для многих глухоманцев, температура помидоров Кима упала до продажного
состояния, и он отгрузил на рынок не только помидоры, но и огурцы, раннюю
капусту, удивительно вкусную редьку - словом, весь свой урожай. Все это
поместили в холодильник, Ким неторопливо и со знанием дела обошел овощные
ряды, все посмотрел, ко всему приценился и, очень довольный разведкой, решил
утром завалить своей продукцией заранее присмотренный уголок.
выпить по рюмке перед завтрашним овощным триумфом.
улыбнулся при этом.
Видать, наши в Чечне расстреляли все подствольные гранаты, потому что из
главка мне весьма строго наказали работать без всяких суббот. И эта как раз
оказалась первой рабочей за все время нашей демократии, гласности и
беспробудного пьянства. И на этом, так сказать, субботнике пахали,
естественно, и мы с Танечкой, подавая пример беззаветного служения
стреляющему отечеству. А хлопот выпало предостаточно, поскольку суббота -
она и есть суббота, и голова у трудяг на всех фронтах занята не тем, чем
хотелось бы главку.
вверенной мне и обнесенной забором территории, с чужих слов.
акционеров, Лидия Филипповна и Катюша в качестве продавщиц, а также Андрей и
Володька, которого отец решил приучать к рыночной деятельности с юных лет.
Места, оплаченные ими заранее, были свободны, и они быстро разложили свой
товар согласно виду, сорту и назначению. На это ушло часа два, и где-то в
начале восьмого на рынок потянулись первые покупатели, поскольку Глухомань
исстари встает ни свет ни заря.
как таковой, оценивающие товар со своей точки зрения и прикидывающие цену, в
общем, правильно, поскольку конъюнктуры еще не возникло. Это время
просыпания рынка, его потягивание, его ленивая неспешность и его очарование,
подогреваемое безгрешной заинтересованностью любителей и знатоков. Именно в
этот момент устанавливается прикидочная вилка цен на каждый продукт, если,
конечно, не возникнет вдруг ажиотажного спроса.
да торговались, но и покупали, естественно, сначала слегка поторговавшись. И
ароматная, теплая от ухода и внимания кимовская продукция начала
распределяться по сумкам и кошелкам тех, ради кого Ким недосыпал, выращивая
ее.
не занимался, присматривая за порядком да помогая грузить тяжелые сетчатые
кули. Звонили из совхоза - он все еще так назывался, и его директором все
еще считался Ким. Андрей вернулся быстро, озабоченно сообщив новость
малоприятную:
доярки разбежались.
Может, он ему успокаивающий укол вкатит.
спокойствием и чувством собственного достоинства, но иногда сходящего с
катушек. Андрей тотчас же сел в машину и укатил в совхоз "Полуденный".
одетые ярко и небрежно. Группы друг с другом не якшались, но и не ссорились:
пили пепси и еще какую-то столь же дрянную воду, громко говорили, задевали
девушек, хохотали, а кое-кто и прохаживался возле прилавков, не столько
прицениваясь, сколько просто щупая и путая разложенные овощи. Таких
становилось все больше и больше, и вскоре юнцы начали внаглую хватать
огурцы, помидоры, лук, чеснок, а потом и все подряд. Продавцы, естественно,
возмутились, стали звать милицию или сами защищать свое кровное. Милиция
почему-то не появлялась (как потом выяснилось, она вся толпилась у входа на
рынок, где кто-то то ли разбил стекло у припаркованной машины, то ли пытался
ее угнать), и вскоре на рынке началась свалка.
с гиканьем и руганью переворачивали прилавки, топтали овощи, ломали весы,
обрушивали навесы. Продавцы сопротивлялись, как могли, но их сопротивление
лишь раззадоривало погромщиков. Когда наконец явилась милиция, засвистела,
засуетилась, кого-то хватая, кого-то награждая дубинками, было уже поздно.
