усталых в долгой сече врагов. И, охватывая свенов с правой стороны, в то время,
как казаки и охотники, преследуя швейцарцев, делали тоже с левой, новгородцы
ринулись вперед:
хотя и все еще многочисленных шведов это был конец.
епископа. Послов странных - одетых в богатые бархатные дуплеты и татарские
шаровары; гладко выбритых, с коротко стриженными волосами - но не знающих иного
языка, кроме русского. На миг у него мелькнула мысль, что это московитская
ловушка, но шведский король отмел ее сразу: царь Иван не так глуп, чтобы
выдавать за ливонцев странно одетых полуграмотных бояр. В конце концов, у него
на службе и настоящих лифляндцев хватает, маскарад устраивать ни к чему.
он.
нужно ко мне обращаться! Или пытается оскорбить?.."
какое дело?
шубу, - но есть мне. Ведь купленные у господина епископа владения мне придется
защищать от русских посягательств.
ловко парировал его ответ гость.
что духовный пастырь Эзеля вдруг решил продать землю Церкви. Он и сам
конфисковал все церковные владения в Швеции как только представилась такая
возможность. Но продавать чужое добро за такие деньги? На подобную наглость
способен только католический священник.
король.
воинский отряд в замок, и оформляем купчую внутри.
Последнее время его все чаще и чаще мучили сильные головные боли. - Что же,
если вы передадите мне не только ключи, но и замок, то это больше похоже на
честную сделку. Но сто пятьдесят тысяч богемских талеров многовато для
маленького острова. Я думаю, он может стоить не больше пятнадцати.
печатая шаг, его любимый паж. Волосы юноши были растрепаны, изящный брасьер в
пыли, на одном из сапог оторвалась подметка, болтаясь под ногой.
разграбили ближние деревни и сейчас бомбардируют стены крепости.
все еще оставалась в его руке, потом на посланцев эзельского епископа, снова на
запыленного пажа. - А как же... Адмирал?
перебили всех швейцарцев, половину немцев, рассеяли ополчение, изрядно
опустошив его ряды, а рыцарей частью убили, частью повязали в плен. Из битвы не
вышел ни один из шведских дворян. Я готов принять от вас любую кару, мой
король, - и паж преклонил перед ним колено.
врага.
неожиданной яростью разорвал ее в клочья:
своего кресла, потом обессилено упал назад и тихим голосом произнес: - Господи,
за что ты караешь меня? Чем я прогневал тебя на старости лет? Чем провинился?
Двадцать тысяч... Где я возьму другую армию? Чем докажу датчанам наше право на
свободу? - король застонал, словно от резкой боли... - Улаф... Прикажи принести
перо и бумагу... Ну, ты знаешь...
диктовать:
бью твоему велъможнейшему князю, государю Ивану Васильевичу, о твоей
милости"...
старости лет. Я - челом бью.
хрипло сообщил Густав. - Я разрешаю тебе переодеться, но после этого ты, как
сможешь быстрее, помчишься в Новгород, к царскому наместнику, отдашь это
письмо, пообещаешь немедленно отпустить всех пленных русских безо всякого
выкупа, ты пообещаешь ему любые дары, какие он только захочет. Можешь стоять на
коленях, плакать, терпеть любые оскорбления и унижения, но ты обязан уговорить
воеводу отозвать свою рать от Выборга.
пусть остается все по старому уложению. И коли они согласятся, именем моим
можешь заключить мир хоть на полета лет. Ступай.
вернувшегося Комова на опущенном мосту и крепко обняв. - Я понимаю, что сперва
тебя накормить нужно, напоить, воды согреть для мытья. Но уж очень тоскливо
здесь. Обрыдло в четырех стенах сидеть.
время долгого пути, небритый, но бодрый и загорелый Алексей. - Совсем ничего?
права продать эти острова. Испанец просто обругал нехорошими словами.
Французский Генрих не ответил, поляки тоже. Шведы войну с нашими затеяли и
вешать Эзель себе на шею не хотят. Блин, прямо хоть на помойку его выбрасывай.
меня делал? Ладно, на, держи, - он полез за пазуху, достал оттуда скрепленный
сургучом свиток и вручил Кузнецову. - Помни мою доброту.
во двор: - С тебя бутылка, начальник.
Мост подними, - и побежал наверх, в библиотеку.
излишне красивых слов, которых не понимал никто, а также того, что текст был на
датском языке, слишком отдаленно напоминавший знакомый присутствующим немецкий,
дело двигалось с трудом - но двигалось. К вечеру им удалось понять основное:
датский король Фредерик предлагал эзельскому епископу Христофору Мюнхгаузену
право жить на острове, получать пенсион, плюс защиту, уважение,
неприкосновенность и еще какие-то блага, плюс десять тысяч талеров на признание
сюзеренитета Дании и принятие на острове королевского наместника.
замок можно просто распродать на кирпич! Нет, ребята, так не пойдет. Давайте
рисовать ответ: никаких пансионов и никакого уважения. Пусть он просто забирает
остров и платит... Ну ладно, скинем ему треть. Сто тысяч наши, а Эзель - его.
замка и направился в порт. Еще через две недели он вернулся назад, но на этого
раз не с письмом, а в сопровождении одетого в длинный черный гаун и широкополую
шляпу мужчины.
растопыривать пальцы. Встречать я никого не пойду, а вы приводите их ко мне.
Епископ я или нет?
водрузив ее на голову уселся в кресле - ни одна другая одежда эзельского
епископа ему не подходила. Ждать пришлось недолго: спустя несколько минут дверь
отворилась, и к нему, в сопровождении Комова, Чижикова и Нели вошел
таинственный незнакомец.
поклонился хозяину замка он.
фогтий. Раз уж назвавшись этим именем, он решил следовать ему до конца. К тому
же католический епископ с русской фамилией Кузнецов мог показаться европейцам
несколько... Подозрительным. - Прошу садиться. Приказать принести вам вина?
Перевернув шляпу, он сдернул с рук перчатки, кинул из внутрь и отложил свой
головной убор на недалекий подоконник. - Значит, замок действительно ваш?
вот мой король...
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Конюшевский Владислав
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Самойлова Елена