Чтение 46–й страницы книги ~Шерли~

- А вы, Шерли, разве не одиноки?

- Сердцем - нет.

- И кто же свил там свое гнездышко?

Но Шерли только рассмеялась, с живостью вскочила на ноги и сказала:

- Я видела сон, всего лишь сон наяву, прекрасный, но, наверное,
несбыточный!

"x x x"

К этому времени Каролина почти распростилась со своими призрачными
надеждами и будущее рисовалось ей в довольно мрачном свете: она знала - так
по крайней мере ей казалось, - как сложится в дальнейшем ее жизнь и жизнь ее
друзей. Однако воспоминания прошлого еще сохранили над ней власть и часто по
вечерам невольно приводили ее к приступке у перелаза над обрывом, поросшим
боярышником.

На следующий вечер после только что описанного эпизода Каролина долго
прождала на своем излюбленном месте, не блеснет ли огонек, но - увы! - лампу
так и не зажгли. Она ждала до тех пор, пока замерцавшие на небе звезды не
возвестили ей, что час уже поздний и что пора возвращаться. Но, проходя мимо
Филдхеда, она невольно остановилась, любуясь живописным зрелищем: купа
деревьев и дом величаво рисовались на фоне ночного неба, ярко светила полная
луна, обливая дом серебристо-жемчужным светом; у подножья он был окутан
мраком; темно-зеленые тени стлались на крыше, осененной ветвями дуба;
площадка перед домом отсвечивала матовым блеском - ее темный гранит словно
преобразился в паросский мрамор, и на серебристом фоне покоились резко
очерченные тени двух человеческих фигур, застывших в безмолвной
неподвижности; но вот они зашевелились, согласно двинулись рядом, и беседа
их тоже течет согласно. Каролина впилась в них взглядом, когда они выступили
из-за ствола могучего кедра. "Это, наверное, Шерли и... миссис Прайор?.."

Да, несомненно, это Шерли. Кто еще обладает такой гибкой, изящной
фигурой и горделивой осанкой? Можно разглядеть уже и лицо ее со своеобразным
выражением беспечности и задумчивости, мечтательности и веселости, лукавства
и нежности. Не опасаясь вечерней прохлады, она гуляет с непокрытой головой;
волосы ее развеваются и падают на плечи легкими кудрями. Золотое ожерелье
поблескивает сквозь складки шарфа, обвивающего ее легкий стан, крупный
драгоценный камень горит на белой руке. Да, это, несомненно, Шерли.

Но кто же рядом с ней - миссис Прайор, надо полагать?

По-видимому, если только ее рост равняется шести футам и если она
сменила свой скромный вдовий наряд на мужской костюм. Мисс Килдар
сопровождает мужчина, высокий, статный, молодой, - ее арендатор, Роберт Мур.

Они беседуют вполголоса, так что слов нельзя разобрать. Постоять минуту
и посмотреть на них - вовсе не значит быть соглядатаем; да и трудно оторвать
взгляд от этой красивой пары, которую сейчас ярко озаряет луна. Каролине во
всяком случае трудно, и она не спешит уйти.

Бывало, в летние вечера Мур любил погулять со своей кузиной, вот как
сейчас он гуляет с ее подругой. Часто после захода солнца бродили они по
лощине, наслаждаясь прохладой и благоуханием усеянного цветами уступа над
оврагом и прислушиваясь к доносящемуся из его мрака глухому рокоту -
журчанью уединенного потока, который бежал внизу по своему каменному ложу
меж густых зарослей, под сенью ольховых кустов.

"Только мы с ним держались ближе друг к другу, - думала Каролина, - ко
мне он не обязан был проявлять почтительность, я нуждалась только в ласке.
Он держал меня за руку, а ее руки он не касается: а ведь Шерли не
высокомерна с теми, кого любит, и сейчас в ней не чувствуется высокомерия,
разве что немножко, но это уж ее особенность, так она держится всегда, как в
самые беспечные, так и в самые напряженные минуты. Роберт, наверно, думает
сейчас, как и я, что лицо ее очень красиво, и видит это лицо глазами
мужчины. Как ярко и в то же время мягко сверкают ее глаза! Она улыбается...
Почему эта улыбка так нежна? Конечно, Роберт видит, как пленительна ее
улыбка, и восхищается ею по-мужски, не так, как я. Оба они кажутся сейчас
великими, счастливыми, блаженными духами; посеребренная луной площадка
словно тот светлый берег, который ждет нас после смерти; они уже достигли
его, уже ступают по нему, соединенные навеки. А я - что я такое? Почему я
притаилась здесь в тени и на душе у меня темнее, чем в моем темном убежище?
Я - не лучезарный дух, а бедная простая жительница земли, и я вопрошаю в
слепоте и безнадежности, зачем родилась я на свет, ради какой цели живу? Как
суждено мне встретить конец мой и кто поддержит меня в этот страшный час?

