Чтение 46–й страницы книги ~Малыш и Буйвол~

- Так кому же принадлежит моя судьба?

- А ты еще не понял?..

Буйволу не нужен был ответ. Он тянул время, еще надеясь на что-то, но начиная верить, что ничего нельзя изменить.

- Мне незачем вас убивать, - сказал человек с ромбовидными печатями на лице. - Так что не сопротивляйтесь. Просто отдайте мне Артефакт.

- А если я его не отдам? - спросил Буйвол.

- Это все равно не изменит твою судьбу, - усмехнулся монах. Он медленно приподнялся, навис над сидящим воином, кивнул своим товарищам, и те также привстали.

- Что?.. - Буйвол хотел было поднять голову, чтобы посмотреть в лицо монаху, но тут в его затылке словно что-то лопнуло.

Завалившийся набок воин потерял сознание. Рядом с ним, тоже получив удары прикладами арбалетов, рухнули Айхия, Малыш, Шалрой и Хатук.

Возница повернулся, окинул взглядом бессознательные тела, одобрительно хмыкнул.

- Артефакт у него под одеждой, - сказал монах своим товарищам, так и не снявшим маски. - Достаньте его... Через два дня мы будем на месте, и тогда мир изменится. Люди наконец-то получат единственного бога. Единственного, но многоликого... - Он усмехнулся.

- А что будем делать с ними? - присев рядом с Буйволом, поинтересовался один из монахов. - Убьем их?

- Нет. Их судьба иная: верные товарищи - они сами убьют друг друга. Наш бог умеет шутить. Ему это нравится.

Они рассмеялись, жадно следя, как показывается на свет Исполнитель Желаний.

Атэист замерзал.

Он лежал на широком полозе, втиснувшись в узкое пространство между полозом и днищем саней. Он старался не думать о том, что его может раздавить. Он думал, как бы не замерзнуть.

Руки уже потеряли чувствительность, спина онемела, лицо покрылось ледяной коростой.

Он, пытаясь согреться движением, неустанно двигал ногами, отталкивая бегущую дорогу, потихоньку ворочался на своем неудобном ложе, крутил головой из стороны в сторону. Время от времени он совал попеременно ладони меж бедер, стараясь хоть чуть их отогреть.

Он еще как-то держался, цеплялся крючьями рук за деревянные брусы днища.

Он страшно устал, он не был уверен, что сумеет подняться на ноги, когда выберется из-под саней. Он дрожал, и закаменевшие мышцы точила тупая боль.

Ему казалось, что от усталости в глазах его меркнет свет, но на самом деле это заканчивался день.

Они въехали в большое селение, когда совсем стемнело. Возница натянул поводья, и лошади, храпя, остановились возле двухэтажного каменного дома с заляпанной снегом вывеской над двустворчатой дверью. Откинув высокий борт, монахи соскочили с саней ла дорогу, запрыгали, весело пританцовывая, хлопая друг друга по плечам, разминаясь.

На улицах села было пусто и тихо. Неярко светились окна домов, и в них, словно в театре теней, сонно двигались темные силуэты. Из печных труб вылетали редкие алые искорки и сразу терялись среди звезд.

Один из монахов взошел на крыльцо и долго стучал в запертую дверь.

- Что надо? - наконец послышался изнутри сердитый голос.

- Горячую еду и комнаты для отдыха.

- Есть чем платить?

- Конечно!

- Сколько вас?

- Много!

Заскрежетал отодвигаемый засов. Лязгнул откинутый крюк. В приоткрывшейся щели мелькнул свет, показалось небритое помятое лицо, дыхнуло паром:

- Заходите!

- Мы-то зайдем, а вот друзьям нашим требуется помощь. Они ходить не могут.

Хозяин постоялого двора глянул поверх плеча монаха на дорогу. Пробормотал, чуя что-то неладное:

- Не понимаю я тебя...

- А что тут понимать? - Монах повернулся к топчущимся на дороге товарищам, крикнул им: - Давай, тащи их сюда!

