тайными они не являются. Их можно найти в соответствующих справочниках.
Заклинание адских сил - нечто совершенно иное. Я не стану подробно
описывать эти заклинания. Поскольку мы, конечно, знаем, что вызов сил ада
сопровождается своеобразным молитвенным ритуалом (все делается наоборот),
отмечу, что тут необходимо следующее: один из апокрифов "Liber
Benefikardium", факел, пузырек с воздухом, взятый из урагана, немножко
праха мумии, 13 капель крови, меч. Не стану утверждать, что в этом перечне
нет ошибок.
и служил еще одним доказательством серьезности наших намерений. А если и
понадобится - то не сразу же. Кроме того, надо было дать Джинни
возможность ознакомиться с этими предметами. И даже при ее отточенной
интуиции нужно было время, чтобы понять, как правильно следует расположить
их.
импровизированным алтарем.
более полно провести обряд богослужения. - Я взглянул на наручные часы -
черт возьми, почти пять! Но возражать не осмеливался. Необходимо, чтобы
служба была проведена должным образом.
ощущение. Как уже упоминалось, я не верил в превосходство каких-либо догм
над другими - по крайней мере, ровно придерживался агностицизма. В церкви
я бывал редко, но считал, наиболее красочные ритуалы у приверженцев
епископального направления. Это меня устраивало. И сейчас я чуть не шепнул
Джинни - "Эй, это тайное богослужение или секретная служба?!" Но вскоре
желание шутить у меня пропало. Вместе с породившим это желание
возбуждением. От этого простого ритуала на меня снисходил покой и
невыразимое словами благодеяние. Мои мысли поворачивались к богу. Так вот
что такое религия, подумал я. Не то, чтобы в этот момент началось мое
обращение. Но казалось, что перед нами открывается какая-то сторона его
могущества.
снова, и сквозь тяжелые филенки просочился голос:
ФБР. Говорит, что у него очень срочное и важное дело.
исчезло. Ноздри Джинни раздулись, она так сжала молитвенник, как будто это
было оружие. Карлслунд запнулся.
там был:
его. Пусть он оставит свой номер и примерно через час я позвоню ему.
вторая корчилась, опутанная холодными кольцами непонимания. Где же
милосердие божье? Ты захотел, чтобы это случилось... Но что есть твоя
воля? Не может быть, чтобы все это было на самом деле... Или люди - всего
лишь марионетки в жестокой игре-головоломке?
мог хотеть, чтобы маленькая девочка оставалась в аду.
тебе говорит отчаяние, с которым ты уже сталкивался прежде - отчаяние ада.
Держись, Матучек! Не сдавайся! Выводи своим неправильным баритоном:
"Вперед, Христа солдаты..." а если это не сработает, мы попробуем
что-нибудь другое.
Благословение. Затем Карлслунд, с трудом выговаривая слова, сказал:
благоволение утеряно.
католиков, дела не менее важны.
понял, что они в спешке забыли договориться об этом. Вероятно, точное
определение не казалось настолько необходимым, ибо небо не так ограничено,
как ад. Во всяком случае, наша просьба быть разумной... Предпочтительно
разумной.
математик, и после смерти будет заниматься исследованиями, повышать
квалификацию, приобретать все новые знания. Что он может достигнуть таких
высот, что нам и представить трудно. Нам необходим математик, занимающий
ведущие позиции в неэвклидовой геометрии.
строил свои работы на основании других. Например, Гамильтона. И сам имел
преемников. Мы не знаем, как далеко продвинулся несравненный гаусс - он
опубликовал лишь отрывки своих размышлений. В целом я предпочитаю
Лобачевского. Он первым доказал, что геометрия не теряет внутренней
согласованности, если отказаться от аксиомы параллельных. Насколько я
помню, это произошло примерно в 1830-1840 годах... Хотя я никогда не
увлекался историей математики. Все, что было сделано позднее в этой
области - неэвклидовой геометрии - берет свое начало в идеях Лобачевского.
