Чтение 46–й страницы книги ~Металлическое чудовище~

Но с помощью каких средств велась эта невидимая дуэль? Они не бросали
молнии, не сражались никаким видимым оружием. Только обширные плоскости
перевернутого креста дымились и тлели мрачным пламенем охры и алого; а по
всей поверхности диска плясали холодные радужные огни, отбивая невероятно
частый ритм; радужно светилось пламенное рубиновое сердце, сапфировые
овалы превратились в огненные бассейны.

Послышался громовой разряд, заглушивший все остальные звуки,
ошеломивший нас в нашем укрытии. По обе стороны кратера рухнули стены
Города. Я бегло увидел множество открытых помещений, в которых светились
меньшие копии горы конусов, меньшие резервуары энергии чудовища.

Ни император, ни Хранитель не шевелились, оба казались совершенно
равнодушными к разворачивавшейся вокруг них катастрофе.

Я подполз к самому краю завесы. Между диском и крестом образовалось
облако черного тумана Он был прозрачный, точно сотканный из светящихся
черных частиц. Он висел, как черный занавес, удерживаемый невидимыми
руками. Качался, дрожал, колебался - то в сторону диска, то в сторону
креста.

Я чувствовал, как они напрягают силы, пытаются через этот туман
добраться друг до друга.

Неожиданно император ослепительно вспыхнул. Как от удара, черный
занавес отлетел к Хранителю, окутал его. И я видел, как под ним потускнели
сернистые алые огни. Погасли.

Хранитель упал!

На лице Норалы вспыхнуло дикое торжество, отогнавшее отчаяние. Как в
смертных муках, взметнулись плоскости креста. На мгновение сквозь черную
завесу сверкнули его огни, понеслись вперед, ударились о загадочную
клавиатуру, которой могли управлять только его щупальца.

Торжествующее выражение исчезло с лица Норалы. Его место занял
невероятный, непередаваемый ужас.

Гора конусов содрогнулась. От нее протянулся мощный поток энергии,
как продолжительное сокращение сердца. Под напором этой энергии император
дрогнул, развернулся - и, разворачиваясь, подхватил Норалу, прижал ее к
пламенеющей розе.

Вторая пульсация прошла через конусы, более сильная.

Диск содрогнулся в спазме.

Огни его поблекли; снова вспыхнули, неземным сиянием озарив фигуру
Норалы.

Я видел, как извивалось ее тело, словно разделяя агонию диска. Голова
ее повернулись. Большие глаза, полные невыразимого ужаса, смотрели на
меня.

Спазматическим, бесконечно ужасающим движением диск закрылся...

И сомкнулся над ней!

Норала исчезла - была закрыта в нем. Прижата к запертым огням
кристаллического сердца.

Я услышал всхлип, звуки перехваченного дыхания - понял, что всхлипнул
я сам. Рядом извивалось тело Руфи, изогнулось конвульсивной дугой,
застыло.

Конусы сбрасывали свои короны на дно. Гора растворялась. Под
светящимися обломками неподвижно лежали распростертый крест и большой
неподвижный шар, ставший гробницей женщины-богини.

Кратер заполнился бледным свечением. Все быстрее и быстрее стремилось
оно вниз, в пропасть. И из всех меньших ям, от меньших конусов стремилось
то же бледное свечение.

Город начал падать, чудовище рушилось.

Как воды, прорвавшиеся сквозь дамбу, сияние устремилось в долину. Над
долиной нависла тишина. Молнии прекратились. Металлические орды застыли,
сияющий поток ударялся в них, уровень его быстро поднимался.

В глубине тонущего города светилось множество призрачных отражений.

Они поднимались, прорывались на поверхность, проникали в каждую щель,
в каждый разрыв, шары алые и сапфировые, рубиновые и радужные, веселые
солнца из родового покоя и рядом с ними замерзшие бледно золотые солнца с
застывшими лучами.

Многие тысячи их поднимались вверх и застывали на поверхности, пока
вся пропасть не превратилась в озеро, покрытое желтой пеной солнечного
пламени.

Эти загадочные шары поднимались группами, отрядами, полками. Они
плавали по всей долине; разделялись и застывали неподвижно, как загадочные
многочисленные души огня над умирающей оболочкой, в которой они жили.

Под ними, выступая из светящегося озера, торчали неподвижно какие-то
громоздкие черные фигуры.

То, что было Городом, корпусом металлического чудовища, теперь
превратилось в огромный бесформенный холм, и с него струились тысячи этих
шаров, этих неведомых сущностей, которые когда-то были заключены в
конусах.