Наступила вторая фаза погрома, носившая характер хаотиче-ский и отчасти
воровской. Юнцы брали "на хапок", что плохо лежит, отбивали своих у милиции,
а когда это им в конце концов удалось, поскольку милиция особого желания
драться не проявляла, то мгновенно исчезли, разбежавшись в разные стороны.
представитель лучших огородников в мире. И упал вдруг как подкошенный.
"Скорая" увезла.
изрядно. Она переживала разгром всех семейных надежд с плотно сжатыми
губами, Катюша плакала и почему-то от всех пряталась, а Володька носил свои
синяки, как ордена.
грудью и отбивался, как мог. И если бы были одни побои, то он бы и дома
отлежался, но увезли его оттуда с основательным подозрением на инфаркт.
не было. И команд ни мне, ни в лагерь никаких не поступало. Все занимались
по расписанию.
кто-то раскурочить вздумал, и весь милицейский наряд оказался там. И еще...
- Маркелов помолчал, вздохнул. - Еще - первая попытка Кима самому продать
свои помидоры. А инициатива у нас с советских времен наказуема, это тебе
хорошо известно. Равно как и то, что с тех, советских времен ничего не
изменилось. Разве что болтать много стали. До поры, до времени.
навестить Кима и сразу же обратил внимание на дополнительные наряды милиции
вдоль нашей главной улицы, она же - федеративная автомагистраль. По
тротуарам прогуливались постовые, а гаишники перекрыли шоссе, пуская
водителей в объезд центра города и примыкающей к ней рыночной площади, где
еще не успели убрать следы вчерашнего погрома.
объяснил он. - Марш - по главной улице, митинг - он тоже санкционирован -
напротив рынка. Поэтому движение здесь временно прекращено.
остановился поглазеть, что за марш протеста. И в своем любопытстве оказался
не одинок: желающих было достаточно, а подходивших - еще больше. Однако я
имел некоторое преимущество, потому что знакомый гаишник поставил меня в
зону, запретную для всех прочих зевак.
барабанный бой была явно отдана неподалеку от меня, на подходе к рыночной
площади. И почти тотчас же из-за поворота появилась марширующая колонна
молодых людей, одетых в ловко сидящую, подогнанную по фигуре черную униформу
с эмблемой РНЕ на рукаве. Никакого знамени не было, но впереди старательно
шагал бывший второй секретарь райкома партии товарищ Звонарев (это, стало
быть, бывший Звонков) в такой же черной форме, но, правда, с дополнительными
нашивками.
главе с вечно невзрачным Хлопоткиным. Они развернулись перед входом, а
поскольку вход этот оказался почти против меня, то я с некоторым удивлением
обнаружил среди них и Спартака Ивановича. Правда, не в центре, поскольку наш
бывший первый особо светиться теперь не любил.
Каменным гостем, правда, лишенным права покидать пьедестал. Но слух при этом
у меня сохранился, и я отчетливо расслышал аплодисменты уже многочисленной к
этому моменту глухоманской публики.
подбородки, глядели строго перед собой. И я успел подумать, что Федор
потрудился на славу, когда раздалась отрывистая команда через мегафон.
Колонна мгновенно остановилась и четко перестроилась, развернувшись лицом к
публике и спиной к представителям администрации. И толпа на тротуарах вновь
разразилась неистовыми аплодисментами, поскольку пренебрежение к властям
глухоманцы любят исстари, не решаясь на него сами. Это - исполнение
вековечной мечты, поклон в их сторону, признание и почтение, зримо
выраженные в их глухоманский адрес. Никто, никогда, никакие пионеры и
комсомольцы, не говоря уже о власть предержащих, не демонстрировал им такого
уважения. К ним всегда стояли спиной. Тысячу лет стояли спиной, а тут вдруг
- юными лицами и даже расцветшими по рядам приветливыми улыбками.
держать!..
"хайле". И дружно рявкнули:
Круз Андрей
Мурич Виктор
Корнев Павел
Емилина Ника
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк