другими людьми. Миссис Демарджон, вероятно, больше никогда не заговорит с
ней. Господи! Он покачал головой, удивляясь собственной глупости.
сейчас.
к дому Демарджонов. Машины около дома не было, но, по крайней мере, у него
есть шанс переговорить с Гаррисом, попытаться объяснить, что иногда он
теряет контроль над собой, позволяет своим страхам и предубеждениям
разрывать его на части. Но он скажет ему: "Ваша жена не должна бранить за
это Кэй. Ей нужны друзья, она хочет стать частью деревни".
подождал. Внутри дома царила тишина, и он начал думать, что Гаррис не
откроет ему. Он еще раз позвонил, затем расслышал тихое поскрипывание
медленно приближающегося кресла.
слегка расширились.
вами.
вами.
не упрекаю, подумал Эван. В конце концов, каждый знает, что ветераны войны
- это убийцы. Сумасшедшие убийцы. Господи! Да ведь этот человек
действительно боится меня!
Демарджон отъехал назад, дверь открылась.
время, чтобы зайти и извиниться.
тому назад. - Он немного помолчал, наблюдая за реакцией своего
собеседника. Казалось, он не знал, о чем говорит Эван. - Она купила для
моей маленькой дочурки игрушечный лук со стрелами. - Эван пожал плечами. -
Не знаю. Я был возбужден; эта игрушка напомнила мне кое о каких вещах,
которые меня беспокоили, и я вышел из себя. - Говоря это, он внимательно
рассматривал мистера Демарджона: его белую рубашку с коротким рукавом,
темные брюки, черные подтяжки, его лицо бледного серого цвета и темные
глаза. - Я ничем не хотел задеть чувства вашей жены, - сказал Эван. - С ее
стороны было очень любезно посидеть с Лори, да еще купить для нее эту
игрушку. Не знаю, что на меня нашло... Я просто потерял контроль над
собой. Надеюсь, вы это поймете.
что заслуживает всего, что собирается получить. - Я вижу вы расстроены. Но
пожалуйста, моей жене очень нравится миссис Демарджон. Я не хочу видеть,
как их дружба...
Он немного прокатился вперед, затем остановился, и Эван увидел в его
глазах дикое выражение. - Забирайте вашу жену и ребенка и уезжайте.
Сейчас. Сегодня.
полурыданием. - Не беспокойтесь ни о вашей мебели, ни об одежде, ни о
доме. Просто забирайте их и уезжайте!
внутри него нарастает грызущий холодный страх. Он все еще не понимал, о
чем говорит Демарджон, но в это мгновение он казался ему ужасающим живым
трупом.
контроль над собой. Весь дрожа, он подъехал поближе к Эвану, его глаза
смотрели широко и умоляюще. - Вы не знаете. Вы не понимаете. Но то, что вы
чувствуете, это правильно, вы еще не видите этого, но это так и есть.
Сейчас, ради Христа и всего святого, вам надо спасти вашу жену, ребенка и
самого себя...
лицо превратилось в неподвижную маску, он сглотнул и затем снова посмотрел
на Эвана. - Они знают, что вы подозреваете что-то неладное, - сказал он. -
Они наблюдают за вами и ждут. И когда они придут за вами, - _н_о_ч_ь_ю_, -
тогда будет слишком поздно...
кресла. - Господи, неужели вы не заметили, что ни один человек не ходит по
улицам Вифанииного Греха после наступления ночи? Вы не видели это?
забрали его тело туда, куда уносят все тела. После того, как они убили
его, я услышал боевой клич и попытался перерезать себе горло кухонным
ножом, но она не дала мне это сделать. Она сказала, что я не должен так
уходить от них, и, о Господи Иисусе, ее глаза жгли меня...
насчет Китинга? О чем он говорит?..
за мной! - Струйка слюны стекла с губ Демарджона и теперь свисала с его
подбородка на рубашку. - Ночью! Они придут ночью, в полнолуние, и заберут
вас туда, на то место... Боже мой, что за ужасное место!
двери.
глазах промелькнуло что-то темное и страшное. - Я покажу вам. Я покажу
вам, что они сделают! - И он начал закатывать штанину своих брюк. Дыша
хрипло и неровно, он что-то бормотал себе под нос. Штанина разорвалась.
Его пальцы сжались и потянули за колено. Эван увидел, как солнечный свет
отражается от блестящего пластика.
на его лице, он отшвырнул прочь свою коленку. Нога сверкнула в воздухе и
упала на пол рядом с креслом-каталкой. Затем, скрипя зубами, Демарджон
принялся сдирать ткань со своей правой ноги; на лбу у него проступили
капельки пота. Еще одна повязка. Тяжело дыша, он отшвырнул протез прочь.
Правая нога упала по другую сторону кресла, и пустые разорванные штанины
повисли на изуродованном теле.
обо что-то, он чуть не упал спиной на кофейный столик.
подтяжки блестели, черные носки облегали пластмассу. Демарджон устремил на
Эвана свой измученный взгляд.
наполнили его глаза и покатились вниз по его щекам на белую рубашку. Смех
звоном отдавался по комнате, скрипучий и страшный, смех человека, которого
уже невозможно спасти. "Господи, нет..." - прошептал Эван, мотая головой
из стороны в сторону и отступая назад, когда Демарджон направил свою
коляску на него. - "Боже Святый на небесах, нет, нет, нет!"
приоткрылась, удерживаемая цепочкой. В щель заглянуло женское лицо.
"Впустите меня!" - послышался голос миссис Демарджон, настойчивый и
требовательный.
еще капали у него с подбородка. - Они все убьют меня!
нескольких дюймов от дверной цепочки.
Демарджона.
Демарджон.
Демарджон скулил, словно животное, пойманное в ловушку.
на Эвана, и поставила на стол сумку с продуктами, Демарджон откатился
назад, налетев на один из отброшенных протезов. Выражение ужаса на его
лице вызывало озноб у Эвана и возвращало назад терзающее его воспоминание:
он лежит на койке, прикрученный проволокой, а вкрадчиво улыбающаяся
женщина держит над ним небольшую клетку, в которой семенит и перебирает
лапками что-то недоброе.
медленно она подняла глаза на мужа.