взял слово:
этих людей не доходит, что и они должны измениться, чтобы не отстать от
жизни. Они привыкли шагать по проторенной дорожке своих отцов и дедов. И
если бы случилось землетрясение и все было ввергнуто в хаос, а их
проторенная дорожка вела в пропасть или в трясину, они все равно не стали бы
искать новых путей. Нет, они упорно следовали бы по старому пути, идя
навстречу своей неминуемой гибели. Господа, поймите: обстановка у нас в
корне изменилась, и высший военный гений подметил это своим ясным оком.
Необходимы новые пути. Ясное око Девы видит их и указывает нам направление.
Человеку не было, нет и не будет жизни, если он не стремится к совершенству!
Старые принципы приводили нас к поражениям, и только к поражениям. Это
убивало дух нашей армии, лишало ее мужества и надежд. Можно ли было
штурмовать вражеские твердыни с такой армией? Нет, нельзя было. Оставалось
одно: сидеть перед ними и ждать, терпеливо ждать и, в лучшем случае, морить
противника голодом. Теперь обстановка иная. Солдаты полны отваги, решимости,
силы и энергии. Все это таит в себе великолепную мощь еще неразгоревшегося
пожара! А что предлагаете вы? Медленное тление? Растоптать и погасить живое
пламя? А что предлагает Жанна д'Арк? Она требует дать ему волю, и тогда,
клянусь отцом небесным, наступит час возмездия, - пожар разгорится и
огненная пучина поглотит врага! Ничто так не доказывает величие и мудрость
ее военного гения, как умение мгновенно оценить происшедшую перемену и тут
же направить ход событий по единственно правильному руслу. С ней не будешь
бездельничать, измором брать противника, дремать, выжидать и колебаться.
Нет! Только штурм, штурм и еще раз штурм! Загнать зверя в его берлогу,
выпустить на него разъяренных французов и задавить. Штурм, штурм и еще раз
штурм! Вот это в моем духе! Форт Жаржо? Пустяки! Что его стены и башни,
смертоносная артиллерия и семь тысяч отборных солдат? Сама Жанна д'Арк ведет
нас в бой, и, клянусь всемогущим богом, участь Жаржо решена!
отстаивать прежнюю тактику. Все мирно уселись и продолжали беседу.
изложить свое решение. Ла Гир ответил:
мы не овладеем крепостью.
обаятелен, что, услышав его, даже угрюмые старцы почувствовали внезапный
прилив молодости.
пойдем на приступ и разобьем англичан, вот увидите, что будет.
задумчивости. И, мне показалось, перед ее отрешенным взором предстал
домашний очаг и милые образы детства. Наконец, она тихо промолвила:
бы лучше согласилась пасти овец, чем видеть все эти ужасы.
личная свита Жанны и хозяева дома. Но самой Жанны не было с нами: ее
пригласили в городскую ратушу на торжественный банкет. Под беспрерывный звон
колоколов она отправилась туда вместе с верховным штабом по ярко освещенным
улицам, напоминавшим собой Млечный Путь.
своем воинском долге, мы вели себя, как дети: резвились, шутили, танцевали,
прыгали и хохотали до упаду. Никогда в жизни я не веселился так беззаботно.
Боже, как далеко ушло то время! Как молод я был тогда! А за окнами слышалась
размеренная поступь марширующих батальонов: остатки французских войск
стягивались для участия в завтрашней трагедии на мрачной арене войны. Да, в
те дни подобные контрасты встречались на каждом шагу. Направляясь на отдых,
я натолкнулся еще на один такой контраст: у дверей перед комнатой Жанны в
новых боевых доспехах стоял на страже Карлик, ее великан-телохранитель,
словно живое воплощение грозного Духа Войны, а на его исполинском плече,
свернувшись клубочком, спал котенок.
Глава XXVII
сводами Орлеанских ворот и покинули город. Чудное, великолепное зрелище! Во
главе растянувшейся колонны ехала Жанна в сопровождении верховного штаба.
Братья де Лавали прибыли также и примкнули к штабу. Они поступили правильно,
присоединившись к нам, ибо война была их настоящим призванием. К тому же эти
юноши приходились внуками прославленному воину Бертрану дю Геклену, некогда
коннетаблю Франции. С нами отправились в поход также Луи де Бурбон, маршал
де Рэ и видам {Прим. стр.225} Шартрский. У нас были все основания для
беспокойства: мы знали, что на помощь Жаржо движется пятитысячное войско под
командованием сэра Джона Фастольфа. Тем не менее мы не проявляли особой
тревоги: неприятель был еще далеко. Сэр Джон почему-то не торопился. Он
медлил, теряя драгоценное время: четыре дня провел в Этампе и еще четыре в
Жанвиле.