остается неизвестным, можем ли мы уговорить вообще какую-либо великую душу
стать нашим союзником. Вообще какую-либо, вот ведь в чем дело, - добавил
он упавшим голосом, и обратился к Фалькенбергу. - Вы займитесь чарами, а
мы с пастором приступим к составлению молитвы.
заняты, чтобы сходить с ума - а ведь только этим мы и занимались с той
минуты, когда служба была нарушена. Мы делали пассы, произносили
заклинания, напрягали волю и ощущали, как нарастает поток энергии,
устремившейся к точке прорыва. Давление энергии достигло неописуемой силы.
Это было не повседневное чародейство, это была вершина современного
научного волшебства. Неизвестно откуда поползли тени. Они делались все
гуще. Окна напоминали тусклые, горящие в ночи фонари. Пламя семи свечей
сделалось неправдоподобно высоким, хотя света это не давало.
наших поднятых рук, с волшебной палочки Джинни заструились огни святого
Эльма. Такие же огни потекли, потрескивая, с шерсти сидящего на плече
Джинни Свартальфа, с ее распущенных волос. Арфа заиграла сама собой, ее
струны вторили протяжной музыке сфер, свивая взад и вперед рисунок танца.
Я не увидел в темноте, кто из семи медленными размеренными шагами вышел из
ряда, лишь услышал крик:
молчание бесконечного космоса. Знаки зодиака вращались все быстрее и
быстрее, пока не слились, образуя колесо времени. Оставшаяся часть людей
целиком сконцентрировалась на пасторе. Карлслунд встал, возвел руки перед
алтарем.
Тебе известно, чего мы жаждем, молим тебя, пусть эти желания будут
чистыми. Ты видишь, как стоят перед тобой этот мужчина Стивен и эта
женщина Вирджиния. Они хотят поразить врагов твоих и избавить от заточения
невинную девочку. Если ты позволишь им это, они готовы перетерпеть все
муки ада. Нет у них никакой надежды, если ты не поможешь им. Мы просим
тебя, пусть в диких дебрях ада будет у них тот, кто сможет руководить ими
и советовать им. Если мы не заслужили, чтобы ты послал к нам ангела, то
молим тебя - пошли умершего слугу твоего, Николая Ивановича Лобачевского,
или кого-то еще, кто будучи живым занимался научными исследованиями в той
же области знаний. Молим во имя отца и сына и святого духа. Аминь.
вспыхнуло ярким солнечным светом. Послышался тонкий пронзительный звук.
Меня охватила волна радости, которую можно, и то отдаленно, сравнить лишь
с радостью первой любви. Но сразу же раздался другой звук, он походил на
шум штормового ветра. Свечи погасли, оконные стекла сделались темными, пол
заколебался у нас под ногами. Свартальф отчаянно взвыл.
закрутил водоворот образов, воспоминаний. Увенчанная луковицеобразными
куполами церковь посреди беспредельной равнины. Грязная дорога между
рядами низких, крытой соломой домов. Звякающий амуницией, с саблей у пояса
всадник, едущий по этой дороге. Ледяная зима, в конце которой - оттепели и
блеск разливающихся вод. И возвращение птичьих стай, и покрывающиеся
робкой зеленью буковые леса. И беспорядочные нагромождения книг, лиц, рук
и снова лиц... Женщина, которая была моей женой. Сын, умерший слишком
рано. Казань - половина ее объята пламенем. Год холеры. Письмо из
Геттингена. Любовь. Неудачи. Медленно подкрадывающаяся день за днем
слепота. И в_с_е э_т_о б_ы_л_о ч_у_ж_д_ы_м.
Пропало ощущение нависшей над нами грозной силы... Ничего не понимающие,
мы опять очутились в привычном мире. Джинни бросилась в мои объятия.
по-английски. - Г_о_с_п_о_д_и п_о_м_и_л_у_й, - снова по-русски. Перед
глазами вихрем вращался калейдоскоп чужой памяти. На столе стоял
Свартальф. Спина выгнута, хвост трубой. Его трясло не от ярости, от ужаса.
Акунин Борис
Прозоров Александр
Никитин Юрий
Андреев Николай
Корнев Павел
Куликов Роман