средство усмирения гордыни. Так и должно быть.
облачением и направился к выходу.
минут одиночества, прежде чем ты вернешься к себе. Свечи я уберу утром.
принадлежать тебе. Если не возражаешь, я не хотел бы присутствовать при
твоем новом превращении в него, сегодня ночью это выше моих сил.
глаза.-- Я понимаю, что ты сделал и почему. Я не могу передать, как я
восхищен тем, что ты совершил нынче.-- Он на мгновение отвел взгляд.-- Но
слишком редко ты будешь просто Камбером Кириллом, а не Алистером Кириллом. Я
бы хотел, чтобы в моих воспоминаниях о сегодняшней ночи ты остался
самим/собой.
обнял его. Когда Йорам отстранился, на его губах была улыбка, на глазах
блестели слезы. А когда он торопливо кивнул и поворачивался к выходу, улыбка
превратилась в усмешку.
коробкой, где лежали потир и дискос Алистера Каллена. Взмахом руки он
погасил свечи у стен и все остальные, кроме лампады, сотворив шар
серебристого света.
возвращения в покои Алистера Каллена и в его мир предстояло выполнить еще
одно.
служила убежищем и жилищем Синилу, тогда еще принцу. В те дни на стене висел
огромный портрет его прадеда Ифора, напоминая претенденту на престол о его
корнях. Рядом с дверью осталось с тех пор слегка блестевшее темное зеркало,
около него и остановился Камбер. Когда-то служившее Синилу зеркалом правды,
теперь оно должно было выполнить эту роль для другого.
вытянутой руки от полированного стекла, изучая глядевшее на него из зеркала
лицо.
времени прошло с тех пор, как он в последний раз видел его? И сколько еще
пройдет до того, как он снова увидит себя?
своей жизнью? Придет ли время жить для себя, а не для других?
успеть.
пришел сюда не за этим. Хотел напомнить себе, кто он, несмотря на то и
благодаря тому, что произошло сегодня. Это поддержит его, какую бы маску он
ни нацепил.
день, каждое мгновение его жизни будут не просто бытованием на бренной
земле.
которые исчезнут совсем скоро. Он отметил округлость бритого лица, полуседые
волосы, прилегавшие к голове, как чепец цвета ртути, упрямо сжатый рот с
тонко очерченными губами, глаза неяркие и твердые, похожие на туман,
клубившийся и мерцавший внутри серебристого шара.
придет утром одевать его, он должен быть в постели, А чтобы вернуться в
постель, нужно было снова влиться в оболочку Алистера Каллена.
транса, подумав, что на этот раз, если захочет, сможет наблюдать это
превращение.
появилось сияние, в ушах звенело, резкие скупые черты лица размывались и
превращались в другие.
ощущение сладкой дремы или опьянения, реальность казалась видением. Стоило
моргнуть, и ясность восприятия происходящего будет утрачена. С широко
раскрытыми глазами он наблюдал, как волосы темнели, становясь серо-медными
волосами Алистера, наблюдал, как брови истончались и удлинялись, а глаза под
ними приобретали оттенок небесной синевы, морщинки вокруг них стали глубже.
Лицо Камбера слегка вытянулось, черты заострились, бледность лица сменилась
желтоватым, даже коричневым цветом. Тело казалось теперь более тяжелым,
плечи ссутулились, руки покрылись морщинами, а суставы вздулись.
донимала его, но он покачал головой, сомневаясь в том, что видели глаза.
между ними.
михайлинском Портале, закрыв глаза и сосредоточившись на цели своего
путешествия во дворце архиепископа. Скоро Алистер Кирилл Каллен будет в
постели.
совершенно уповайте на подаваемую вам благодать в явлении Иисуса Христа.
света, очень удивив своего господина.
потребности во сне, хотя прекрасно понимал, что для Гьюэра должен выглядеть
сонным.
деятельности, овладевшую юношей на прошлой неделе и отнюдь не утоленную--
весь вчерашний день Гьюэр провел в приготовлениях к сегодняшней церемонии,
пока он ездил на прогулку с королем. Каким-то образом-- Камбер не знал,
каким именно-- Гьюэру удалось понять, что его новый хозяин беспомощен или,
по крайней мере, рассеян, когда дело доходит до деталей церемонии и
протокола, и Камбер не хотел разрушать таких представлений. Уважение Гьюэра
к самому себе, сильно пошатнувшееся после смерти прежнего друга и господина,
значительно возросло от сознания, что новому хозяину он совершенно
необходим. Юноша приободрился и стал почти прежним.
под одеяло и плотнее зажмурился. Очень скоро стук сменился тихим звяканьем и
шорохом отодвигаемого засова; мягко зашуршали приближавшиеся шаги. Пятно
теплого желтого света скользнуло со стены к его лицу, Камбер понял-- Гьюэр
вошел со свечой. Звук шагов стих совсем рядом, и он услышал вздох огорчения.
настойчивостью.-- Вы еще не проснулись, милорд?
зажигать свечи, разгоняя предутренний мрак. Когда он присел на корточки,
чтобы развести огонь в камине, Камбер лениво повернулся и посмотрел на
юношу, прислушиваясь к незамысловатой мелодии песенки, которую напевал
Гьюэр. Он подбрасывал дрова в разгоравшееся пламя, в черной монашеской рясе,
которую юноша теперь носил, не снимая, ему явно было удобно. Камберу
подумалось вдруг, что ловко сидящая одежда не только придает Гьюэру
уверенности. Похоже, он не снимает рясы, за этим должно быть что-то еще.
улыбнулся во весь рот, продолжая заниматься камином.
очень поздно. А ты не рановато поднялся?
событие, нужно многое успеть, мы ведь завтра уезжаем в Грекоту. Вы не
забыли?
как рядом оказался широко улыбающийся Гьюэр с теплой мантией. Пока молодой
человек закутывал его плечи, Камбер сидел, задумчиво выпятив губы и подняв
подбородок, чтобы Гьюэр завязал мантию под горлом. Когда Гьюэр опустился на
колени, чтобы надеть ему на ноги теплые туфли, Камбер бросил задумчивый
взгляд на его макушку. Что-то изменилось в этом мальчике сегодня утром,
определенно изменилось.
глаз, продолжал свои занятия.
день, сэр. Я знаю, что вы не станете прерывать своего поста до окончания
церемонии, но не сделаете ли малого послабления. Стаканчик подогретого эля?
Это укрепит ваши нервы. Однажды мне это советовали.
покачал головой и постарался сдержать улыбку, когда Гьюэр встал и потер
руки.-- Гьюэр, можно спросить тебя?
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Андреев Николай
Сертаков Виталий