останавливающим жестом упредила его.
знаете, куда заведут вас эти ножи. От Тары вы, возможно, слышали, что
Убийца отраженных ложится на плечи своего хозяина тяжелейшим бременем, и
никому не по силам снести более чем одну из его составляющих вещей.
что простые смертные, владевшие более чем одной частью Скорпиона,
становятся жертвами жестокой смерти.
рассмеялась Лиг, подливая ему еще гортело. И, мгновенно посерьезнев,
ответила:
владею кинжалами совсем недолго. До этого они принадлежали моему супругу,
предыдущему свелу народа смегов, и он действительно погиб, совсем недавно,
кстати. И в-третьих, я смею надеяться, что жестокая смерть уже однажды
постигла меня двадцать лет назад и повторно разыщет теперь очень не скоро.
Вы удовлетворены?
уловивший в голосе свела очень зловещие нотки.
пора постепенно расшаркиваться. Эгин осушил второй кубок гортело и,
крякнув, поднял на свела отяжелевший взор.
сердца. - И будьте готовы к завтрашнему.
небрежно спросил Эгин, сгребая столовые кинжалы и прикидывая, куда же он
их засунет - шейная веревочка уже была перегружена серьгами Овель сверх
всякой меры.
покусывая нижнюю губу. - Разве только вы, Эгин.
длинноногих, словно бы это были не коровы, а кони Говорящих Хоц-Дзанга,
двигалось по выжженной равнине, звеня колокольцами, напоминающими черепа
каких-то грызунов. Тяжелое вымя самой ближней к Эгину коровы свисало почти
до земли, и сосцы ее то и дело задевали кочки. Они двигались к востоку, но
Эгин не мог видеть куда, его руки были плотно связаны за спиной лыковой
веревкой, а на его шею был надет тяжелый лошадиный хомут, который не давал
ему возможности поворачивать голову по своему соизволению. Звон
колокольцев и нестройный жутковатый рев усиливались - теперь стадо
проходило мимо него.
именно позорный столб, наподобие тех, какими изобилуют площади грютских
городов, - был низок и ветх, вдобавок он был плохо вбит в землю, и когда
Эгин делал попытки двинуть бедрами (ибо ноги его тоже были связаны), столб
раскачивался туда-сюда, грозя надломиться и упасть в черный пепел
неведомой земли, где копошились не то маленькие змейки, не то раздобревшие
черви. На чем это они так разъелись? "Если какая-нибудь из коров заденет
боком столб, он упадет, и тогда мне конец", - подумалось Эгину, и капля
пота скатилась по его носу. "Где пастух, где же?!" - взывал он, обращаясь
неведомо к кому. А рев все усиливался. Стадо почти поравнялось с его
столбом, но пастуха, на которого он возлагал столько надежд, все не было и
не было...
разорвать лыковые веревки. Одна из них поддалась и затрещала, освобождая
запястья. С наслаждением вьщохнув, он сжал онемевшие пальцы в кулак и
открыл глаза...
ложе. Звона колокольцев не было, но вот рев... весь Хоц-Дзанг оглашался
нестройным ревом. Но ревели не коровы - боевые трубы сме-гов. Кажется,
началось то, о чем вчера с милым ают-ским акцентом поведала ему Ткач
Шелковых Парусов. Гнорр Лагха Коалара пожаловал в гости собственной
персоной. Предрассветный мглистый горный туман покрывал комнату ватными
клочьями. Эгин смахнул со лба пот. Вздохнул полной грудью.
скрипнула входная дверь.
издевки голос Фараха, Хуммер его раздери. - К тебе в гости гнорр!
Совершенно как козел.
они здесь, - нашелся Эгин, когда среди смегов, изготовившихся к битве, он
увидел Дотанагелу, Самеллана, Знахаря, Иланафа и еще десяток знакомьк
матросских рож из "Голубого Лосося".
авторитетнейшим тоном. - А за то, что они здесь, благодари не нас, а
гнорра.
