кверху ее юбку. - Нет, Дэвиз! Только не туда!
прутьев в древней ограде и помчался по отвесным каменным плитам,
вымостившим извилистую дорожку, на самый холм к мрачно взирающему на эту
сцену угрюмому старому дому.
перелезла через забор. Ее юбка зацепилась за одну из железных пик, но она
вырвала ее и, спрыгнув наземь, последовала за песиком.
юркнула в дом, а Дэвиз прямиком за ней. Девушка бросилась следом за ним,
но резко затормозила, увидел стоящую в дверях даму.
чуточку чрезмерно нарумяненная, и блестящие черные волосы спадали ей на
плечи неволнистым водопадом, лишь немного загибаясь на концах. Девушка
уставилась на нее, а затем плотно зажмурила глаза, снова открыла их и
посмотрела еще раз. Она не могла сказать наверняка, но ей думалось, что
глазные зубы у этой женщины немного длинней обычного и очень заостренные.
этом доме, и поэтому у нее не было большого выбора. Она переступила порог,
чувству как ее изящные ножки словно наливаются свинцом от нежелания
совершать такой шаг.
(англ.)], - она огляделась кругом, широко раскрыв глаза. - Право, у вас
страшно много и впрямь старых вещей. Ай! Одна из них пошевелилась!
пожелтевшими всклоченными волосами и в лоснящемся черном костюме. - Петти
Пур, разрешите представить вам Цукора Блутштейна [Цукор Блутштейн (нем.) -
Сахар Кровавый Камень].
у него широко растянулся в улыбке. С заостренного клыка упала влажная
капля. Петти содрогнулась.
обнажая собственные клыки. - Это семейное.
Петти.
ее. - Вслух же она предложила Петти: - Не хотите ли присесть и
расположиться поудобнее? Я попрошу подать вам чаю, - она присела в угол и
дернула за веревку колокольчика. Миг спустя ввалился дворецкий, и Петти в
ужасе ахнула. Это был великан по меньшей мере семь футов ростом, одетый
явно в чересчур малый для него наряд лакея. Ступни у него выглядели
чрезмерно большими, а квадратное лицо с ломаной линией волос еще сильнее
обезображивали швы шрамов. Он стоял с опущенными веками и по обеим
сторонам шеи у него торчали электрические контакты. И угрюмо ухнул как
филин.
Петти: - Со сливками или с лимоном, милочка?
прижалась спиной к высокой спинке кресла с подголовником.
несколько кексов. Да, это все, Франк.
нечего делать, - отмахнулась от этого вопроса Л'Аж. - А теперь, милочка,
расскажите немного о себе. У вас есть какие-нибудь близкие?
Дилувиан, потная толстая старуха в длинном платье оторвалась от
размешивания варева в котле.
уверена, ее они примут с распростертыми объятиями, еще бы, первая
настоящая еда, какую им доводилось видеть за много лет. А то ведь жила
лишь за счет этого своего сына, а за счет чего жил он мне и думать не
хочется... Родрик!
поднакачать еще немного.
Он взял небольшую мензурку и потащился наверх по черной лестнице.
хозяйки и свернул в соседний покой. Это помещение было скромным и
спартанским - лишь голый деревянный пол, чистые бежевые стены и старая,
забытая, высохшая рождественская елка в углу, с потрескавшимися и
разбитыми игрушками и грустно поблекшим серебряным "дождем".
ней лежало бронзовое тело с закрытыми веками и плавно подымающейся и
опускающейся грудью.
и усевшись на стул около кровати. - Бедный паренек, - он взял безвольную
руку молодого человека, расположил ее над краем постели и, держа мензурку
под запястьем, ввернул в вену небольшой кран. Хлынула темно-рубиновая
жидкость и полилась в мензурку. Когда она поднялась до вытравленной на
стекле отметке "2унц", дядя Родрик завернул кран, отвинтил его, вытер
платком и мягко положил руку обратно на постель.
[Сын Церкви (шотл.)] его не услышит. - Ничего, ничего.
остановился в дверях, оглянувшись на невероятно красивого молодого
человека, с вырисовывающимися под одеялом мускулистыми плечами и грудью, с
закрытыми глазами. Дядя Родрик вздохнул, покачал головой и закрыл за собой
дверь.
сверкая глазами, Блутштейн.
скрюченные пальцы, всего лишь малость пуская слюну. - Дай мне взглянуть на
нее! Дай мне вкусить... - он оборвал фразу, когда Родрик поднял мензурку,
показывая два дюйма темно-красной жидкости. - У-йййййй! - он плотно
зажмурил глаза и поднял ладони, отгораживаясь от этого зрелища. - Забери
ее! Забери ее прочь отсюда! - он, содрогаясь, побрел к гостиной.
чувствовать, как у тебя желудок выворачивает наизнанку при виде крови, -
и, качая головой, проковылял на кухню.
сделать - вскочить с постели и дать мне отпор? Когда он вот уже два года
как в коме? Бедный паренек!
ему так вдарил, что он впервые отрубился? Как раз ты!
мне, по-твоему, оставалось делать, когда его мать и дядя ввалились к нам
через переднюю дверь, не сказав даже "с вашего позволения", и заявили, что
этот дом теперь их дом, и мы отныне должны служить им веки вечные, а не то
послужим основным блюдом на обед?
нам!
какой-то вред, - возразил Родрик. Он подтащил к дверям табурет и забрался
на него с двумя досками и веревками.
западни никогда не срабатывают!
глянул на ее курящийся котел. - Или ты намерена бросить мешать ведьмино
варево?
лишь старая цыганка - гадалка. Возможно потому-то все твои зелья никогда
не срабатывают. Но если ты не будешь высмеивать мои западни, я ничего не
стану говорить о твоем вареве. Какие тайные ингредиенты пошли в ход на
этот раз?
импровизированную площадку. - Всего лишь вода.
привязал веревку к ручке ведра и перекинул ее через гвоздь в углу двери. -
Кроме того, я в детстве читал в одной книжке...
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Круз Андрей
Каменистый Артем
Никитин Юрий
Шилова Юлия