Хозяин постоялого двора увидел, как одетые в белое люди принялись стаскивать с высоких саней какие-то кули, судя по всему, тяжелые и неудобные. Он не сразу сообразил, что это за свертки. А когда понял, попытался захлопнуть дверь, но лишь прищемил ногу стоящего на крыльце незнакомца.

- Что-то не так? - ухмыляясь, спросил монах.

- Я ничего не видел, - бледный хозяин дергал неподатливую дверь. - Ничего не знаю. Увозите своих мертвецов, а я никому ничего не скажу...

- Какие мертвецы? - Монах, сделав удивленный вид, обернулся. - Ты про них? Не волнуйся, они все живы. Они просто очень устали, и мы связали их, чтобы они не тратили последние силы. Мы о них позаботились, теперь о них позаботься ты... - В руке монаха появился тряпичный мешочек, подпрыгнул, глухо звякнув драгоценным металлом. - Размести их в комнатах, пусть поспят. Утром развяжи веревки, принеси завтрак. Позаботься о них как следует! Они наши друзья. Хорошие друзья! Мы им обязаны. Понял меня?.. - Монах протянул туго набитый кошель, и хозяин машинально взял его.

- Я все понял... Я все сделаю...

- Вот и хорошо... А теперь открывай дверь пошире, чтобы мы могли затащить наших друзей в твое вонючее заведение...

Лошади стояли. Не бежала назад обледенелая дорога. На снегу топтались ноги в белых штанах и в белых чулках, натянутых на сапоги. Лежали на обочине спеленатые тела, словно завернутые в черные саваны. Было тихо: не скрежетал снег, не скрипели сани. И в тишине отчетливо слышались голоса:

- ...Они наши друзья. Хорошие друзья! Мы им обязаны. Понял меня?

- Я все понял... Я все сделаю...

Атэист свалился с полоза, перекатился к противоположной стороне саней, стараясь не шуметь.

Лошади, кажется, его чуяли. Всхрапывали, звенели сбруей.

Только бы люди не заметили!

Еще кто-то спрыгнул с саней. Длинный кнут, словно хвост, потянулся за широко вышагивающими ногами. Голоса:

- За руки бери! Под мышки! Поднимай!

- Тяжелый какой!

- Иди парнишку тащи!

- Волоком, волоком давай! К крыльцу!

- Что раззявился? Тоже берись!..

Атэист выбрался из-под саней, встал на четвереньки, дыша на закоченевшие руки, слушая голоса, доносящиеся из-за дороги.

- Дверь держи! Шире! Через порог его давай! Заноси!

- Тяжеленный какой!

- Лук подбери!

- Девчонка брыкается!

- Еще бы не брыкалась в руках такого урода.

Дружный смех...

Атэист, цепляясь за борт, приподнялся. Шагнул на деревянных негнущихся ногах, осторожно выглянул из-за саней.

Монахи заносили пленников в дом. На дверном косяке висел фонарь. Под стеклом бился огонь, и в такт с его биением колыхались вытянувшиеся тени, и дрожало на снегу круглое пятно света.

- Эй, хозяин, принес бы нам хлебнуть чего бодрящего, горячительного!

- Да закусить не забудь!..

Атэист, согнувшись, держась в тени, подкрался к открытому борту. Заглянул в сани.

В углу на прибитых к днищу подставках стоят арбалеты. Пики сложены, словно хворост. Ворох соломы, вязанка сена, дырявый мешок, из которого сыплется овес, заиндевевший окорок, завернутый в белую тряпку, в углу небольшой ящик с висячим замком на щеколде.

Людей нет.

Стукнула дверь, захлопнутая сквозняком. Замелькали темные силуэты в освещенных окнах.

Все в доме.

Где же Артефакт? Неужели в запертом ящике? Вряд ли, слишком уж мал ящичек...

Атэист торопливо забрался в сани, еще раз все оглядел.

Арбалеты, пики, солома, сено, мешок... Сверток! Рядом с мешком, присыпанный овсом.

Атэист потянулся к находке скрюченными руками, неловко отогнул угол тряпицы и зажмурился от брызнувшего в лицо света.

Артефакт!

Он прижал сверток к груди, выбрался из саней. Оглянулся На дом, замер, чувствуя, как отогревается тело, как оживает заледенелая кровь.

