Чтение 46–й страницы книги ~Титан~

Джин помог Сирокко натянуть на Габи упряжь, затем пошел
первым, чтобы поддержать ее, когда она приземлится. Сирокко
наблюдала за ними сверху, потом получила прощальный поцелуй от
Калвина, натянула стремена парашюта и шагнула наружу.

Она спускалась в сумеречную зону.

Глава 19

Приземлившись на канат, они почувствовали, что стало светлее,
они находились примерно на середине пути - приблизительно в сотне
километров от центра ближе к Гее и, соответственно, на сто километров
дальше от земли. Гравитация упала от почти одной четверти земной до
менее одной пятой. Рюкзак Сирокко начал весить почти на два кило
меньше, а ее собственный вес стал меньше на половину.

- Еще сто километров до того места, где канат соединяется с
крышей,- сказала Сирокко.- Мне кажется, склон здесь где-то тридцать
пять градусов. Для этой ситуации это довольно несложно.

Джин посмотрел на нее.

- Я бы сказал, что угол больше сорока градусов, ближе к сорока
пяти. И он становится круче. Перед крышей он составляет уже семьдесят
градусов.

- Но при этой гравитации...

- Склон под углом в сорок пять градусов - это не шутки,- сказала
Габи. Она сидела на земле, лицо у нее было зеленое, но держалась она
бодро. Ее вырвало, но нечего было и говорить, что чувствовала она себя
лучше, чем на цеппелине.- На Земле я делала восхождение с
привязанным к спине телескопом. Для этого надо быть в хорошей
форме, а о нас этого не скажешь.

- Она права,- сказал Джин. Я потерял вес. Низкая гравитация
расслабляет.

- Вы, люди, капитулянты.

Джин покачал головой:

- Просто не надо думать, что мы на ура преодолеем этот подъем.
И не надо забывать, что масса рюкзаков стала почти что равна нашей
собственной массе. С этим надо быть внимательным.

- Дьявол! Мы собираемся предпринять попытку штурма самой
высокой гору в истории человечества; и что же, я слышу песни? Нет, не
слышно ничего, кроме ворчания!

- Если есть песни, то надо петь,- сказала Габи,- лучше спеть их
сейчас, а то позже нам будет не до песен.

- Ладно,- подумала Сирокко, я сделала все от меня зависящее.

Она сознавала, что путешествие будет трудным, но считала, что
трудная часть начнется от крыши, до которой, как полагала Сирокко,
они должны были добраться дней через пять.

Они находились в сумрачном лесу. Над ними неясно
вырисовывались вершины деревьев, пропускавшие слабый свет
сумеречной зоны, придававший всему бронзовый оттенок. Над головами
аркой поднимался балдахин из розовых, оранжевых, сине-зеленых и
золотых целлофановых листьев: экстравагантный поздний солнечный
закат в летнюю ночь.

Земля слабо вибрировала у них под ногами. Сирокко подумала об
огромной массе воздуха, стремительно несущейся по кабелю к ступице, и
ей захотелось, чтобы эта огромная толкающая сила была использована с
пользой.

Взбираться было нетрудно. Земля была твердая, гладкая.
Очертания земли были продиктованы переплетами волокон под тонким
слоем почвы. Она горбилась длинными хребтами, которые через
несколько сотен метров спускались под углом по направлению к склонам
каната.

Затем растительность стала гуще, это происходило в тех местах,
где слой почвы был глубже, между волокнами. Они выбрали следующую
тактику ходьбы: шли по хребту, пока он не начинал закручиваться под
канат, затем пересекали неглубокий овраг и переходили на следующую
прядь, тянущуюся к югу. Так они еще шли с полкилометра, затем
следовал следующий переход.

В каждом овраге на дне был небольшой ручей. Они были не
больше струйки, но вода текла быстро и прорезала в грунте глубокие
каналы, все они стекали вниз, к канату.

Сирокко догадалась, что ручью должны падать прямо с каната
где-то на юго-западе.

Здесь наверху Гея была такая же плодородная, как и на земле.
Множество деревьев изобиловали фруктами, было полно древесных
животных. Сирокко узнала ленивца. Он был величиной с кролика, они
были съедобны, и их легко было убить.

На исходе первого часа Сирокко поняла, что остальные были
правы. Это случилось тогда, когда ей судорогой свело икру и она
растянулась на земле.

