Но тут из-за фургона показался какой-то верховой, и я задрожал от радости,
увидев его. Я закричал: "Месье Александр! Это вы?" Но тот посмотрел на
меня как на сумасшедшего и говорит: "Вы ошиблись". Увы, я уже и сам
догадался. По голосу. И еще у него был резкий английский акцент... А то вы
бы и сами могли ошибиться. И он меня спрашивает: "Что вам надо?" Я говорю:
"Поесть. Конечно, за деньги. И затем укажите мне дорогу на водопад
Виктория". - "Вот, ешьте! - говорит он и подаст мне порядочный кусок дичи.
- А что касается дороги на водопад, - следуйте за мной. Мы прибудем через
три дня". Я набросился на еду, а этот смотрит на меня и улыбается с видом
человека, который счастлив, что оказал услугу ближнему. Покончив с едой, я
его спрашиваю: "Сколько я вам должен, месье?" А он отвечает: "Потом
сочтемся. Когда прибудем на место". Он сказал несколько слов тому
негостеприимному мужлану, который правил быками, и мы поехали. Должен
признать, он оказался прекрасным товарищем. Он заботился обо мне, как
родной брат, кормил меня, дал мне коня... Я прямо-таки не знал, как его
благодарить. Наконец мы увидели вдали, приблизительно в одной миле, белые
палатки, и он мне говорит: "Здесь мы расстанемся. Так что надо
рассчитаться". - "К вашим услугам, - говорю я очень вежливо. - Сколько я
вам должен, месье? Верьте, что, сколько бы я ни заплатил, я все равно
останусь вашим должником и вы вправо рассчитывать на мою благодарность".
Тогда он говорит этак небрежно: "Двадцать тысяч франков". Вы сами
понимаете, я подскочил! "Мосье, - я говорю, - вы шутите". А он отвечает:
"Я никогда не шучу, когда дело касается денег. И поторапливайтесь, знаете!
- спокойно говорит он и заряжает карабин. - Мне бы, - говорит, - очень не
хотелось лишить вас жизни, которую я помог вам сохранить. Однако, если вы
будете сопротивляться, я окажусь в печальной необходимости именно так и
поступить. Мне, - он говорит, - уже не раз случалось убивать из-за меньшей
суммы". А я был безоружен, так что пришлось подчиниться.
работорговлей. Вместе с ними. Они говорили, что моя белая кожа была бы для
всего предприятия лучшей гарантией честности.
смеясь, воскликнул Александр.
подчиниться. Я обошелся вам в двадцать тысяч франков. Это чертовски
дорого.
Сэмом Смитом.
библии. - Бандит взволнован. - Сэм Смит разыгрывает Дон-Кихота. - Вслед за
фургоном. - Монолог Клааса. - Неудачи белого дикаря. - Героиня. - Сила
слабых. - Клаас признается, что ему страшно. - Лошадь Корнелиса. - "Смерть
грабителю!" - Ошибка.
неграмотны, а здешние белые не тратят времени на чтение. Странная находка!
Ни чернокожие, ни люди с припека не могли бы оставить ее здесь, под
деревом. Надо посмотреть. Может быть, она пригодится для пыжей?..
землю и поднял книгу.
проходил какой-нибудь миссионер. Возможно, святой человек сидел как раз в
том фургоне, следы которого я только что видел... В таком случае, я даром
теряю время. Миссионеры обычно бедны, как пророк Иов, и, если я нападу на
его фургон, мне ничего не достанется, кроме душеспасительной проповеди! И
это была бы вторая за три дня! А я предпочел бы несколько унций золота,
даже если бы за пего пришлось отдать немного свинца в виде круглых или
цилиндрических пуль.
нетерпеливо грыз покрытые белой поной удила.
машинально листая книгу.
что-то написано... Какие-то каракули. Как будто рука дрожала... К тому же
и чернила красные... Или розоватые... Все это имеет довольно зловещий вид.
Уж не кровь ли это?.. Кровь! Никаких сомнений!..
несчастных женщин, которых держит в плену бандит. У вас есть мать, или
сестра, или невеста..."
кормилицы, то я помню только Тода Брауна, который был шкипером у нас на
"Атланте", когда я служил юнгой в британском флоте. Помню, как здорово он
выбивал из меня пыль линьком... Жены у меня нет, я закоренелый холостяк. А
что касается невесты - это другое дело. Невеста у меня есть: добрая
пеньковая веревка. Раньше или позже, а мы с ней соединимся... Однако
посмотрим, что там написано дальше.
