как ищейка гонится за раненым оленем, - переплыви озеро, взберись на гору,
проберись сквозь чащу лесную - пока не настигнешь их.
наконец рука его легла на рукоять ножа, засунутого за кожаный ремень,
которым был стянут его ветхий плед.
станут расспрашивать тебя, что нового в лагере. Скажи им, что Эннот Лайл
оказалась дочерью Дункана Арденвора; что тан Ментейт намерен обвенчаться с
ней и что ты послан позвать гостей на свадьбу. Не жди их ответа, скройся из
глаз, как молния, поглощенная черной тучей. А теперь ступай, возлюбленное
дитя моего любимого сына! Никогда больше не увижу я твоего лица, не услышу
шороха твоих легких шагов... Постой минутку и выслушай мой последний завет.
Помни об участи нашего племени и свято чти обычаи Сынов Тумана. Теперь нас
осталась только горсточка, нас силой оружия гонят из каждой долины, нас
преследуют все кланы, которые владычествуют на землях, где некогда предки их
рубили дрова и носили воду для наших прародителей. Но в дремучих лесах, в
сердце наших гор, ты, Кеннет, сын Ирахта, храни незапятнанной свободу,
которую я завещаю тебе в наследство. Не променяй ее ни на пышную одежду, ни
на каменные палаты, ни на уставленный яствами стол, ни на пуховую постель...
На горных вершинах и в глубине долин, в довольстве и нищете, в дни жаркого
лета и суровой зимы - будь свободен, Сын Тумана, как твои прадеды! Не имея
господина, не признавай закона, не принимай платы и сам не держи наемников;
не строй хижины, не ограждай пастбища, не засевай пашни; пусть горный олень
будет твоим стадом, а если и этого не станет, отбирай добро у наших
угнетателей англичан и у тех шотландцев, которые в душе не лучше англичан и
более дорожат своими стадами и отарами, нежели честью и свободой. Благо нам,
что это так, ибо тем больше простору для нашего мщения. Помни о тех, кто
делал добро нашему племени, и плати им за услугу собственной кровью, если в
том будет нужда. Кто бы ни пришел к тебе из рода Мак-Айенов, хотя бы с
отрубленной головой королевского сына, укрой его, пусть бы даже вся армия
короля-отца гналась за ним, ибо в минувшие годы мы нашли мирный приют в
Гленко и Арднамурхане, но Сыны Диармида, род Дарнлинварах, дом Ментейтов...
Слушай, Сын Тумана: мое проклятье падет на твою голову, если ты пощадишь
хоть одного из них, когда наступит их час! А этот час близок, ибо они
поднимут меч друг на друга и, побежденные, будут искать спасения в тумане, -
и сыны его поразят их. А теперь ступай... Отряхни прах с ног своих на пороге
жилища, где собираются люди, все равно - для мира или для войны. Прощай,
возлюбленный сын мой! И да настигнет тебя смерть, как твоих прадедов, -
прежде чем недуг, увечье или старость сломят силу твоего духа!.. Ступай...
Ступай-Живи свободным... Плати добром за добро... Мсти врагам своего
племени!
приученный с детства подавлять всякое внешнее проявление душевных волнений,
он ушел, не проронив ни слова, не пролив ни одной слезы, и вскоре был уже
далеко за пределами лагеря Монтроза.
удовлетворен поведением Мак-Ифа.
правильный путь для умирающего. Приступ, атака, резня, поджог предместий -
все это, конечно, повседневное занятие воина и оправдывается необходимостью,
ибо он делает это по долгу службы; это касается, в частности, поджога, то
можно сказать, что во всех укрепленных городах предместья кишат предателями.
Поскольку ясно, что военное ремесло особливо угодно небесам, мы, несомненно,
можем надеяться на спасение души, хотя и совершаем ежедневно столь страшные
дела. Но скажу тебе, Раналд: во всех европейских войсках так уж заведено,
что умирающий воин не похваляется подобными делами и не завещает своим
собратьям совершать их; напротив, он кается в них и читает молитву или
просит помолиться за него. И если хочешь, я обращусь к капеллану его
светлости с просьбой сотворить молитву над тобой. Впрочем, в мои обязанности
отнюдь не входит наставлять тебя, но, быть может, это облегчит твою совесть,
если ты помрешь как добрый христианин, а не как турок, что ты, видимо,
намерен сделать.
Мак-Ифу) попросил приподнять его, чтобы он мог взглянуть в окно. Густой
зимний туман, весь день окутывавший вершины скал, теперь спускался по всем
склонам, клубясь в горных ущельях и долинах, где зубчатые черные кряжи,
словно пустынные острова, высились в молочно-белом океане.