- Этого еще не хватало, проклятье!

Габи усмехнулась. Она сочувствовала Сирокко, но все равно была
довольна, что оказалась права.

- Это склон, когда идешь, не сразу чувствуешь напряжение; ты
прав по поводу веса. Склон настолько крутой, что приходится все время
напрягать пальцы ног.

Джин сел рядом с женщинами. Сквозь просвет между деревьями
была видна тропа на Гиперион. Она блестела ярко и заманчиво.

- Да, масса это тоже проблема,- сказал Джин.- Я вынужден идти,
почти касаясь носом земли, чтобы вообще как-то двигаться.

- У меня болят икры,- заявила Габи.

- У меня тоже,- жалобно сказала Сирокко. Сейчас, когда она
помассировала ногу, боль постепенно стала проходить, но она вернется
снова.

- У этого склона чертовски обманчивый вид,- сказал Джин.-
Будет, наверное, лучше взбираться на четвереньках. У нас слишком
большая нагрузка на бедра и нижнюю часть ног, нам надо распределить
ее более равномерно.

- В этом что-то есть. Но при этом положении возрастает нагрузка
на руки.

- Вы оба правы,- сказала Сирокко.- Я задала слишком большой
темп. Мы будем чаще останавливаться. Джин, ты не достанешь из моего
рюкзака сумку с лекарствами?

В сумке были различные средства от насморка и лихорадки,
пузырьки с дезинфицирующими средствами, перевязочный материал,
средства для местного обезболивания, которые Калвин использовал во
время абортов, был даже мешочек с зернами, действующими как
стимуляторы. Был здесь и блокнот, в котором Калвин описал приемы
неотложно помощи, начиная с кровотечения из носа и кончая
ампутацией. Был здесь также круглый кувшин с фиолетовой целебной
мазью, которую дал Сирокко мейстерзингер от "болей в дороге".
Сирокко закатала штанину и втерла немного мази в больное место,
надеясь, что она действует на человека так же, как на титанид.

- Готова? - спросил Джин, укладывая сумку в рюкзак.

- Думаю, что да. Ты пойдешь впереди. Иди медленнее, чем мы
шли. Я скажу тебе, если скорость будет для меня слишком большой.
Каждые двадцать минут мы будем останавливаться на десять минут
отдыха.

- Как скажешь.

Через пятнадцать минут страдал от боли уже Джин. Он сгорбился,
стащил с ноги ботинок и растирал голую ступню.

Сирокко была рада вынужденному отдыху. Она достала из
кармана мазь, закатала штанину, затем передала мазь Джину. Подложив
под себя рюкзак, Сирокко сидела почти вертикально, но ноги ее
тянулись вниз по склону. Рядом с ней не шевелясь лежала Габи.

- Пятнадцать минут восхождения, пятнадцать минут отдыха.

- Что бы ты не сказала, леди босс,- вздохнула Габи.- Я отдам за
тебя жизнь. Я буду карабкаться, пока мои руки и ноги не откажут мне
окончательно. И когда я умру, пусть на моей могиле напишут, что я
умерла, как подобает солдату. Толкни меня, когда надо будет идти,- она
громко захрапела. Сирокко рассмеялась. Габи подозрительно
приоткрыла один глаз, но потом тоже рассмеялась.

- А как насчет надписи "Здесь лежит женщина-астронавт"? -
предложила Сирокко.

- Она исполнила свой долг,- добавил Джин.

- Искренне,- фыркнула Габи.- Где в жизни романтика? Скажи
кому-нибудь свою эпитафию, и что получишь в ответ? Шуточки.

Следующая судорога схватила Сирокко во время отдыха. На этот
раз судорога схватила обе ноги. Ничего смешного в этом не было.

- Эй, Роки,- сказала Габи, нерешительно касаясь ее плеча.- Нет
смысла заниматься самоубийством. Давай на этот раз отдохнем час.

- Это смехотворно,- пробурчала Сирокко.- Я едва двигаюсь. У
меня просто никуда не годные подметки.

Сирокко подозрительно посмотрела на Габи:

- А почему у тебя нет судорог?

- Я лодырничаю,- простодушно призналась Габи.- Я привязываю
веревки к твоим негодным подметкам, и ты выполняешь ослиную
работу.