оторвавшись на миг от вязанья, она встретилась взглядом с пациентом и
тихонько ахнула. С трудом сфокусировав зрение, Хавжива разглядел, что лицо у
нее пепельно-голубого цвета, а глаза сплошь черные.
доложила:
трещина в черепе, почечные ушибы, перелом левой ключицы и ножевое ранение в
живот. Но не тревожьтесь, скоро пойдете на поправку.
должен был понимать -- просьбу не тревожиться он, во всяком случае, понял
точно. И покорно подчинился.
НАФАЛ-прыжка через космическую пустоту. Столетия проносились как в дурном
сне, а кошмар отступать и не думал. Время и сами люди утратили человеческий
облик. Хавжива пытался исполнить "напев самообладания", но не мог вспомнить,
слова исчезли, начисто испарились из памяти. Пожилая сиделка брала его за
руку и, нежно поглаживая, ласково, но непреклонно влекла назад к настоящему,
в бытие, в сумеречную тихую палату с незаконченным вязаньем у нее на
коленях.
стоял сам комиссар провинции Йотеббер, плечистый верзила в белом, шитом
пурпуром одеянии.
Хавжива. -- Очень глупо было пойти гулять без охраны. Во всем виноват я
один.
справедливости, -- отчеканил комиссар.
собственные невежество и безрассудство(
головизор и смотрели по нему новости и сериалы. Смотрели почти без звука,
чтобы не мешать пациенту. Однажды в жаркий полдень, когда Хавжива бездумно
любовался парящими высоко в небе облаками, к нему крайне почтительно
обратилась очередная сиделка:
взглянуть, он сию же минуту увидит исполнение приговора над злодеями,
которые напали на него исподтишка!
человеческое тело, бьющееся в смертных судорогах. Кишки, выпущенные из
распоротого живота, свисали на грудь и заливали лицо кровью. Вскрикнув,
Хавжива зажмурился.
Ему недоставало воздуха. -- Разве люди способны на такое? -- Последнюю
фразу, крик души, он прохрипел уже на родном наречии, диалекте Стсе.
внутрь, и рев торжествующей на экране толпы оборвался. Хавжива лежал с
закрытыми глазами и, едва переводя дух и унимая сердцебиение, повторял про
себя строки "напева самообладания" до тех пор, пока его душа и тело снова не
обрели равновесие, хотя и непрочное.
где-то в углу, и отблесками городских фонарей. Снова рядом с Хавживой ночная
сиделка с вязаньем на коленях.
говорил до этого.
читала о вашем народе. О Хайне. Вы ведете себя совсем иначе, чем мы. Вы не
истязаете и не убиваете друг друга. Живете в мире и согласии. Представляю
себе, какими омерзительными мы вам показались. Вроде ведьм и исчадий ада,
наверное?
я поведаю вам кое-что. -- В негромком голосе сиделки читалась скрытая мощь
-- та, которая, как чувствовал Хавжива, может вылиться в нечто большее,
внушающая уважение сила. Он знавал немало людей, всю свою жизнь говоривших с
подобными интонациями.
утомлены. Хотите, я спою вам?
шепотом завела песнь--почти без слов и без мелодии. Он разобрал лишь имена
богов: Туал, Камье. Это ведь не мои боги, хотел сказать Хавжива, но веки
налились неодолимой тяжестью, и он уснул, убаюканный шатким своим
равновесием.
Хавживе. Сиделке не было еще и пятидесяти. Но тридцать лет войны и тяжкие
годы недородов оставили на ее лице неизгладимый отпечаток. Все зубы
искусственные -- вещь, для Хавживы неслыханная, -- а на глазах стекла в
тонкой металлической оправе. На планете Уэрел уже научились применять
регенерацию органов, но, как объяснила Йерон, лишь немногие из обитателей
Йеове могли позволить себе столь дорогостоящие процедуры. Она была страшно
худа, сквозь жидкие волосы просвечивал череп. Осанка оставалась прямой, но
при ходьбе Йерон сильно прихрамывала -- давало себя знать давнее ранение в
левое бедро.
