вместе с комсомольцами дни и ночи работали, возводя вокруг завода высокие
стены из кирпичей, которые замаскировали свалку, и что самолеты
Черноморского флота специально подымались по ночам над Керчью, проверяя, не
видны ли с воздуха каленые горы шлака. Володя не знал также, что все
наиболее ценное оборудование уже вывозится из города на Урал, а по ночам
через пролив - на рыбацких баркасах, на самодельных плотах из бочек, сбитых
дощатыми настилами, - переправляют сотни тысяч голов скота, перебрасывая
его на Тамань.
коммунистов и комсомольцев, от беспартийных граждан, которые просят
зачислить их заранее в партизанские отряды, если понадобится организовать
такие. Товарища Сироту осаждали старые партизаны 1919 года:
старые кости размять. Давай задание.
каменоломни спускались бетонированные ванны для хранения питьевой воды.
Везде - я на заводе Войкова, и на Камыш-Бурунском комбинате, и на
Судостроительном - были созданы возглавленные коммунистами, смелыми и
решительными людьми, группы подрывников.
задание, умели хранить тайну и делать до поры до времени свое дело
незаметным для всех.
над Митридатом с треском лопались мелкие облачка зенитных разрывов.
контрольные письменные задачки по физике, за окнами школы завыла, забираясь
все выше над городом, будто взбегая на вершину Митридата, портовая сирена.
Заголосили пароходы. Ветер принес далекие выстрелы зениток, словно где-то
откупоривали множество бутылок одну за другой.
она. - Ребята, книги оставьте в партах, а сами сейчас же выходите из класса
и спускайтесь в убежище. Спокойно. Без толкотни. Места всем там хватит.
Дубинин! Ты что, считаешь себя неуязвимым? Почему ты остаешься?
тревоги немедленно укрываться"?
в подвале.
сверху, словно сам Митридат рухнул на Керчь. В классе посыпались стекла из
окон. Юлия Львовна схватила Володю за руку и почти насильно вытащила его в
коридор.
Осколки камня и стекла, кирпичная крошка покрывали мостовую. А посреди
улицы, перед самым зданием школы, лежал смятый, разорванный и какой-то
исполинской силой принесенный сюда огромный пароходный котел. Одним концом
он врылся в землю, другим выворотил полстены у соседнего здания. С моря
продолжали доноситься гулкие раскаты взрывов. Запах гари - тревожный,
наводящий жуть - стелился вместе с дымом вдоль улицы. На Митридате часто
били зенитки. Над портом клубился черный, обагренный снизу отсветами
пламени, словно кровью подтекавший, дым.
попала в только что прибывший пароход со снарядами.
зашвырнуло с моря в центр города...
бомбы поковеркали много домов, вырвали деревья. Акации валялись прямо на
мостовой. Одна из них сползла в зияющую воронку посреди улицы. В разбитой
витрине магазина, всаженная туда взрывной волной, свалилась на осколки
стекла убитая лошадь. Печально звенели порванные провода, свисавшие со
столба, который, падая, уперся концом в выбитое окно двухэтажного дома. Дул
холодный, пронизывающий ветер, отдававший копотью.
ухом его стучал быстро и часто одной костяшкой домино о другую. Он
прислушался; холодея, почувствовал, что от этого противного, где-то уже в
нем самом раздававшегося цоканья его начинает всего трясти, и вдруг понял:
это просто-напросто у него стучат зубы...
небо сверлил ноющий, противный звук, чем-то напоминавший Володе жужжание
бормашины в зубоврачебном кабинете, куда он однажды попал.
над затемненными домами. И вдруг на склоне горы несколько раз подряд
блеснул какой-то колючий свет. Он погас, снова зажегся, три раза мигнул,
потух. И вдруг в том же месте на какую-то долю секунды вспыхнул
ярко-красный огонь. Прошло несколько минут, и вспышки белого и красного
света возобновились.
моряка и милиционер:
милиционера за угол, откуда был хорошо виден склон Митридата.
патрульный уже хмуро посматривал на Володю. Но вот у вершины Митридата
опять остренько сверкнул несколько раз подряд белый свет, сменился красным
и погас.
Стой, значит, здесь и следи, откуда свет будет, а мы моментом доложим
дежурному.
зажегся было, но после короткой, словно оборванной вспышки пропал и больше
уже не возобновлялся. Володю очень тянуло сбегать самому на Митридат и
узнать, что там произошло, но он помнил наказ патрульного и терпеливо стоял
на месте, пока не объявили отбой...
сирены, улицы пустели. Тяжелые удары сотрясали город. Потом, после отбоя,
на улицах появлялись бледные, растерянно озиравшиеся люди, смотрели на
знакомые улицы - и не могли узнать их, искали свои дома - и не находили...
малышей в убежище, но сам не оставался там, он, едва дождавшись отбоя,
сказал себе, что надо решительно действовать, то есть отправляться на
фронт. Там, по крайней мере, если придется погибнуть, то смертью храбрых на
поле боя.
табличка: "Военный комиссар города Керчи".
него внимания, все были заняты своим делом. Пахло тут, как пахло во многих
военных учреждениях: сапогами, кожей, ремнями, махоркой и какой-то
дезинфекционной жидкостью. Наконец Володя разыскал дверь, на которой была
дощечка: "Военный комиссар". Он постучался один раз, второй, и так как ему
никто не отвечал, то приоткрыл дверь и вошел в кабинет. В глубине комнаты
за столом, на котором не было ни одной бумажки и вообще ничего не было,
кроме чернильницы, сидел плотный человек с круглой стриженой головой. В
петлицах у него были майорские "шпалы". Комиссар, отвернувшись к
подоконнику, на котором стоял телефон, внимательно слушал, изредка
отрывисто поддакивая.
обратился комиссар к Володе.
- Ну, с какой стороны ни явился, выкладывай скоренько, с чем пришел!
от волнении сбился:
товарищ комиссар...
пальцем, словно Володя уже перестал интересовать его, не спеша поднял
голову.
отличник.
школе идут?
очень хотелось, чтобы занятия шли.
они и идут. Понял? Кстати, как тебя величать-то?
седьмой.
не так сурово посмотрел на Володю.