стлаником, а самыми могучими и крепкими деревьями. В нижней части склонов
растут листопадные виды южных буков, в основном Notofagus procera до 80
метров высотой, и "чилийский тис" Saxegothaea, а вверху - гигантские
вечнозеленые буки N. dombeyi. Впрочем, если вдуматься, у нас в горах ведь
тоже растут вечнозеленые деревья - ели, пихты, сосны. У южных буков
листочки совсем маленькие и очень красивые - круглые, с зазубренными
краями, как у карликовой березки. Издали бывает трудно понять, лиственное
это дерево или хвойное.
молодая травка и подснежники. Насекомых было мало, но зато всюду
попадались наземные пиявки - хищные, улиткоядные, грибоядные и прочие -
которые в условиях низкой численности насекомых занимают свободные
экологические ниши. В кустах сновали стайки мелких птиц. У нас они обычно
состоят из синиц, поползней и пищух. Здесь были другие виды, но с теми же
тремя способами поиска насекомых (в ветках, ползая по стволу сверху вниз и
снизу вверх). Вообще было очень интересно посмотреть на эти леса,
возникшие совершенно независимо от наших северных, но в сходных условиях.
Дорога прошла мимо колдовского озера Lago Verde ("Зеленого") с ярко-синей
водой и изумрудными отмелями. На плесах уже плавали первые нырки, бакланы
и лысухи, а в заводях собрались мелкие рыбки Galaxia и огромные, похожие
на древних стегоцефалов хищные шлемоголовые лягушки (Caliptocephalus
gayi). Из более крупных животных мне встретился лишь маленький доверчивый
олешек с красноватой шерстью - южный пуду (Pudu pudu).
как-то непривычно идти под шумящими на ветру зелеными кронами среди
сугробов.
выползшая на снег после спячки тропическая мелочь - богомолы, пушистые
долгоносики, небольшие пауки-птицеяды. Вообще у меня уже немного кружилась
голова от обилия впечатлений. Ведь всего две недели назад я еще купался в
Рио Ману, а с тех пор побывал на Альтиплано, в абсолютных пустынях
побережья, на океанских островах и в субтропиках Центрального Чили. Выше
900 метров снег стал таким глубоким, что я пробивался вперед с большим
трудом. Внизу переливалось неземными красками озеро Arco Iris
("Радужное"). Поперек тропы вились следы зайцев, лис и пуду, а иногда пумы.
окруженного снеговыми стенами хребтов озера Конгийо. Хотя оно уже почти
освободилось ото льда, птиц на нем еще не было, только на берегу
разгуливала пара сероголовых гусей (Chloephaga poliocephalus) - они
родственны андским, но не белые, а рыжие.
величественно покачивали похожими на канделябры кронами. Кора их
напоминала сосновую, лес тоже был похож на сосновый бор - с запахом смолы,
белым ягелем, усыпанным чешуйками шишек. Но ветви странных деревьев
покрывали не иголки, а колючие чешуи, и шишки их размером с футбольный
мяч. Это были чилийские араукарии (Arucaria araucana), "живые ископаемые",
сохранившиеся кое-где в Южном полушарии со времен, когда даже динозавров
еще не было на свете. Здесь, на южном склоне, снег только что сошел. Над
подснежниками кружились вездесущие колибри. Повсюду бегали завезенные из
Европы зайцы-русаки, а в кронах с шумом кормились длиннохвостые
патагонские попугаи (Cyanoliseus patagonicus). Когда их стая рассядется в
ветвях, ее почти не видно благодаря защитно-зеленой окраске. Но стоит
птицам взлететь, как они словно взрываются "светофорными" красками - снизу
попугаи желтые с красным пятном на брюшке.
стекло в административном корпусе и расстелил спальник в кинозале. Ночь
выдалась беспокойной. Ветер тяжело дышал, мягко нажимая на окна, скрипели
и стонали араукарии. Где-то вдалеке раскатисто хохотал американский филин
(Bubo virginianus). Я вышел на улицу. В просвет облаков был виден красный
отблеск кратера. Озеро глухо шумело и плескалось, между тенями причудливых
араукарий перебежками двигались зайцы. Черная тень филина появилась в небе
и качнулась было в стророну одного из них, но ушастый стрелой нырнул в
кусты, и филин бесшумно улетел прочь. Из-под домика донесся шорох. Включил
фонарик и увидел небольшого щитоносного броненосца (Chlamyphorus retusus),
пытавшегося подрыться под фундамент. В трудовом азарте он даже опрокинулся
на спину, сверкая голым розовым пузом. Я прошелся немного по дороге и
встретил длинноклювого козодоя (Caprimulgus longirostris). Чем кормится в
такое холодное время эта насекомоядная птица, не знаю.
другой стороны. Чем выше я забирался, тем толще и громадней становились
араукарии и глубже снег. На перевале его лежало, наверное, не меньше трех
метров. Чуть выше начиналась ягельная тундра. А ведь я был не так уж
далеко от сельвы Перу, где о подъеме на такую небольшую высоту узнаешь в
основном по увеличению количества бабочек! На западном склоне снега
оказалось меньше, но он был такой рыхлый, что я сразу провалился по грудь.
