поддержал бы и конец света, если бы ему удалось получить концессию на
продажу культовых статуй, икон по сниженным ценам, прогорклых сладостей,
расстраивающих желудок фиников и гнилых олив на палочке какой угодно толпе
зрителей. Так что, это был его завет. В природе никогда не существовало
Книги Пророка Бруты, но один предприимчивый писец во времена, которые
принято называть Обновлением, собрал некие заметки, и вот что сказал Дблах:
меня. Все старались держаться от него подальше, потому что он был епископом,
а если толкнешь епископа, то потом бед не оберешься.
практически задаром.
йогурт. "
все знали, что еще ждать и ждать. Он выглядел слегка расстроенным, но не
так, словно бы он съел йогурт, который, должен заметить, был слегка с
душком, это от жары. В смысле, он был несколько более живой, чем обычно. В
смысле, мне приходилось похлопывать по нему ложкой, чтобы он перестал
вылазить из... хорошо. Я всего-лишь объяснил немного про йогурт. Хорошо. В
смысле, вам ведь нужно добавить немного красочных деталей, верно? Люди любят
красочные детали. Эта была зеленой.
Преподобие?", на что он снизошел до: "Я его не слышу". Я сказал: "Кто этот
он, к которому ты обращаешься?" Он сказал: "Если бы он был здесь, он бы
подал мне знак"
никогда не был другом Квизиции. Если я и продавав им продукты, то всегда
сдирал с них лишку. Ну ладно, хорошо, потом он пробился через цепочку
охраны, которые сдерживали толпу, и встал прямо напротив дверей, а они не
знали, как поступать с епископами, и я услышал, как он сказал нечто вроде:
"Я нес тебя в пустыне, я верил всю мою жизнь, так сделай для меня
одну-единственную вещь". Ну, что-то в этом роде. Как насчет немного йогурта?
Дельное предложение. По рукам?
***
усики и подтягиваясь на шейных мускулах вверх. Потом он перевалился на
противоположную сторону. Цитадель была так же далеко, как и прежде. С точки
зрения Ома, мозг Бруты пылал, как сигнальный огонь. Каждому, кто достаточно
долго общается с богами, присущ род безумия, и это оно руководило сейчас
парнем. - Слишком рано! - Вопил Ом. - Тебе нужны последователи! Ты не можешь
идти в одиночку! Ты не сможешь сделать этого сам! С начала нужно обзавестись
последователями!
***
скорчившись под ее панцирем выглядели исполненными дурных предчувствий.
Капрал отдал честь. - Иголка там, сержант. Медный свисток свистнул. Симони
поднял рулевые веревки. Такой и должна быть война, подумал он. -Никакой
неопределенности. Еще несколько таких черепах, и никто никогда больше не
будет воевать. - Готово, - сказал он и рванул большой рычаг. Хрупкий металл
хрустнул у него в руках. Будь у кого-нибудь достаточно длинный рычаг, можно
было бы изменить мир. Вся загвоздка в ненадежности рычагов.
***
ключом бронзовую трубу и осторожно повернул гайку. Она не поддалась. Он
поменял положение и аж прихрюкнул от усилия. С тихим жалобным металлическим
звуком труба повернулась - и сломалась... Оттуда хлынула вода, ударяя Урна в
лицо. Он выронил инструмент и попытался заткнуть поток пальцами, но он
струился вокруг его рук и булькал вниз по сточной канаве в сторону одного из
противовесов. - Останови! Останови! - закричал он. - Что? - сказал Фергмен
несколькими футами ниже. - Останови воду!
забил дыру в трубе промокшей материей. Она с силой вылетела обратно и мокро
шлепнулась у самой свинцовой воронки, соскальзывая вниз, пока не заткнула
сток/канал, ведущий к противовесам. Вода собралась над ней и начала
растекаться вокруг по полу. Урн взглянул на противовесы. Они были
неподвижны. Он чуточку расслабился. Теперь, если здесь достанет воды, чтобы
один и противовесов опустился... - Вы, оба, ни с места. Он оглянулся, его
разум оцепенел. В выломанном дверном проеме стоял крепко сбитый человек в
черной робе. Позади него стражник многозначительно держал в руках меч. - Кто
вы? Почему вы здесь?
вот, сказал он. - Вокруг этого клапана идут колоссальные утечки.
