войной. Я не знаю, что тебе посоветовать.
постель в дальнем конце комнаты.
бы тебе не лечь? Я разбужу тебя, когда придет время. Мы все обсудим
позднее.
тот со стуком соскользнул на пол. Он присел на край постели и заговорил о
Бронвин.
отстегивал и снимал с него плащ. - И Кевин - он даже не был Дерини и все
же погиб. И все из-за этой слепой ненависти, из-за этой разницы между
нами.
стараясь расслабиться. - Он надвигается со всех сторон одновременно. И
единственное, что еще держит меня - это Дункан и ты, Келсон.
Морган крепко спит, осторожно сел на край постели рядом с другом. Он
внимательно смотрел в лицо своего генерала, а затем расстегнул грязный
камзол у него на груди и осторожно положил руку ему на лоб. Очистив свой
мозг, он закрыл глаза и проник в мозг Моргана.
Приезд Дункана в Корот с плохими вестями... опасность интердикта и мысли о
народе Корвина... посылка Дерри... попытка убийства и сожаление по поводу
смерти Ричарда Фиц Вильяма... сообщение Дерри о Барине и о чуде
исцеления... воспоминания о Брионе, гордость, с которой его отец воспринял
весть о рождении сына, Келсона... поиски в развалинах часовни, не
приведшие ни к чему.
запечатлелось в памяти... ужас пробуждения, ощущение полной беспомощности,
осознание отравления мерашей, ужас при виде Барина - того самого, который
поклялся убить всех Дерини и... бегство, долгая скачка, в основном, в
полубессознательном состоянии... что и спасло его, так как в полном
сознании он не вынес бы такого напряжения после того, что с ним
произошло... возвращение могущества... а затем снова боль... мучительная
боль, скорбь от потери любимой сестры и кузена... и сон, милосердное
забытье, хотя и на несколько часов... безопасность...
лба. Морган спал спокойно, раскинувшись на широкой королевской постели.
Келсон встал, снял с себя плащ и укрыл спящего Моргана, а затем погасил
свечи у постели и вернулся к столу.
для Моргана и Дункана. Но тем не менее надо думать о том, как сохранить
порядок в государстве и не допустить хаоса. Он теперь должен быть сильным,
как Морган, так как Морган ни в чем не сможет ему помочь.
перед собой пергамент, поднял перо и продолжил свое занятие, прерванное
прибытием Моргана и Дункана.
Бронвин и Кевина, об отлучении, о возможной войне на два фронта, если
интердикт будет наложен. Венсит из Торента не будет ждать, пока в Гвинеде
разберутся со своими внутренними делами. Этот правитель Дерини постарается
извлечь пользу из сложившейся ситуации.
рассматривай.
собору Святого Толио, и смотрел на негасимую лампаду, парящую у алтаря. Он
воспользовался методами Дерини, чтобы снять с себя накопившуюся усталость.
Он умылся, побрился и почувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Однако он не
мог решиться надеть на себя одежду священника, которая была приготовлена
для него. Он не чувствовал себя вправе облачаться в черную сутану и другие
церковные одеяния, в которых он должен будет служить мессу.
причинам. И он знал, что эта месса будет его последней, так как ему больше
не позволят совершать таинства Святой Церкви, делать дело, которому он
отдал все двадцать лет своей жизни.
голову. Или, вернее, слова приходили к нему, но они прокатывались через
его мозг, не задевая сокровенных струн, как ничего не значащие,
бессмысленные фразы, не приносящие успокоения. Кто же мог предвидеть, что
они торопятся сюда, чтобы предать земле его брата и сестру Моргана? Кто
мог предвидеть, что их здесь ждет?
и белой накидке стоял отец Ансельм. Он наклонил голову, как бы извиняясь,
что побеспокоил Дункана. Он бросил взгляд на разложенные одежды, на
сутану, а затем посмотрел на Дункана.
чем-нибудь помочь вам?
минут.
алтарем изображала доброго, милостивого бога. Этот бог понимал, что он
должен пренебречь решением церковного суда. Конечно же, он не будет строго
судить Дункана.
нему губами и одел на шею. Спустившиеся концы он закрепил на поясе. Затем
он натянул ризу и расправил складки. Дункан постоял неподвижно, расправил
на груди крест, вышитый серебром, четко выделяющийся на черном шелке.
Затем поклонился алтарю и направился к выходу, чтобы присоединиться к
процессии.
условия должны быть соблюдены во время этой службы, которая наверняка
будет последней в его жизни.
Джаред и леди Маргарет - слева. Все в черном. За ними сидели Дерри,
Гвидон, советники и помощники Джареда, доверенные слуги. А сзади толпились
жители Кулди, те, что смогли поместиться в маленькой церкви. Бронвин и
Кевина очень любили в Кулди и теперь все горько оплакивали их смерть.
Чувствовалось, что весна пока не полностью завладела землей. В Церкви
Святого Торина было сумрачно и призрачно. Вместо веселых свадебных речей
горели свечи погребальные. Один вид их приводил в мрачное расположение
духа.
сторонам гробов, которые стояли в центре трансепта. Сами гробы были
закрыты черной драпировкой. Щиты с гербами двух семейств лежали на крышках
гробов. Морган смотрел на гербы и представлял Бронвин и Кевина, лежащих
под ними.
фоне, по окружности серебряные трилистники.
овладел собой): меч, зеленый грифон на черном фоне внутри венка из
виноградной лозы.
дальше, за гробы, туда, где у алтаря горели свечи. Их мерцающее пламя
отражалось от золота и серебра подсвечников и алтаря. Но сам алтарь был
задрапирован черной тканью, фигуры возле него тоже были в черных мантиях.
И когда хор начал петь вступительную молитву, Морган наконец осознал, что
это похороны.
священник, размахивающий кадильницей, за них монах, несущий большой крест,
задрапированный в черное, и следом за ними мальчики со свечами в
серебряных подсвечниках. Далее следовали монахи ордена Святого Телио в
своих традиционных одеждах и с траурными шелковыми повязками. Следом за
ними шел Дункан, который должен был служить мессу. Он был особенно
бледным, и эта бледность подчеркивалась его черными и серебряными
одеждами.
алтарю. Морган тупо смотрел на все это, автоматически повторяя знакомые
слова:
смотреть на этот ритуал, с помощью которого та, которую он любил,
отправляется туда, откуда нет возврата. Всего несколько недель назад
Бронвин была жива. Радость переполняла ее от предстоящей свадьбы с
Кевином. А теперь она вырвана из жизни, из молодости. И вырвала ее
старуха, такая же Дерини, как и она.
могущество. Ему причиняла боль мысль о том, что половина крови, текущей в
его жилах, принадлежит этой проклятой расе.
скрывать, надо стыдиться своего могущества, прятать его? Причем это длится
уже несколько поколений, так что многие уже забыли искусство пользоваться
могуществом, хотя оно еще у некоторых сохранилось, могуществом, которое
иногда появляется у неумелых людей, случайных людей, применяющих его для