Надо спешить!

Он вновь заполз под днище саней. Перевернувшись на бок, загородив спиной светящийся Артефакт, распеленал его, торопливо сунул под свою задубевшую одежду, запахнулся плотно, крепко перевязался поясом. Огляделся, ища, что бы такое сунуть на место похищенного Артефакта. Какой-нибудь камень или железяку... Рядом с переступающими копытами увидел груду лошадиного навоза, свежего, парящего. Подавил смешок, пополз вперед. Расстелил тряпицу, быстро нагреб на нее обжигающе горячие катыши, поспешно завернул, увязал, вытер испачканную руку о жесткий снег. Выбрался из-под саней, покосился на окна двухэтажного дома.

Растяпы! Оставили самое ценное без охраны, без присмотра! Понадеялись на своего бога! Решили, что все уже сделано! Поверили, что нельзя изменить предначертанное!

Можно, можно!..

Было радостно и тепло.

Атэист снова забрался в сани, положил сверток на место, присыпал, как было, овсом. Хмыкнув, сполз вниз, на дорогу, придерживая локтем правой руки теплый, будто живой, Артефакт.

Скрипнула дверь. Смех раскатился по тихой улице.

Атэист, пригнувшись, бросился за сани, нырнул под них, лег спиной на полоз, повернув голову, напряженно следя за дорогой.

Замелькали ноги. Потянулся по снегу хвост кнута. Зазвучали веселые голоса:

- Скорей, скорей! Туда где дом нас ждет!

- Ты смотри на него! Всего-то один раз отхлебнул!

- Дальше едем без остановок. Надо спешить...

Атэист, затаив дыхание, ждал, когда монахи лукавого Ртуайета заберутся на сани. Он надеялся, что они не станут проверять, на месте ли Артефакт, просто глянут на сверток, лежащий возле мешка.

Поднялся борт, щелкнули замки. Хлопнул кнут, и сани дрогнули. Скользнула назад дорога, заскрежетал снег, хрустнул под копытами лед...

И только ближе к утру, когда наверху смолкли пьяные голоса, Атэист, дождавшись крутого поворота, разжал руки и перекатился на дорогу, пропустив над собой тяжелые сани, больше похожие на крепость...

Буйвол вроде бы и не спал, а видел сон.

Он не мог двинуться, так как был связан. Кругом было темно, и он знал, что рядом в этой тьме находятся его друзья, такие же беспомощные, такие же слепые.

И звучал, то приближаясь, то удаляясь, издевательский смех.

Бог смеялся над людьми.

И плавала кругами серая тень, постоянно меняя лики.

Сверкали алые глаза Локайоха, укоряюще качал головой старый Халтет, неуверенно улыбалась Айхия, ехидно щурился Суайох, удивленно кривил бровь Фегрант...

А когда тьма начала светлеть, серая тень, склонившись над кроватью, обрела новое незнакомое лицо и стала распутывать набрякшие узлы отсыревших веревок...

Глава 32

Худой, необычайно высокий монах постучал в окно на рассвете. Он был вывалян в снегу, на его рваной одежде, на волосах намерзли куски льда. Грязное лицо его было ободрано, из ссадин сочилась темная кровь. От него сильно пахло лошадиным навозом и давно не мытым телом.

Но глаза монаха горели торжеством.

Он вошел в дом, кивнул приветствующим его хозяевам и больше не обращал на них внимания. Проследовав в комнату, он сел за стол, достал из-под своего рванья какую-то чудную светящуюся вещь, поставил ее перед собой. И задумался о чем-то.

Хозяева, переглянувшись, решили ему не мешать. Уж больно странно держался этот монах. Должно быть, так держатся боги, оказавшиеся среди людей...

Друзья хотели все забыть и потому напились. Облегчения это им не принесло.

- Всех обманул! - Буйвол стучал кулаком по столу. Посуда, дребезжа, подпрыгивала. - Всех! Тебя, меня, монахов, даже самого Локайоха! Они ведь уже поверили, и я поверил! А потом вдруг - бац! Шиш! Всех обдурил!..