Тяжелее этого у меня еще ничего не было в жизни, хотя я давно ко всему
готова; я отказалась от Роберта, и отказалась ради Шерли, как только узнала
о ее приезде, - как только увидела ее - богатую, молодую, прелестную. И вот
он с ней. Он ее возлюбленный, она его любимая; и будет еще более любима,
когда они поженятся; узнавая ее ближе, он будет все сильнее к ней
привязываться. Они будут счастливы, и я не хочу завидовать им; но я не могу
не роптать на свою горестную судьбу; я так жестоко страдаю! Лучше бы мне и
не рождаться на свет! Лучше бы меня умертвили при первом крике!"

Вдруг Шерли свернула в сторону, чтобы сорвать цветок, обрызганный
росой, и оба вышли на дорожку, тянувшуюся вдоль ограды; теперь отдельные
слова стали слышны; Каролина не хотела подслушивать и бесшумно удалилась; а
лунное сияние ласково коснулось ограды, на которую только что падала тень
девушки. Читателю же предоставляется возможность остаться и послушать
разговор этой пары.

- Странно, - говорила Шерли, - почему это природа, наделив вас
упрямством и цепкостью бульдога, не наградила вас и его внешностью?

- Какое нелестное сравнение! Неужели я так отвратителен?

- У вас и приемы бульдога: вы не предупреждаете, а бесшумно
подкрадываетесь - хвать! - и уже не выпускаете своей жертвы.

- Это все игра вашего воображения, ничего такого вы не могли видеть, с
вами я не был бульдогом.

- Даже скрытность ваша указывает, что вы из их породы; вы мало
говорите, зато как тонко ведете игру! Вы дальновидны, каждый ваш шаг
рассчитан.

- Потому что я знаю, чего можно ждать от этих людей, мне было передано
о том, что они замышляют. В своем письме я уже сообщил вам, что суд признал
Барраклу виновным и приговорил его к ссылке на каторгу; его сообщники,
конечно, замышляют месть. Мое намерение - заранее расстроить их козни или,
на худой конец, приготовиться к решительному отпору. Ну вот, теперь я
обрисовал вам положение дел, насколько это возможно, и хочу спросить, - могу
ли я рассчитывать на ваше одобрение?

- Да, я останусь на вашей стороне до тех пор, пока вы будете
защищаться.

- Отлично. Скажу прямо - и без вашего одобрения или содействия я
поступил бы так, как задумал, но, конечно, с другим настроением. Теперь я
доволен. В общем, мне по душе эта борьба.

- Оно и видно. Мне кажется, что даже правительственный заказ на
поставки сукна для армии не радовал бы ваше сердце больше, чем предвкушение
этой схватки.

- Пожалуй, вы правы.

- То же чувствовал бы и старый Хелстоун; правда, по причинам совсем
иного характера, чем ваши. Что ж, поговорить мне с ним? Хотите?

- Поговорите, если считаете нужным, - вы сами знаете, что делать; я не
побоялся бы положиться на вас и в более трудном случае. Но должен
предупредить вас, мисс Килдар: священник сейчас настроен против меня.

- Да, я уже слышала о вашей ссоре; ничего, он быстро смягчится. При
создавшемся положении он не устоит против соблазна заключить с вами союз.

- И я был бы рад иметь его на своей стороне; это человек надежный.

- Я тоже так думаю.

- Старый боевой клинок отличной закалки; немного заржавел, но еще может
послужить.

- Ну что ж, он к вам присоединится, мистер Мур. Конечно, если только
мне удастся его убедить.

- Вы сумеете убедить всякого!

- С нашим священником не так-то легко иметь дело. Но я постараюсь.

- Постараетесь! Это будет стоить вам одного слова, одной улыбки.

- Вовсе нет. Это будет стоить мне нескольких чашек чая, нескольких
пирожков и пирожных и множества доводов, объяснений и уговоров. Однако
становится прохладно.

- Вы как будто дрожите. Может быть, я напрасно удерживаю вас здесь? Но
сегодня такой тихий и теплый вечер и мне так редко выпадает удовольствие
побыть в таком обществе, как ваше... Будь вы одеты потеплее...

- Мы могли бы погулять еще, забыв о позднем часе и о том, что миссис
Прайор уже беспокоится? Мы с ней ведем размеренный образ жизни и рано
ложимся, так же как и ваша сестра, вероятно?

- Да, но у меня с Гортензией есть договоренность о полной свободе
действий для нас обоих. Так гораздо удобнее.

- И как же вы пользуетесь своей свободой?

- Три раза в неделю ночую на фабрике; но я не люблю много спать, и если
ночь тихая и ясная, я готов до рассвета бродить по лощине.

- Когда я была совсем маленькая, мистер Мур, я нередко слушала сказки
нянюшки про фей, которых якобы видели в лощине. До того как мой отец
построил здесь фабрику, это было совсем глухое, уединенное место; смотрите,
как бы вас там не околдовали!

- Боюсь, что это уже произошло, - тихо проговорил Мур.

- Советую остерегаться: там бывает кое-кто пострашнее всяких фей, -
продолжала мисс Килдар.

- Кое-кто пострашнее, - согласился Мур.

- Куда страшнее. Например, как бы вам понравилось встретиться с Майком
Хартли, этим сумасшедшим ткачом, кальвинистом и якобинцем? Говорят, он любит
охотиться в чужих владениях и частенько бродит ночью с ружьем в руках по
уединенным местам.