Удивительно, что это все еще не развалилось. Человек вступил в комнату. Он
мельком взглянул на Урна, а потом переключил свое внимание на хлещущий
насос. И обратно на Урна. - Но вы же не...-начал он. Он развернулся, так как
Фергмен заехал стражнику куском пробитого насоса. Когда он повернулся
обратно, гаечный ключ Урна саданул его прямо в желудок. Урн не был силен, но
это был длинный ключ, и все остальное проделали хорошо известные принципы
рычага. Человек согнулся пополам и осел назад против одного из противовесов.
Последующие события происходили словно в застывшем времени. Дьякон Кусачка
ухватился за противовес в качестве опоры. Он, под весом воды и дьякона,
тяжело пошел вниз. Тот перехватился выше. Противовес опустился еще, ниже
края дыры. Тот снова попытался восстановить равновесие, но схватил только
воздух, и он упал на верх падающего противовеса. Урн видел его лицо,
глядевшее на него, в то время как противовес падал во мрак. Рычаг в руках
человека может изменить мир. Он воистину изменил его для Дьякона Кусачки. Он
прекратил его существование. Фергмен с поднятой трубой стоял над стражником.
- Этого я знаю, сказал он. - Сейчас я его... - И не думай!
отдаленное царапанье бронзой по бронзе. - Давай сматываемся отсюда, сказал
Урн. - Боги знают, что тут творится.
***
Сволочь! кричал Симони, продолжая колотить по панцирю. -Пошла! Я сказал,
пошла! Ты можешь понять простое эфебское слово! Пошла!
***
Теперь остался только один способ попасть в Цитадель. Даже если очень
повезет, это один шанс на миллион.
***
стражи. Квизиция имела право задержать любого, но стражники могли лишь
предполагать, что случиться с тем, кто осмелится схватить архиепископа,
особенно столь недавно попавшего в милость Пророка. Просто знак, шептал
Брута в пустоте своей головы. Ворота вздрогнули и стали медленно
открываться. Брута шагнул вперед. Он не совсем осознавал происходящее,
как-то обрывочно, не так, как воспринимают нормальные люди. Одна часть его
сознания все еще была в состоянии наблюдать за состоянием его собственных
мыслей и думать: "Пожалуй, Великие Пророки чувствовали себя так все время".
Тысячи внутри Святилища в недоумении оглядывались вокруг. Хоры Меньших Ясмей
смолки посреди песнопения. Брута двинулся, поднимаясь по проходу,
единственный во всей вдруг растерявшейся толпе, у кого была цель. Ворбис
стоял в центре святилища, под куполом. Стражники бросились было к Бруте,
однако Ворбис сделал плавный, но недвусмысленный жест. Пробил Брутин час.
Тут был посох Оссори, плащ Аввея и сандалии Сены. И, поддерживая купол,
стояли массивные статуи первых четырех пророков. Он никогда не видел их
прежде. Он слышал о них каждый день своего детства. И что они значили
теперь? Ничего. Ничто не имеет значения, если Ворбис - Пророк. Ничто не
имеет значения, если Ценобриархом был человек, который в глубинах своей
головы не слышал ничего, кроме собственных мыслей. Он подозревал, что жест
Ворбиса не только сдерживал стражников, хотя они и окружили его живой
стеной. Он еще и наполнил святилище тишиной. В которой Ворбис заговорил. -
А, мой Брута. Мы обыскались тебя. И вот теперь даже ты здесь... Брута
остановился в нескольких шагах. То...что бы это ни было... что толкнуло его
войти, исчезло. Теперь все, что было, был Ворбис. Улыбающийся. Та, все еще
способная мыслить часть его сознания, думала: "Тебе нечего сказать. Никто не
будет слушать. Никому нет дела. Ну, расскажешь ты людям об Эфебе и Брате
Мардаке, и о пустыне. Это не будет фундаментальной истиной. Фундаментальная
истина. Вот чем держится мир, вместе с Ворбисом. Ворбис сказал: "Что-нибудь
не так? Ты хочешь что-то сказать?" Черные-на-черном глаза заполнили мир, как
две бездны. Брутин разум покорился и брутино тело взяло верх. Оно потянуло
Лукьяненко Сергей
Посняков Андрей
Корнев Павел
Пехов Алексей
Афанасьев Роман
Флинт Эрик