от последнего резервуара к дальней части кучи свинцовых заготовок. Энни
сидела в сияющем черном кресле, которое казалось, было сделано из осколков
обсидиана. Стеклянный шлем покрывал ее голову и она опиралась на полосу из
золота, которая проходила вдоль высокой спинки. Ей в руки дали два
провода, которые тянулись к ближайшей стороне свинцовой кучи.
и остальным. Тут же напряжение, отличное от телепатического, заполнило
помещение. Я сделал шаг к Энни и почувствовал нарастание сил, которыми она
манипулировала. В одном из резервуаров послышалось бульканье. Какие бы
силы не исходили от Энни, они стали вибрировать. Остальные емкости начали
резонировать.
внезапно у меня заболела голова. Затыкать уши не было смысла, хотя все
пытались делать то же самое. Потом вой затих, и в воздухе поплыли едва
различимые фигуры - странная рыба, странное море... Вибрация снова
усилилась. Казалось, что на нее можно было опереться. Вспомнив свои
дневные впечатления, я почувствовал теперь в явлении что-то более
знакомое.
этим наполняли воздух над резервуарами, вокруг серой кучи. Руки Энни,
лежащие на проводах, были белыми от напряжения.
напротив, и все, что было вокруг, я увидел сквозь линзу мелкого ручья.
Ничего не изменилось, но все же изменилось все. Казалось, что все в
подвале колеблется.
возвратились, чтобы смешаться с рябью.
на мгновение вспыхнули желтым за пеленой ряби. Через некоторое время
вспышка повторилась - на этот раз золотая и более продолжительная. Груда,
казалось, меняла форму, уменьшаясь с каждым новым озарением и
увеличиваясь, когда вспышка угасала.
Серо-золотые затмения-вспышки становились все чаще и чаще. Потом золотой
период цикла увеличился, серый сократился. Потом началось потряхивание,
раздались отчетливые звуки скрежета свинцовых заготовок, трущихся друг о
друга, словно заработал внутренний импульс, стремящийся удержать массу.
Некоторые бруски выпали из общей кучи.
рамку из огня, но совершенно не ведал об этом.
присутствующие, казалось, перевели дыхание в одно и то же время.
Прекрасный, маслянистый, тяжелый блеск...
обратно. Ничего не происходило. Никто не двигался. Что-то должно было
произойти. Должна быть ответная реакция, движение, балансировка...
отшвырнула свою стеклянную корону.
раздался стук, похожий на землетрясение на кирпичном заводе.
возникшего, как эхо, содрогнулся огонь свечей и факелов.
головами. Потом отовсюду на нас посыпалась пыль.
как мне показалось (хотя тут же я решил, что мое больное воображение
обмануло меня), что из самого удаленного уголка здания донеслось едва
различимое ухом эхо, или что-то очень похожее на эхо, вызванное звуком
треска и грохота, который сэр Ланселот так точно описал. Это было, вне
сомнений, простое совпадение, которое привлекло мое внимание, так как
среди стука оконных рам и обычного набора шумов все усиливающейся грозы
звук, сам по себе, не имел решительно ничего, что могло бы заинтересовать
или обеспокоить меня. Я продолжал свой рассказ..."
скрежет. Все помещение, казалось, ходило ходуном, и еще несколько брусков
выпало из серой кучи. Элисон, быстро озираясь по сторонам, стал отступать
к лестнице. Еще мгновение, и трио напротив него сделало то же самое. Потом
донесся грохот, похожий на гром.
перед ним и испустила дух с таким ужасающим и резким шипением, к тому же
очень пронзительным, что Итэлред вынужден был закрыть уши руками, от
жуткого звука, подобного которому он никогда не слышал."
величайшего изумления, так как не могло быть сомнений, что в этом случае я
действительно слышал (хотя с какой стороны он доносился, невозможно было
определить) низкий и очевидно удаленный, но неприятный, продолжительный и
совершенно необычный звук, не то вопль, не то скрип, - точное соответствие
которого жило в моем воображении как невероятный крик дракона, описанный
романистом."
Сначала некоторые из воинов завопили. Побросав оружие, они бросились
вперед в поисках выхода. Энни подняла руки вверх и раскачивала ими из
стороны в сторону. Как будто из сочувствия, все сооружение делало то же
самое. Сверху раздался ужасный треск, и в нескольких местах потолок
обрушился.
казалось, набежавший ветер оплакивал По, слов не было; откуда-то до меня
донесся запах дыма...
Изящные руки с длинными пальцами. Голубая юбка и белая блузка были
выпачканы в песке, подол юбки намок. Ее полные губы дрожали, когда она
переводила взгляд с него на песочный замок и снова на него, но в глазах не
было слез.
босую ногу. Еще одна стена упала, еще одна башня рухнула.
Пожалуйста, не надо!
наступать на него ногами.
вместе с балками, камнями, деревяшками, огонь проник внутрь.
где-то высоко над нами рухнула стена. Я почувствовал, что через минуту вся
эта архитектурная роскошь окажется здесь в подвале рядом с нами.
подхватил ее, когда она стала падать. Потом я воззвал к тем защитным
силам, которые были мне даны еще там, в Испании, перед тем, как я вошел в
Толедо.
подобным. Когда я шел по нему к тому месту, где ждала леди, я услышал за
спиной неровный шум, похожий на звук тысячи струн.
был упомянут в последней воле и завещании Сибрайта Элисона и получил от
него небольшое содержание и имение, известное как коттедж Ландора, где мы
живем вместе с Энни, в то время как я работаю над сборником этих
воспоминаний.
Никто из нас не забыл Эдгара Алана По, который осиротил своим уходом два