восторге, когда мне рассказывают про добродетель придворной дамы.
прибавил султан.
счастья. Вы этому верите, - и этого достаточно.
ей. Ее вечно окружают брамины, а эти брамины - ужасный народ. Кроме того, у
нее маленькие китайские глазки, вздернутый носик и такой вид, что она должна
любить наслаждения. Скажите, между нами, как она на этот счет?
чуждается.
вы должны это знать лучше меня, или вы...
человеком и не знать этого, - держу пари...
женщины неисправимы. Сначала выиграйте дворец, сударыня, а потом будете
держать пари.
полезной?
лишь в присутствии его высочества, и мне пришло в голову, что гений Кукуфа,
который совершил столько чудесных деяний ради Каноглу, вашего деда,
вероятно, даровал и внуку способность заставлять говорить сокровища. Но
сокровище Фульвии, насколько мне известно, еще не говорило; нельзя ли его
порасспросить, таким путем выиграть дворец и заодно убедить меня в верности
моей любовницы?
друг, чтобы из-за моего дворца подвергать его риску потерять счастье своей
жизни.
в этом так уверен, что готов дать голову на отсечение. Он это сказал, и он
не такой человек, чтобы отрекаться от своих слов.
свидание у Фульвии, я буду там первым.
бедный Селим, вы слишком торопитесь! И при всей вашей любезности...
большее, что мне грозит, - это потерять неверную.
стал дураком? Он потерял нежную Сидализу и, тем не менее, полон жизни, а вы
воображаете, что, если бы он убедился в неверности Фульвии, он умер бы от
этого. Если ему грозят лишь такие удары, я уверен, что он будет жить вечно.
Итак, Селим, до свидания, встретимся завтра у Фульвии, слышите? Вас
известят, в котором часу.
старому придворному, что он затеял рискованную игру. Селим поблагодарил ее
за благосклонность к нему, и они расстались в ожидании великого события.
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ ПРОБА КОЛЬЦА.
привести ее здесь. Я слишком уважаю произведения древности, чтобы
утверждать, что эта характеристика была бы уместнее в другой главе.
"Существуют люди, - говорит он, - которым заслуги раскрывают все двери,
которые благодаря красоте лица и изяществу ума в молодости являются
любимцами женщин и в старости окружены почетом, ибо они сумели сочетать долг
с удовольствиями и в зрелые годы жизни прославились услугами, оказанными
государству, - одним словом, этих людей общество всегда принимает с
восторгом. Таков был Селим. Хотя ему уже минуло шестьдесят лет, и он рано
вступил на стезю наслаждений, - крепкое сложение и благоразумие избавили его
от одряхления. Благородное выражение лица, свободные манеры, пленительная
речь, глубокое знание света, вытекающие из долголетнего опыта, умение
обходиться с прекрасным полом - все это создало ему при дворе высокую
репутацию, и каждый хотел бы на него походить. Однако тот, кто вздумал бы
ему подражать, не добился бы успеха, не обладая дарованиями и талантами,
которыми Селим был отмечен природой".
человек основания тревожиться за свою любовницу и провести ночь, подобно
безумцу? Но факт, что тысячи мыслей роились у него в голове, и чем больше он
любил Фульвию, тем больше опасался обнаружить ее неверность".
за корысть, если фаворитка выиграет дворец? И что мне до того, если она его
не получит?.. Но почему бы ей не получить его? Разве я не уверен в нежности
Фульвии?.. О, я владею всеми ее помыслами, и если ее сокровище заговорит, то
лишь обо мне... Но если измена... Нет, нет, я почувствовал бы это в самом
начале. Я заметил бы неровности в ее обращении со мной. Неужели за эти пять
лет мне не удалось бы изобличить ее во лжи?.. А между тем, испытание
сопряжено с большим риском... Но отступать уже поздно. Я поднес чашу к
устам, и надо испробовать напиток, хотя бы мне пришлось потом выплеснуть всю
жидкость. Но, быть может, оракул будет мне благоприятен... Увы! Чего мне
ждать от него? Почему бы другим не одолеть добродетель, над которой я
восторжествовал?.. Ах, дорогая Фульвия, я оскорбляю тебя этими подозрениями,
я забываю, чего мне стоило тебя завоевать. Мне сияет луч надежды, и я
успокаиваю себя мыслью, что твое сокровище сохранит упорное молчание"...
султана, содержавшую лишь такие слова: "Селим, сегодня вечером, ровно в
половине двенадцатого, будьте в известном вам месте". Селим взял перо и
написал дрожащей рукой: "Повинуюсь вам, государь".
переходя от надежды к опасению. Не подлежит сомнению, что любовники обладают
своего рода инстинктом; если их возлюбленная неверна, они испытывают
волнение, подобное тому, какое охватывает животных при приближении непогоды.
Охваченный подозрением, любовник подобен дикой кошке, у которой зудит в ушах
в туманную погоду; у животных и у любовников есть еще то сходство, что
домашние животные утрачивают этот инстинкт, и он притупляется у любовников,
когда они становятся супругами.
наконец наступил роковой час, и придворный отправился к своей любовнице.
Время было позднее, но так как двери Фульвии были всегда для него открыты,
его провели к ней.
вызванной досадой, какую вы мне причинили.
удерживали меня при дворе султана; с тех пор как я с вами расстался, у меня
не было ни минуты свободной.
целых два дня не видеть вас!
непрочна милость великих мира сего...
Неужели он позабыл ваши заслуги? Вы рассеянны, Селим. Вы мне не отвечаете.
Ах, если вы меня любите, не все ли вам равно, ласково или холодно принял вас
султан? Вы будете искать счастья не в его взоре, а в моих глазах и в моих
объятиях.
подметить в ней выражение правдивости, в котором нельзя обмануться и которое
невозможно подделать. Если я говорю невозможно, я имею в виду нас, мужчин,
ибо Фульвия так артистически прикидывалась, что Селим начал уже упрекать
себя в том, что мог в ней усомниться. Когда прибыл Мангогул, Фульвия тотчас
же замолкла. Селим содрогнулся, а сокровище сказало:
равно не будет детей, и уж я, ее сокровище, знаю, по какой причине...
встать, но дрожащие ноги подкосились под ним, и он упал в кресло. Султан,
оставаясь невидимым, приблизился к нему и спросил его на ухо:
советов Мирзозы и предостережений своего сердца? Счастье мое померкло, я все
потерял; я не выдержу, если ее сокровище будет молчать, а если оно заговорит
- я погиб. Но все-таки пусть оно говорит. Я жду ужасных признаний, но они
будут для меня не так мучительны, как та неуверенность, в какой я нахожусь.
закрыть ему рот. То, что оно до сих пор сказало, могло быть истолковано в
хорошую сторону, но она боялась дальнейшего. Она уже начала успокаиваться,
видя, что сокровище хранит молчание, когда султан, по настоянию Селима,
снова направил на нее перстень. Фульвия была принуждена раздвинуть пальцы, и
сокровище продолжало: