женщинами, которые ублажали бы меня, и с Силой, которая заставила бы людей
делать по-моему. Тебе нравится то, что ты сделала?
меня украла. Я вытащил из пояса охотничий нож и метнул в ее сердце.
и она с криком упала в ночь и растворилась в черноте.
холоден, владел своими пробуждающимися чувствами и исполнен горького
спокойствия.
как поджарая черная собака. Хвенит устроила себе постель глубже в палатке
за вычурной занавеской, которой она отгородилась от нас.
маленького источника с пресной водой. Несколькими шагами дальше скалистый
горб острова начинал выгибаться вверх, как панцирь черепахи, лысый щиток
отполированного дождем и ветром сланца. Остров был маленький, меньше мили
из конца в конец.
религии или почитания, за исключением того, что люди плевали на имя
Уастис. Я расчистил место в жестких травах и сложил горку из камней с
углублением посредине. В углубление я запихнул пучок стеблей и, чиркнув
кремнем, поджег их. Пламя вспыхнуло, быстрое и голодное, эфемерным голубым
светом. Я взял свой нож - он пил ее кровь в моем сне - и проткнул руку,
оросив огонь своей кровью. Я отрезал локон волос и накормил им пламя.
однажды, когда мне приснилась его смерть, и сказал: "Я убью ее". Теперь
все неясности, способности к заживлению и убийству лучом и все остальное
соединялось вместе в одном нестерпимом стремлении, которое я узнал, как
желание другого существа. Все эти способности были его, желание было его,
дело было его. Вазкор, беспокойный в своей смерти; моя неспокойная жизнь
показала мне это.
и тебя, и меня, и она заплатит за это свою цену. Я все устремления
направлю на то, чтобы найти ее. Когда найду, я убью ее. Ты открыл это мне.
Теперь я знаю. Будь покоен, мой отец Вазкор, Волк-Король, Джавховор,
оставь это мне.
камнях, из огня выскользнула тень и мимолетно прислонилась к стене сланца.
Тень огня, нечто вроде силуэта огня, напоминающая темное отражение света и
силы, разожгла во мне то, что едва теплилось до этого слабым неярким
светом.
укачиваемой морем ночи со своим железным будущим.
там сидящим, прижавшись к сланцу.
Иди назад, девушка. Солнце еще не встало.
заставило меня вздрогнуть.
семя, которое взрастило их.
силами. Они владеют тобой. Ты лечишь, не сознавая этого. Возможно, ты
убиваешь так же безрассудно.
ее лицо, лицо как будто другой девушки, спокойное, умное и сочувственное.
Тогда я увидел то, что увидел ее жрец-учитель в тот день, когда выбрал ее
в целительницы и колдуньи.
будто я - это он? О, нет, синеглазая ведьма. В такую игру я не играю.
желаю. Хоть ты и белый, ты красивый и сильный мужчина.
тебя, маленькая колдунья, то ты сама наполовину белая под твоей шелковой
черной кожей.
рыжеватый кошачий хвост петляет за ней среди трав.
Моя учительница-соблазнительница и я остались одни.
совершенно точно узнал, что Хвенит-Уасти соединяла в себе две личности,
как и подразумевали ее два имени.
уважаемая среди ее народа, мудрая, несмотря на юность, терпеливая и
бесконечно сочувствующая, материализовалась в часы между восходом и
заходом солнца. Это существо наставляло меня на туманных дорожках моста
собственного мозга. Ее сказочно богатые знания, накопленные и передаваемые
из поколения в поколение жрецами - этими поэтами-лекарями и
колдунами-философами черных племен, - преподносились мне просто и прямо. С
тех пор я мало встречал наставников, которые могли сравниться или были бы
лучше этой молоденькой девочки, тонкой, как молодое деревце и чрезвычайно
сообразительной. Я думаю также, что она была превосходным учителем еще и
потому, что сама не обладала этими магическими "дарами", но была прекрасно
осведомлена и разбиралась в них. Она дала мне, по меньшей мере, ключ к
дверям и для того, чтобы открывать, и для того, чтобы закрывать их.
Парадоксальный ключ, простой, но капризный. Нужно было правильно вставлять
его перед тем, как повернуть, иначе дом мог рухнуть. Что до метода и
логики, то чтобы объяснить это, пришлось бы просидеть в банке, болтая
впустую семь лет, как говорят моуи. Невозможны дать истинное определение
энергии или почему энергия появится. Ребенок сам научится ходить, но его
надо убедить не совать руки в огонь.
вспыхивая в океанических глазах, когда разводился костер для приготовления
вечерней еды. Эго была на самом деле не Уасти, а Хвенит-колдунья, та,
которую я встретил с самого начала.
как кошачьи когти; исполненная намерения соблазнить. Тяжким испытанием
была для меня Хвенит. Я чувствовал себя как мужчина, которого соблазняют
украсть богатство его брата, в то время, как брат находится на войне, -
однако Квеф был ее, а не моим родственником. Я решил, что не стану
поддаваться ее уловкам и не попаду в ее сети.
розовым светом море, и леса были припорошены сумерками. Хвенит зажгла
костер и приготовила еду, и стала ругать рыжего кота, который не хотел
есть свою порцию орехов, потому что днем убил птицу в высокой траве и был
полностью удовлетворен этой кровавой пищей. Закончив выговор, Хвенит
обратилась ко мне.
Мардрак?
После еды я пошел за ней по камням и отполированному приливом песку. Она
подбирала пурпурную траву и срезала ее моим ножом, потом зеленоватую,
потом черную. Свет померк. Она различала сорта при свете звезд и
раскладывала их в тростниковой корзине.
мужчина убил другого, и его кровь упала в море, после чего некоторые
водоросли стали красными. Но зелеными водоросли стали после того, как
Зеленые Девушки, живущие на дне моря, всплыли на поверхность и лежали с
мужчинами. Это не водоросли, а зеленые волосы, оставленные как символ
любви между водой и землей.
начал подниматься, чтобы идти назад. Но Хвенит, маленькая лиса,
расстегнула платье и вбежала в море, и вернулась сама, как Зеленая
Девушка, только черная, а не зеленая, пахнущая океаном. Капельки воды
блестели на груди, как бриллианты, и опоясывали серебряными цепями бедра.
Значит, так вот.
удовольствие печалью, как делают некоторые. Это никоим образом не был ее
первый раз. У черного народа не было жестких моральных законов, потому что
они были слишком моральны и высоконравственны, чтобы создать их.
услышал, что она плачет.
мне, как ребенок:
Сертаков Виталий
Суворов Виктор
Андреев Николай
Володихин Дмитрий
Пехов Алексей
Соломатина Татьяна