помню, как там дальше.
вызовет большие опустошения. Серьезная болезнь королевской семьи. Подъем
цен акций сталелитейных концессий на несколько пунктов.
улице воздух был тяжелый. Как всегда, собиралась гроза.
снова. "Je suis Ie Drapeau Haltien, Uni et Indivisible. Francois
Duvalier". (Буква "F" перегорела, так что читалось "rancois Duvalier".) Мы
миновали статую Колумба и приехали в порт, к "Медее". Лампочка освещала
сходни и полицейского, стоявшего внизу. Свет из каюты капитана падал на
капитанский мостик. Я посмотрел на палубу, где сидел когда-то, разглядывая
пассажиров, которые, несмотря на качку, совершали свой утренний моцион. В
порту "Медея" (а она была единственным здесь судном) выглядела совсем
незначительной. Очевидно, морской простор придавал маленькому суденышку
достоинство и величие. Под ногами у нас скрипела угольная пыль, на зубах
хрустел песок.
со мной сделаете?
у сходен.
пальцем. В ответ полицейский ухмыльнулся.
я. Но все же медлил у сходен.
удивительным талантом завоевывать друзей.
я посмотрел, что там про него.
Что касается будущего, я там нашел только важную пресс-конференцию
генерала де Голля и электромагнитные бури в Южном Уэльсе.
когда-нибудь я вам расскажу о передвижной выставке картин - это была самая
удачная затея в моей жизни, но мне пришлось смыться, и вот я приехал сюда
и получил свою гостиницу. Неужели вы думаете, что я так легко откажусь от
верного дохода?
этого верного дохода.
туристы.
конголезскими бумажками, и банк отказался их обменять. Мы выйдем в море
только завтра вечером, а то и позже. Приведите мистера Джонса к нам.
долго, что высекали из тьмы очертания пальмы или угол крыши. В воздухе
пахло близким дождем, и глухое бормотание грома напоминало о школьниках,
хором повторяющих ответы учителю. Мы пожелали друг другу спокойной ночи.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
1
постоянством, как самореклама Папы-Дока в парке, и, когда дождь ненадолго
стихал, сквозь москитные сетки просачивалось немного воздуха. Обещанное
Джонсом богатство не выходило у меня из головы. Бросит ли Марта мужа, если
я получу свою долю? Но ведь ее удерживали не деньги, а Анхел. Я мысленно
уговаривал ее, что Анхел будет доволен, если я откуплюсь от него
регулярным пайком головоломок и печенья. Я заснул, и мне приснилось, что я
еще маленький и стою на коленях у алтаря школьной часовни в Монте-Карло.
Священник ходит по рядам и кладет каждому в рот французское печенье, но,
дойдя до меня, проходит не останавливаясь. Мимо меня с двух сторон
приходят и уходят причащающиеся, а я упрямо не встаю с колен. Священник
снова раздает печенье и снова обходит меня. Тогда я встаю и угрюмо иду по
приделу, который превращается в огромный птичник с рядами попугаев,
прикованных цепочками к крестам. Кто-то пронзительно меня окликает:
"Браун, Браун!", но я не уверен, что это мое имя, и не оборачиваюсь.
"Браун!" На этот раз я проснулся - кто-то звал меня с веранды,
расположенной прямо под моей комнатой.
Внизу зашаркали подошвы, и кто-то, удаляясь, снова настойчиво позвал:
"Браун!". С трудом расслышав свое имя сквозь молитвенное бормотание дождя,
я отыскал фонарик и спустился вниз. В кабинете я захватил единственное
имевшееся у меня оружие: медный гроб с буквами R.I.Р. Потом я отпер
боковую дверь и посветил фонариком, чтобы показать, где я. Свет упал на
дорожку, ведущую к бассейну. И сразу же из-за угла дома в круг света вышел
Джонс.
какой-то сверток, укрывая его пиджаком от дождя.
был погребец для коктейлей. Джонс бережно положил его на стол и погладил,
как любимую собачку.
- Он снова погасил электричество. - Что это у вас в руке, старик?
не знал, что проклятый телефон работает. Я просто оторопел, когда он
задребезжал мне в самое ухо. Никогда раньше он не звонил.
в правительственной гостинице для В.В.П. - весьма важных персон.
потугой на шутку.
Конкассер говорил из Майами. Они послали его про меня разнюхать. Он еще
ничего не подозревает, просто удивляется. Но утром, когда они обнаружат,
что я удрал...
очень хотелось посоветоваться с миссис Смит, ведь она была такого высокого
мнения о Джонсе. Пока я одевался - ему пришлось разрешить мне зажечь
ночник, - он нервно бродил из угла в угол, держась, однако, подальше от
окна.
поставлено четверть миллиона долларов, можно было не сомневаться, что рано
или поздно они станут про вас разнюхивать.
времени в обрез, думал, у меня есть еще неделя, иначе я попытался бы
уговорить вас раньше.