внешние укрепления значительные силы, которые прекрасно справились с
задачей: захватили подступы и старались их удержать. Но вскоре противник
предпринял несколько ожесточенных вылазок из города, и наши отряды вынуждены
были отступить. Видя это, Жанна выехала вперед и, воодушевляя войска
воинственными криками, под яростным артиллерийским огнем сама повела их на
приступ. Не отстававший ни на шаг от нее Паладин был ранен. Он упал рядом,
выпустив из рук знамя. Но Жанна тут же подхватила знамя и, подбадривая
людей, продержала пробиваться вперед под градом стрел и ядер. На долгое
время все смешалось в диком хаосе: воины сталкивались друг с другом,
громыхало железо, звенели мечи, нельзя было разобрать, где свои, где чужие.
Грому пушек вторило эхо, и густая пелена дыма заволакивала поле битвы. Время
от времени, когда дым рассеивался, перед нами обнажалась зловещая пустота.
Оттуда вырывались судорожные и тусклые вспышки огня - вестники чудовищной
трагедии, которая разыгрывалась там, за дымовой завесой. В эти мгновения
вырисовывались очертания стройной фигуры в белых доспехах. Она была нашим
сердцем, нашей душой, надеждой и верой, - и, видя ее, обращенную спиной к
нам, а лицом к врагу, мы знали, что все идет хорошо. Наконец, раздался
оглушительный крик; это был общий взрыв радости, возвещавший о том, что
предместья взяты.
Надвигалась ночь, и мы разбили лагерь на земле, отвоеванной Жанной.
миром и разрешить им взять с собой коней. Никто не предполагал, что она
сможет овладеть укрепленными предместьями города. Только Жанна знала об этом
в своем вдохновенном предвидении. Однако, выиграв сражение, она проявила
милосердие, о котором в те времена не имели понятия. Жестокое истребление
пленных солдат и жителей захваченного города, в том числе ни в чем не
повинных женщин и детей, считалось тогда обычным явлением. Многие из вас,
вероятно, хорошо помнят о чудовищных зверствах Карла Храброго, когда он
несколько лет тому назад, ворвавшись в Динан {Прим. стр.226}, уничтожил
почти все его население. К вражескому гарнизону Жанна проявила небывалое в
истории войн благородство. Ее сердце было полно любви и сострадания. После
победы над врагом она всегда старалась сохранить ему жизнь и пощадить его
воинскую честь.
предложенные условия. Тем временем подошел бы Фастольф со своим пятитысячным
войском. Жанна ответила отказом. Но при этом согласилась еще на одну
уступку: разрешила им взять с собой не только лошадей, но и личное оружие,
предложив оставить крепость и убраться немедленно.
упрямцами: они отклонили и это требование Жанны. Тогда она отдала своим
войскам приказ к девяти часам утра приготовиться к штурму. Герцог
Алансонский предложил начать штурм позже, ссылаясь на усталость солдат после
длительного перехода и жаркой битвы. Но Жанна сказала, что так будет лучше,
и настояла на своем. Затем, как и всегда, воспылав духом перед неизбежным
сражением, она обратилась к воинам с пламенным призывом: "За работу, за
работу, и да поможет нам бог!" Можно смело утверждать - таков был ее девиз:
всякое начатое дело доводить до конца. В борьбе она не знала ни праздности,
ни равнодушия. И каждый, кто будет придерживаться этого девиза, добьется
победы. Есть много путей к успеху в этом мире, но дороже всего то, чго
достигнуто нами ценой упорного, вдохновенного труда.
могучий Карлик, вынесший раненого Паладина из самой гущи боя. Паладин
потерял сознание и был бы насмерть раздавлен копытами наших же коней, если
бы его не подхватил доблестный Карлик и но оттащил в безопасное место. Через
пару часов Паладин пришел в себя и встал на ноги. Как он был счастлив и
горд, как носился со своей раной, показывая всем белую повязку! Он напоминал
большого ребенка, получившего новую игрушку. Ребенок, сущий ребенок! Нашел
чему радоваться - ране! Я не представляю, как бы он возгордился, если бы ему
оторвало голову! Впрочем, тщеславие Паладина было совершенно безвредным, и
на него не обращали внимания. Сначала он говорил, что его ударили из
катапульты камнем величиною с тыкну. Но тыква продолжала расти. Вскоре он
утверждал, что неприятель обрушил на него целый дом.
выдумывать. Увидите, завтра эта тыква превратиться в кафедральный собор.
превратился в собор. Никогда я еще не встречал человека с таким необузданным
воображением.
там, тщательно изучала местность, выбирая наиболее выгодные позиции для