Как будто чудовище истекало кровью, и кровь эта все выше поднимала
уровень сверкающего озера.

Все ниже и ниже опускался гигантский корпус; было в этом беспомощном
падении что-то бесконечно жалкое, что-то невероятно, космически трагичное.

Неожиданно шары дрогнули под потоком сверкающих атомов, спустившихся
с неба: словно дождь прошел по светящемуся озеру. Частицы падали так
густо, что шары превратились в тусклые ореолы.

Пропасть ослепительно, невыносимо сверкнула. Со всех неподвижных
фигур устремились потоки огня, раскрылись горящие диски, звезды, кресты.
Город превратился в холм горящих драгоценностей, разливавшийся потоком
расплавленного золота.

Пропасть сверкнула.

В воздухе повисло напряжение, чувствовалось сосредоточение огромной
энергии. Все гуще становились потоки падающих частиц, все выше вздымался
желтый прибой.

Вентнор закричал. Я не разбирал слов, но понял его. Дрейк тоже. Он
взвалил на широкие плечи Руфь, словно ребенка. И мы побежали назад, сквозь
завесу.

- Назад! - кричал Вентнор. - Как можно дальше!

Мы продолжали бежать; добрались до ворот в скалах, пробежали в них,
поднялись по сияющей дороге, ведущей к синему дому. Вот дом уже едва в
миле от нас; мы бежали, задыхаясь, бежали, спасая жизнь.

Из пропасти донесся звук - я не могу описать его!

Невероятно одинокий, ужасный вопль отчаяния пронесся мимо нас, как
стон звезды, болезненный и страшный.

Затих. И нас охватило чувство невыносимого одиночества, стремление к
гибели, которое мы испытали в долине синих маков, когда впервые встретили
Норалу. Но сейчас чувство было сильнее, сопротивляться ему невозможно. Мы
упали; нас рвало на части стремление к быстрой смерти.

Теряя сознание, я смутно увидел, как ослепительно засверкало небо;
умирающим слухом уловил громовой оглушительный рев. Нас окатила воздушная
волна, плотнее воды, отбросила вперед на сотню ярдов. Уронила нас; за ней
накатилась вторая волна, иссушающая, обжигающая.

Она пронеслась над нами. И хоть обжигала, но в ней таилась и какая-то
бодрящая, насыщенная энергией сила; она прогнала смертоносное отчаяние и
подкрепила гаснущий огонь жизни.

Я с трудом встал, оглянулся. Завеса исчезла. Ворота в скалах были
полны плутоническим огнем, как будто там открывался проход к самому сердцу
вулкана.

Вентнор схватил меня за плечо и повернул. Он показал на сапфировый
дом, побежал к нему. Далеко впереди я видел Дрейка, он прижимал к груди
Руфь. Жара стала обжигающей, невыносимой; легкие мои горели.

В небе над каньоном повисла цепь молний. Неожиданный порыв сильного
ветра подхватил нас, потащил к пропасти.

Я упал, вцепился в камень. Прогремел гром, но не гром металлического
чудовища или его орд; нет, грохот нашего земного неба.

И ветер холодный; он охлаждал горящую кожу; омывал больные легкие.

Небо снова раскололи молнии. И вслед за ними сплошным потоком хлынул
дождь.

Из пропасти послышалось шипение, словно в ней гневалась вавилонская
Тиамат, мать хаоса, змея, живущая в пустоте; змея Мидгарда древних
норвежцев, держащая в своих кольцах мир.

Сбиваемые с ног ветром, затопляемые дождем, цепляясь друг за друга,
как утопающие, мы с Вентнором пробивались к волшебному шару. Свет быстро
гас. Но я видел, как Дрейк со своей ношей вошел в дом. Свет стал янтарным,
совсем погас; нас охватила тьма. В свете молний мы добрались до двери,
прошли в нее.

В электрическом свете мы увидели Дрейка, склонившегося к Руфи.

И как будто его хрустальная панель приводилась в движение невидимыми
руками, вход закрылся. Буря смолкла.

Мы упали рядом с Руфью на груду шелков, пораженные, ошеломленные,
дрожащие от жалости... и благодарности.

Мы знали - знали с полной уверенностью, лежа под этим куполом в
черных и серебристых тенях, в свете вспышек молний, - что металлическое
чудовище умерло.

Само убило себя!

30. ВЫЖЖЕНЫ!

Руфь вздохнула и пошевелилась. В блеске молний, сверкавших почти