своего невидимого проводника, уже собралось не менее трех сотен человек, и
народу все прибывало и прибывало. И хотя место это было ничем не лучше
других, кроме того разве, что находилось оно в самом центре руин крепости,
все предпочитали именно его. Смеги были вооружены маленькими и наверняка
маломощными луками, дротиками и короткими мечами - такими же кургузыми и
легкими, какой, по ходатайству все того же Фараха, минуту назад пожаловали
Эгину. Впрочем, столовые кинжалы в продырявленной кожаной перевязи для
метательных ножей, которые украшали несколько исхудавший за последние дни
торс Эгина, тоже делали его по-своему комичным. Но ему было отчего-то не
до смеха.
действительно рад. Из-за плеча Дотанагелы - кроткая, словно домашний
голубь, и ху-дющая, словно сушеная корюшка, - выглядывала Вер-белина. От
Эгина не укрылись ни ее мертвенная бледность, ни фиолетово-серые тени, что
залегли у нее под глазами. Ее милый лоб рассекала непрошеная, озабоченная
морщинка, которая раньше лишь намечалась, а ее губы были на удивление сухи
и белы.
уткнувшись в рукав Дотанагелы. Эгин никогда не испытывал к Вербелине
чувств, далеко превосходящих то, что зовется приязнью. Но теперь от одного
взгляда на нее - изможденную и иссушенную - его сердце сжалось в комок
жалости и сострадания. "Любовь с Говорящими стоит дорого. Пока не выложишь
все, что имеешь, - не отпустят!" - зло сказал себе Эгин, как вдруг ему
стало стыдно, ибо, злясь на Фараха и Киндина, он косвенно злился и на
Тару, которая сделала все зависящее от нее, чтобы оставить ему здоровье и
жизнь. Значит, вся эта мутная история с семью северянами, которых скормили
лисицам в обмен на бочонок с водой, тоже...
скупые, хотя и радушные слова взаимных приветствий. - Что-то я ее не вижу.
обыкновению, зарос густой щетиной и все еще не порадовал присутствующих ни
шуткой, ни каким-нибудь идиотским комментарием к происходящему. - Милашка
Авор отошла к Намарну позавчера на рассвете. По крайней мере, так мне
объяснил Фарах.
и Авор в связи, если выражаться казенным языком Опоры Благонравия, у него
не было.
долго в Хоц-Дзанге не протянет.
приготовлениями смегов. Вот десятеро сме-гов вкатывают на площадку
продолговатое нечто, укрытое парусиной. Вот отряд пращников получает
последние указания от своего командира. Но все это выглядит странно,
весьма странно. Армия собирается на небольшом пятачке в центре руин,
которые не способны защитить ее не то что от стрел, но даже и от взглядов.
Но варанцев все еще не видно - боевые трубы смегов смолкли. Похоже, все,
кто должен был собраться, уже собрались. Правда, их не слишком много.
Эгин вздрогнул и обернулся.
Самеллан, являвший собой странное сочетание угрюмого азарта и затаенной
радости.
всего лишь спал, - Самеллан был, как всегда, прям и внятен.
намек на близость Тары или хотя бы Киндина.
миндальничания с варанцами или шпионажа за ними же. Да и что толку в
нечаянно оброненном слове чужака, если гнорр Свода Равновесия двигается
маршем по единственной горной дороге, поднимающейся к Хоц-Дзангу от
побережья? Эгин, чьи познания в истории были не столько скудны, сколько
разрозненны, мучительно пытался припомнить, знал ли Свод Равновесия
подобные прецеденты, и был вынужден себе сознаться, что нет, нет и еще
тысячу раз нет. Как бы вторя его мыслям, Дотанагела, приобняв за плечи изо
всех сил старающуюся казаться бодрой Вербелину, сказал:
Володихин Дмитрий
Березин Федор
Шилова Юлия
Акунин Борис
Посняков Андрей
Контровский Владимир