снизойдите к жестоким и незаслуженным страданиям. Придите на помощь двум
женщинам, которые не могут найти убежища даже в смерти.
захлопывая книгу. - Какая-то графиня шатается по просторам Южной Африки! А
я тут при чем? Искательница приключений... Но путешествие-то у нее,
видимо, не из приятных, если судить по этим строкам! Э, да что это, уж не
расчувствовался ли я? Как глупо! Я слыхал о некоем Дон-Кихоте, который
воевал с ветряными мельницами. О нем рассказывал у нас на фрегате француз
кок. Ну и смеялись наши ребята! Не будем разыгрывать Дон-Кихота... А
все-таки книга, брошенная так вот среди пустыни, чем-то напоминает
бутылку, брошенную в море. Она несется по бушующим волнам, а в ней
записка, а в записке - быть может, последняя воля моряка, потерпевшего
крушение. Священная вещь - такая записка. Не был ли я и сам спасен
благодаря такой бутылке? Правда, моими спасителями оказались отъявленные
негодяи и я прошел у них школу и сам стал не лучше... Но что из того?
Раньше чем стать бандитом, я все-таки был честным моряком... Конечно,
бывают дни, когда разница между добром и злом не так ощутима... А
по-моему, эта записка написана француженкой. Сама подпись говорит об этом.
Французы не раз оказывали мне услуги в жизни, за которые я их не
поблагодарил... Только потому, что случая не было... Ибо хоть я и совершил
в жизни кое-какие злодейства, но неблагодарным я никогда не был. А вот и
благоприятный случай... Тем более, что в делах сейчас застой и в настоящее
время я не больше занят, чем адмирал в отставке... Итак, жребий брошен. Я
пускаюсь на поиски этих двух женщин. Никто никогда, впрочем, не узнает,
что Сэм Смит разыграл Дон-Кихота. Вот следы фургона, из которого было
выброшено это послание, полное отчаяния... Вперед!..
свое преступное ремесло, и догоним фургон, медленно влекомый усталыми
быками...
мистера Смитсона Клаас застал в покинутом краале, на одном из правых
притоков Брек-ривер.
фургона, рядом с козлами. Его широкополая шляпа, нахлобученная на глаза,
позволяет видеть только белокурую, скорей рыжеватую бороду, точно
приклеенную к кирпичного цвета лицу. Рука сжимает непомерной длины чамбок,
который время от времени взвивается с головокружительной быстротой в
воздух и с треском, похожим на пистолетный выстрел, обрушивается на
исхудалые спины быков.
тайную тревогу и глубокое недовольство.
двух голубок, которые только о том и мечтают, как бы вырваться из этой
тюрьмы на колесах. Дни идут за днями, а я не вижу, когда это кончится.
Корнелис и Питер, видимо, себе и в ус не дуют. Они распоряжаются мной, как
если бы я не был главой семьи. Они уже давно извещены, что дело удалось,
что у меня в руках женщина, которая знает, где закопан клад. Но вместо
того чтобы примчаться самим, они назначают мне встречу у водопада
Виктория. Какого черта они там делают? Говорят, там найдены новые прииски.
Но при чем тут мы? Разве это дело для таких бизонов, как мы, - работать на
приисках? И наконец, мне просто скучно. Я думал, эта бабенка мне
достанется легко и будет ходить по струнке... Не тут-то было!.. Это она
мной повелевает, как рабом. Да еще вряд ли говорила бы она с рабом таким
презрительным тоном. А я околдован. Я даже не смею возражать. Я едва
позволяю себе взглянуть на нее. И как только она уставится на меня
глазами, точно пистолет наводит, я мгновенно удираю, и мне хочется выть,
как воет шакал, увидевший льва... Глаза у нее сверкают, как сталь, и мне
делается прямо-таки больно. А та, вторая, еврейка! Лучше бы мне велели
приручить черную пантеру! Как это в Европе мужчины все-таки умеют подойти
к подобным созданиям?! Глядеть не на что - пигалица, тростничок, а ведь
вот берет такого мужчину, как я, и делает с ним что хочет! Нет, с этим