Хозяин искоса посматривал на шумных гостей, но не решался сделать им замечание.

- Эй, друг! - крикнул Буйвол в его сторону. - Подойди к нам!

- Слушаю, - хозяин вытянулся возле их столика.

- Как тебя звать?

- Рон.

- Люблю короткие имена! - Буйвол вновь впечатал кулак в столешницу. - Молодец!

- Вам принести что-нибудь еще? - неуверенно спросил хозяин, не зная, для чего его подозвали.

- Да! Принеси что-нибудь еще!

Рон дернулся было на кухню, но тут Буйвол вспомнил, что он хотел спросить, и взревел:

- Нет! Стой!

- Слушаю, - голос Рона слегка дрожал.

- Повтори, что сказали те люди!

- Они сказали, что обязаны вам, - привычной скороговоркой выпалил хозяин. - Сказали, чтобы я о вас позаботился. Сказали, что они - ваши друзья...

- Вот! - Буйвол грохнул по столу так, что пустая бутылка, подскочив, упала набок и скатилась на пол, разлетевшись вдребезги. Малыш, глядя себе под ноги, тупо считал осколки.

- Вот! - вновь рявкнул Буйвол. - Наши друзья! Ты слышишь? - обратился он к напарнику. - Они - наши друзья! - Он расхохотался, мотая головой.

В обеденном зале постоялого двора было безлюдно - всех клиентов распугали новые постояльцы, и за столом не расстающиеся с оружием. Хозяин мысленно подсчитывал убытки и горестно покачивал головой. Впрочем, особенно он не убивался - он получил достаточно денег от людей в белых одеждах. Единственное, о чем молил он своего бога, - о том, чтобы гости не задержались здесь надолго.

- Хорошо, когда есть друзья, - задумчиво сказал Малыш, подперев голову руками и глядя в мутные глаза товарища.

- Так я принесу вам поесть? - спросил Рон, желая как можно скорей отойти от этого стола.

- Принеси попить, - мягко попросил его Малыш.

- Мяса хочу! - рявкнул Буйвол и вдруг вскинул голову к потолку, приложил палец к губам, прошипел: - Тесс! Она спит!.. Ведь спит? - решил уточнить он у товарища.

- Спит, - подтвердил Малыш. - Они все спят. Намучались.

- А мы не спим, - Буйвол ударил себя в грудь. - Не спим! Не можем спать!

- Тесс! - Малыш показал в потолок. И Буйвол шлепнул себя ладонью по губам, зажал рот, яростно закивал головой.

- Три арбалета, - шепнул он сквозь пальцы. - Ничего нельзя было сделать.

- Все были на прицеле, - сказал Малыш.

- И Айхия.

- Нас всех обдурили.

- Эх, если бы у них не было арбалетов...

- И что бы ты сделал? Их было девять человек. И возница. Пускай с тобой они не справились бы. Но они успели бы прикончить Шалроя и Хатука. И Айхию.

- Не успели бы! Я бы не дал!

- Они были слишком близко.

- Это я был близко!..

Хозяин принес блюдо с тушеным мясом и бутыль с самогоном, настоянным на можжевеловых ягодах. Поставил перед товарищами и поспешил уйти в свой угол.

- Они не успели бы ничего понять! - снова разгорячился Буйвол, забыв о том, что наверху, в комнатах второго этажа, спят его друзья. - Я раскидал бы их всех!

- Я и раньше замечал, - хмыкнул Малыш, - что чем больше ты выпьешь, тем хвастливей становишься.

- Я не хвастаюсь, - насупился Буйвол. - Я говорю правду.

- Ты говоришь глупость.

- Если бы не арбалеты, я уложил бы их всех за одно мгновение!

- Ты не можешь опередить меня, а говоришь, что вмиг справишься с девятью противниками... - Малыш усмехался, и Буйволу не нравилась эта усмешка. Было в ней что-то знакомое. Что-то из полузабытых снов.

- Я поддавался тебе, - опустил глаза Буйвол.

- Сам знаешь, что это неправда.

- Я всегда тебе поддавался! - Буйвол вскинул голову. Взгляды товарищей встретились.

- Врешь!