продемонстрировать вам или шрам от штыка, или следы перелома, носит в себе
либо неизвлеченную пулю, либо умершее дитя в своем сердце, -- говорила она
Хавживе. -- Теперь вы один из нас, господин посол. Вы тоже прошли сквозь
огонь.
Хавжива быстро поправлялся. Сам комиссар, чтобы справиться о здоровье
высокого гостя, навещал чуть ли не через день, в остальные же неизменно
являлись его официальные порученцы. Как неожиданно выяснилось, комиссар был
весьма признателен Хавживе. Коварное нападение на полномочного посланника
Экумены дало ему всенародную поддержку и предоставило прекрасный повод
окончательно разобраться с оппозицией, возглавляемой другим героем
Освобождения, ныне проводившим политику полной изоляции. Комиссар присылал
Хавживе в палату роскошные букеты вкупе с цветистыми отчетами о собственных
викториях. Головидение непрерывно транслировало с места событий живые
батальные сцены: палящих на бегу солдат, пикирующие флайеры, живописные
разрывы тяжелых фугасов на склонах холмов. Когда, набравшись силенок,
Хавжива впервые выбрался в коридор, он увидел в большинстве палат и даже в
холлах множество раненых и калек -- тех самых героев из новостей, что
"прошли сквозь огонь и воду", как бодро вещали с экранов бравые
военачальники и послушные власть имущим корреспонденты.
призрачном полумраке приходила и усаживалась рядом Йерон.
однажды Хавжива.
продолжала шуметь нескончаемая городская жизнь -- гудки машин, шаги, голоса,
музыка в отдалении.
господин посол, но также и вестница. Уж простите великодушно, но, когда я
услыхала о вашей беде, вознесла благодарственные молитвы великому Камье и
Матери Милосердия. Потому что только так, в качестве сиделки, могла донести
до вас свою весть. -- Она помолчала. -- Я заведовала этим госпиталем в
течение пятнадцати лет. Почти полвойны. И у меня сохранились здесь кой-какие
связи.
знакомым.
она от женщин, всех женщин Йеове. Мы желаем вступить в альянс с вами( Знаю,
что правительство уже сделало это. Йеове уже состоит членом Экумены -- мы в
курсе. Но что это значит -- для нас? Ничего, абсолютно ничего. Известно ли
вам, что такое женщина в этом мире? Она ничто, пустое место. В правительстве
нет ни единой женщины. А ведь именно женщины замыслили и осуществили
Освобождение, они сражались и умирали за свободу наравне с мужчинами. Но нас
не назначали генералами, и вождями мы не стали. Ведь мы ничто. А на селе так
даже меньше, чем ничто -- рабочая скотина, доильный инвентарь. Да и в городе
ненамного лучше. Я, к примеру, закончила медшколу в Бессо. У меня диплом, а
работать приходится сиделкой. При боссах я командовала всем госпиталем.
Теперь же им управляет мужчина. Мужчины -- наши господа теперь, господин
посол. А мы, женщины, как были собственностью, так и остались ею. Думаю, что
боролись мы и отдавали жизнь за иное. Как вы считаете, господин посол?
Полагаю, существующее положение -- предвестие новой революции. Мы должны
завершить раз начатое.
подполье. -- Йерон тихонько рассмеялась. -- Но я не думаю, что нам следует
действовать в одиночку и сражаться лишь за свои права. Мы хотим все
перевернуть с ног на голову. Мужчины полагают, что они вправе командовать
нами. Им придется переменить свои убеждения. За свою жизнь я хорошо усвоила
один урок -- силой оружия никого и ни в чем нельзя убедить. Ты уничтожаешь
босса и сам становишься боссом -- пот в чем кроется корень зла, вот что
следует сломить. Старое рабское мышление. Психологическую установку "или
раб, или хозяин". И мы искореним ее, господин посол. С вашей помощью. С
помощью всей Экумены.