Чтение 46–й страницы книги ~Испанские нищие~

- Т-ты х-хочешь с-с-сказать, М-мири, м-мы пользуемся н-неполной
б-б-базой данных?

За его словами стояло нечто большее - цепочки, о которых она могла
догадываться потому, что так хорошо знала брата. Он сидел, поддерживая
крупную голову руками, как все они часто делали, его лицо искажал нервный
тик, густые черные волосы колыхались в такт конвульсивным движениям тела.
Его цепочки были красивыми, прочными и остроумными, но не столь сложными,
как у Мири. Ему было девять лет.

- Н-н-нет, - медленно произнесла она, - дело н-не в б-базе д-данных.
Б-б-больше п-похоже н-на... п-п-пространство, г-где ц-ц-цепочки д-должны
п-п-проходить в-в д-другом измерении.

- Трехмерное мышление, - с удовольствием проговорил он. - З-з-здорово.
Н-но - з-зачем? В-все укладывается в-в д-два измерения. В п-п-простоте
с-схемы - ее п-п-превосходство.

Ничего нового: бритва Оккама, минимализм, элегантность программы,
геометрические теоремы. Мири неловко махнула рукой. Никто из них не мог
похвастать сноровкой; они избегали тех экспериментов, которые требовали
работы вручную, и тратили уйму времени на программирование роботов, если
без такой работы нельзя было обойтись.

- Н-не з-знаю.

На сей раз даже Дженнифер была потрясена.

- Как это случилось? - Советник Перрилион был так же бледен, как и
Дженнифер.

Врач, молодая женщина, покачала головой. Она пришла к Дженнифер прямо
из родильного отделения, и та созвала экстренное заседание Совета. Врач
чуть не плакала. Всего два месяца назад она вернулась после обязательного
курса обучения на Земле.

- Вы уже заполнили метрики? - спросил Перрилион.

- Нет, - ответила врач.

Она умна, подумала Дженнифер, и ей стало чуть легче. Значит, в
Вашингтоне еще ничего не знают.

- Тогда у нас есть немного времени, - сказала Дженнифер.

- Если бы мы не были связаны со штатом Нью-Йорк и правительством, было
бы проще, - заметил Перрилион. - Заполнение свидетельств о рождении,
получение номера страховки для Пособия, - он фыркнул, - занесение в списки
налогоплательщиков...

- Сейчас все это не имеет значения, - с нетерпением перебил его Рики.

- Нет, имеет. - Упрямая складка залегла на лбу Перрилиона. Ему уже
семьдесят два, всего на несколько лет меньше, чем Дженнифер. Он прилетел
сюда из Соединенных Штатов с первой волной переселенцев и прекрасно
помнил, каково было там - в отличие от Неспящих, рожденных в Убежище. Его
мнение было на руку Дженнифер. Жаль, что скоро его срок истечет.

- Нам предстоит решить, - сказала Наджла, - что делать с этим...
ребенком. Если всплывет, что документы подделаны, какому-нибудь проклятому
агентству ничего не стоит получить ордер на обыск.

Этого они страшились больше всего - легального основания для появления
Спящих в Убежище. Двадцать шесть лет они скрупулезно подчинялись каждому
требованию администрации как Соединенных Штатов, так и штата Нью-Йорк:
Убежище как собственность корпорации, зарегистрированной в штате Нью-Йорк,
подпадало под его юрисдикцию. В этом штате Убежище регистрировало все свои
сделки, получало лицензии для адвокатов и врачей, платило налоги и
ежегодно посылало своих юристов в Гарвард, чтобы они выучились на законном
основании поддерживать раздельное существование "там" и "здесь".

Новорожденный мог уничтожить все.

Дженнифер взяла себя в руки:

- Предположим, ребенок умер и его тело отправили бы в Нью-Йорк для
вскрытия, как полагается в подобных случаях.

Перрилион уже понял, куда она клонит и одобрительно кивнул.

- В этом случае Спящие могут получить законное основание для
проникновения в Убежище - подозрение в убийстве.

На этот раз все будет не так, как тридцать лет назад. Суд признает
Убежище виновным.

- С другой стороны, - звонко произнесла Дженнифер, - медицина позволяет
нам представить дело так, будто младенец погиб от какой-либо болезни
неизвестного происхождения. В противном случае нам придется его растить
здесь, вместе с нашими детьми. - Она помолчала. - Мне кажется, наш выбор
ясен.

- Но как это могло случиться? - выпалила молодая и сентиментальная
Советница Кивенен.

- Нам известно далеко не все о генетической передаче информации, -
сказал доктор Толивери. - Естественным путем родилось всего два поколения
Неспящих...