Стало ясно, что придется идти обратно, хотя туда втрое дальше.
изменили цвет: ветки листопадных буков из серых стали красными. Между
стволами с громким криком "чью-кви-кви" летали великолепные магелланские
дятлы (Campephilus magellanicus) - большие, черные, а самец еще и с
ярко-красной головой, украшенной хохлом в виде знамени. Дождь шел почти не
переставая, но настоение у меня было прекрасное. Я понимал, что должен
радоваться уже тому, что много солнечных просветов было вчера. В этих
краях ясные дни обычно бывают только летом и в начале осени, а в другое
время года можно за месяц ни разу не увидеть вершины гор. Зимой морозы в
горах достигают 25-30 градусов (обычно 5-10). Под вечер тучи все же
разошлись ненадолго, и я тут же развесил по рюкзаку мокрые носки и
футболки.
купить никаких продуктов, кроме яблок. Чилийские "manzanos" славятся на
весь мир - трудно было устоять и не съесть весь мешок сразу. С большим
трудом растянул их на полтора дня. Теперь они все равно кончились, и я
грустно обсасывал последний огрызок, напевая на мотив известного шлягера:
"manzana... manzana... manzana...
шла под гору, 30 километров под дождем я прошел с некоторым трудом, а до
шоссе оставалось еще 10. Но тут, проходя мимо стоявшего еще вчера пустым
кордона, я заметил над крышей дымок.
Америки. Нет здесь более популярных слов, чем "экология" и "защита леса".
Конечно, это не означает, что какой-нибудь крестьянин не станет расчищать
свой кусок земли и оставит детей голодными. Но зато к людям, работающим в
этой сфере, повсюду относятся с огромным уважением. Биологи, лесники,
егеря заповедников чувствуют себя членами некоего братства, призванного
спасти человечество, и, даже не будучи лично знакомыми, относятся друг к
другу так же, как в старину геологи Севера.
встретили меня как лучшего друга. Простые ребята, они не удивились ни
обвешанному носками рюкзаку, ни вообще моему присутствию в горах в
холодное время. Профессионального биолога во мне признали и без
Индульгенции - любители приезжают сюда только летом, а если не в сезон, то
с ними неизбежно что-нибудь случается. В эту весну в Конгийо уже погибли
двое немцев. Меня и друг друга они называли не "дон", "сеньор" или
"кабальеро", а просто "мачо" ("мужик"). Они спали в ватниках на груде
проросшего лука, пили чифирь из мате и закусывали мясом сбитого машиной
барашка. Но зато, пока мои мокрые шмотки сушились на печке, меня накормили
шашлыком так, что вместо сердца стал стучать желудок, потом отвезли на
джипе в деревню и посадили на молоковозку, идущую в Темуко.
долины лежат большие озера, а ландшафт напоминает Шотландию, как я ее себе
представляю. В час ночи я доехал до городка Pucтn между озером Villarica и
вулканом, тоже Бийярика (2840 м). Привычно найдя по путеводителю самый
дешевый отель, я был удивлен тем, насколько он оказался комфортабельным.
Весь следующий день шел дождь. Утром я сделал было вылазку на озеро, но
там ничего интересного не обнаружилось. Поэтому до самого вечера я сидел в
кресле у камина, читая журналы (сколько всего произошло за лето!) и болтая
с постояльцами.
озер, Lago Todos los Santos ("Всехсвятскому"). Оно начинается под
гигантским, идеально правильным снеговым конусом вулкана Osorno (2660 м) и
длинным узким фьордом тянется между хребтами к подножию пика Tronador
(3250). Склоны гор вокруг покрыты густыми буковыми лесами, в которых
бродят целые стада завезенных из Англии благородных оленей. В Чили они
почему-то стали гораздо крупнее и так размножились, что местами сильно
повреждают растительность. Когда плывешь на моторке по озеру, то и дело
вспугиваешь стаи изумительно красивых черношейных лебедей (Cygnus
melanocoryphus). Из озера вытекает быстрая речка с сине-зеленой водой,
изобилующая североамериканской радужной форелью (Salmo irideus) и
ручьевыми утками. На ней много красивых водопадов, по берегам растет
странный лес из деревьев с желтой корой, напоминающих камчатскую каменную
березу. Между их стволами мелькают изящные тени европейских ланей, а по
земле ползают в своих домиках единственные в мире сухопутные ручейники.
немецких иммигрантов начала века. Испанский язык такой легкий, что все
приезжие быстро на него переходят. Вот и здесь даже глубокие старики уже
не говорят между собой по-немецки. Правда, в селах повсюду стоят
лютеранские кирхи, а в последние годы из-за наплыва туристов из ФРГ снова
появились немецкие названия улиц, кафе и отелей.
Суворов Виктор
Земляной Андрей
Круз Андрей
Семенова Мария
Лондон Джек
Посняков Андрей