоит головы, а где пять солидов - вы
чувствуете разницу?
Послушайте, ваше преподобие, сегодня днем я был в ратуше: господин
бургомистр и господа бурграты, услышав о деяниях святого Дезодорана,
Посняков Андрей
Самойлова Елена
Свержин Владимир
Орлов Алекс
Смит Кордвейнер
Афанасьев Роман