Он замолчал. Неужели Главный генетик Убежища в чем-то раскаивается?
Дженнифер охватил гнев. Раймонд Толивери превосходный специалист, он
создал ее драгоценную Миранду... Этот новорожденный уже вызвал раздор в
сообществе.

Советница Кивенен обратилась к врачу:

- Расскажите нам еще раз, что произошло.

- Роды прошли нормально. Мальчик сразу же заплакал. Акушерка вытерла
его и понесла к сканеру Маккелви-Уоллера для неонатального исследования
мозга. Оно занимает около десяти минут. Пока он лежал в мягкой корзинке
под сканером, он... уснул.

Тягостное молчание нарушил доктор Толивери:

- Регрессия ДНК к среднему значению... мы так мало знаем об избыточном
кодировании...

- Вы ни в чем не виноваты, доктор, - резко перебила Дженнифер и
объявила заседание открытым.

Совет рассмотрел все возможные сценарии с юридической точки зрения.

Но Дженнифер с помощью Уилла и Перрилиона неизменно возвращала
дискуссию к главной проблеме: благо сообщества против блага одного,
который навсегда останется аутсайдером. Причиной раздора, потенциальным
поводом для вмешательства иностранных государств, человеком, который
никогда не сможет быть производителем того уровня, что остальные, который
всегда будет брать больше, чем давать. Нищим.

Голоса разделились: восемь против шести.

- Я не возьму грех на душу, - внезапно произнесла врач.

- Вам и не придется, - сказала Дженнифер. - Я - Глава исполнительной
власти, моя подпись стояла бы на липовых метриках; это сделаю я. Доктор
Толивери, вы уверены, что укол создаст картину смерти, не отличимую от
естественной?

Бледный как полотно Толивери кивнул. Рики уставился на крышку стола.
Советница Кивенен зажала рот ладонью. Врач страдала.

Но никто из них после голосования не протестовал. Они были сообществом.

После того как все было кончено, Дженнифер заплакала. Горячие, скупые
слезы унижали. Уилл обнимал ее, и она чувствовала, как он напряжен. Она
сама этого не ожидала.

- Дорогая, ему не было больно. Сердце остановилось мгновенно.

- Знаю, - холодно ответила она.

- Тогда...

- Прости. Я не хотела.

Спустя некоторое время она больше не извинялась. Но, словно
оправдываясь, сказала Уиллу, когда они гуляли под аркой
сельскохозяйственных и технических панелей, служившей им небом:

- Этим дурацким законам мы обязаны враньем. Если бы мы не входили в
состав Соединенных Штатов...

Они навестили Миранду в детском куполе, а потом отправились в
специальное подразделение Лабораторий Шарафи, работавшее в условиях
чрезвычайной секретности под твердым, продуктивным небосводом Убежища.

В пустыню пришла весна. Колючее грушевое дерево зацвело желтыми
цветами. Тополя вдоль ручьев испускали зеленоватое сияние.
Ястребы-перепелятники, проводившие большую часть зимы в одиночестве,
расселись на ветвях парочками. Лейша сардонически спрашивала себя, не
потому ли скромность пустыни кажется ей такой привлекательной, что
напоминает ее изолированность. Здесь ничто не подвергалось генетическим
изменениям.

Она жевала яблоко, стоя у рабочего терминала, и слушала, как программа
пересказывает четвертую главу из ее книги о Томасе Пейне. Комнату заливал
солнечный свет. Кровать Алисы подтащили к окну, чтобы она могла видеть
цветы. Лейша поспешно проглотила кусок яблока и обратилась к терминалу:

- Изменение текста: "Пейн, спеша в Филадельфию" на "Пейн, торопясь в
Филадельфию".

- Ты и вправду думаешь, что кто-то еще обращает внимание на эти
старомодные правила? - спросила Алиса.

- Я на них обращаю внимание, - ответила Лейша. - Алиса, ты даже не
притронулась к обеду.

- Я неголодна. И тебе эти правила безразличны; ты просто убиваешь
время. Послушай, перед домом какая-то возня.

- Ты все равно должна есть, понятно? - Алиса выглядела много старше
своих семидесяти пяти. Тучность, от которой она страдала всю жизнь,
исчезла; теперь тонкая кожа туго обтягивала кости, похожие на изящную
проволочную конструкцию. Недавно она перенесла еще один удар и не могла
уже работать за терминалом. В отчаянии Лейша предложила ей снова заняться
парапсихологией близнецов. Алиса грустно улыбнулась - эта работа была
единственным предметом, который они никогда не могли по-настоящему