отцом и покровителем! Когда кончатся мои муки, прими в свое облачное жилище
того, кому ты столь часто давал приют при его жизни!
повернулся лицом к стене.
лучше язычника. - И он повторил свое предложение пригласить доктора Уишарта,
капеллана при войсках Монтроза.
тебе отпустит все твои грехи раньше, чем я успею выкурить трубку.
умираю со спокойной душой. Был ли у тебя когда-нибудь враг, против которого
оружие бессильно, которого и пуля не берет и стрела не пронзает, чье
обнаженное тело непроницаемо для меча и кинжала, как твой стальной панцирь?
Слыхал ли ты когда-нибудь о таком противнике?
такой в Ингольштадте: его не брали ни сталь, ни свинец. Солдаты прикончили
его прикладами своих мушкетов.
- чьи руки обагрены самой дорогой для меня кровью, я наслал муку душевную,
ревность, отчаяние, внезапную смерть; а если не смерть, то жизнь - страшнее
самой смерти! Такова будет участь Аллана Кровавая Рука, когда он узнает, что
Эннок Лайл - невеста Ментейта. И нет у меня иных желаний, как только
увериться в том, что это свершится, и тем усладить мою смерть от его
кровавой руки.
позабочусь, чтобы как можно меньше людей тебя видели, ибо я считаю, что твой
способ собираться на тот свет не может служить хорошим примером для солдат
христианской армии.
окончил свое земное существование.
дочь, глубоко взволнованных неожиданно раскрывшейся тайной их родства,
горячо обсуждал с Монтрозом последствия этого события.
этом раньше, что открытие, дорогой Ментейт, очень близко касается вашего
личного счастья. Вы любите эту девушку, оказавшуюся знатной наследницей, и
она отвечает вам взаимностью. Происхождение ее безупречно; достоинства не
уступают вашим. И тем не менее - подумайте!.. Сэр Дункан - фанатик или, во
всяком случае, пресвитерианин; он поднял оружие против короля. Он сейчас с
нами только в качестве пленного, а я опасаюсь, что это лишь начало долгой
междоусобной войны. Время ли теперь - подумайте, Ментейт, - просить руки его
дочери? И есть ли у вас надежда, что он станет вас слушать?
Ментейту тысячу ответов на эти возражения. Он сказал Монтрозу, что рыцарь
Арденвор никогда не был ханжой ни в религии, ни в политике; упомянул о своей
хорошо известной и не раз доказанной преданности делу короля и дал понять,
что его брак с наследницей Арденвора может привлечь на их сторону новых
приверженцев престола. Он напомнил о тяжелой ране сэра Дункана и о том,
какая опасность угрожает Эннот в стране Кэмбелов, ибо в случае смерти ее
отца или долгой болезни она очутится под опекой Аргайла, а это положит
предел всем его (Ментейта) надеждам, если он не пойдет на то, чтобы
приобрести благорасположение Аргайла и получить его согласие на брак с Эннот
ценой собственной измены королю.
дело это трудное, но чем, скорее оно будет сделано, тем больше пользы
принесет сторонникам короля.
иначе и прекрасная Брисеида покинула лагерь до возвращения нашего северного
Ахилла, Аллана Мак-Олея. Я боюсь его неистового нрава, Ментейт, и потому
лучше всего отпустить сэра Дункана под честное слово в его замок, с тем
чтобы вы в качестве почетного конвоя сопровождали его и Эннот. Почти весь
путь можно проделать по воде, чтобы не растревожить рану сэра Дункана, а
ваша рана, мой друг, достаточно почетное оправдание для временной отлучки из
лагеря.
надежды, только что мелькнувшей предо мной, ни за что не покину я лагерь
вашей светлости, пока над ним реет королевский штандарт! Я заслуживал бы,
чтобы эта пустячная царапина загноилась и я лишился бы правой руки, когда
позволил бы себе под предлогом столь легкой раны покинуть войско в такое
время.
объясниться с рыцарем Арденвором. Если его ответ будет благоприятным, я сам
поговорю с Ангюсом Мак-Олеем, и мы обсудим способ удержать брата подальше от
армии, пока он не примирится с мыслью о постигшем его разочаровании. Дай-то
бог, чтобы его посетило какое-нибудь дивное видение, которое вытравило бы из
его памяти образ Эннот Лайл! Вы, вероятно, считаете это невозможным,
Ментейт?.. А теперь вернемся к своим обязанностям: идите служить Купидону, а
я пойду служить Марсу.
разрешения у раненого рыцаря Арденвора переговорить с ним наедине и сообщил
Сертаков Виталий
Орлов Алекс
Володихин Дмитрий
Якубенко Николай
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия