тебя и госпожи Филлис, но так, чтобы вы не знали, от кого эти подарки...
Он человек щепетильный, и ему было бы неловко... Я, конечно, обещал ему
держать все в секрете от вас, и ты, пожалуйста, не выдай меня. Он считает,
что самое лучшее было бы купить вам новую одежду...
стоить!..
разговариваешь, ты никому слова не даешь сказать, это не принято. Тебе
нужно лечиться от болтливости, Марко, и если ты не научишься сдерживаться,
болтливость тебя совсем одолеет. Мы зайдем сюда и приценимся вот к этой
материи... Не забудь только - Джонс не должен догадываться, что тебе все
известно. Ты и представить себе не можешь, как забавно он щепетилен и
горд. Он фермер, зажиточный фермер, а я его управляющий: но что за
воображение у этого человека! Иногда он забывается и болтает такое, что
можно подумать, будто он соль земли; ты можешь слушать его сто лет и
никогда не догадаешься, что он фермер, особенно если он заговорит о
сельском хозяйстве. Он считает себя лучшим знатоком сельского хозяйства на
всем свете; но - между нами - он столько же понимает в сельском хозяйстве,
сколько в управлении королевством. Однако, когда он говорит, нужно молчать
и слушать разинув рот, с таким видом, будто ты никогда за всю свою жизнь
столь мудрых речей не слыхал и боишься пропустить хоть словечко. Вот это
Джонсу понравится.
подготовлен к любым неожиданностям. А я знал по опыту, что, странствуя с
королем, который выдает себя за кого-то другого и поминутно забывает, за
кого именно, нужно быть как можно предусмотрительнее.
- от молотков и мануфактуры до рыбы и поддельных драгоценностей. Я решил
купить все, что мне было нужно, здесь и никуда больше не ходить. Прежде
всего я избавился от Марко, отправив его пригласить каменщика и колесника,
и тем расчистил себе поле деятельности, - ибо я никогда ничего не делаю
тихо: если в деле нет театральности, я теряю к нему всякий интерес. Я
беспечно кинул деньги на прилавок, чтобы заставить лавочника уважать меня,
а затем написал список необходимых мне вещей и протянул его лавочнику,
чтобы посмотреть, умеет ли он читать. Оказывается, он умел и был рад
случаю показать это. Он сказал мне, что учился у священника и умеет и
читать и писать. Пробежав список, он с удовольствием заметил, что итог
выходит изрядный. Да так оно и было, особенно для такой мелкой лавочки; я
покупал не только провизию, но и многое другое. Все это я приказал
доставить в тележке на дом к Марко, сыну Марко, в субботу вечером, а в
воскресенье в обеденный час прислать мне счет. Он сказал, что я могу быть
совершенно спокоен, так как точность и аккуратность - закон его фирмы, и
прибавил, что пришлет для Марко пару кошельков-пистолетов
[кошельки-пистолеты, в виде трубочки, из которой при нажатии пружины
выскакивала монета, были в ходу в Америке во времена Твена] даром, - их
теперь все употребляют. Он был высокого мнения об этом мудром изобретении.
Я сказал:
собой. Я не мог ему сказать, что кошелек-пистолет - мое собственное
изобретение и что я официально приказал всем лавочникам в королевстве
иметь их под рукой и продавать по казенной цене, то есть за пустяк,
который шел лавочнику, а не казне. Мы поставляли их бесплатно.
погрузился в сны о грандиозном вторжении в Галлию со всей армией своего
королевства, и вторая половина дня прошла для него незаметно.
32. ПОСРАМЛЕНИЕ ДАУЛИ
помещать Марко и его жене упасть в обморок. Они были уверены, что мы с
Джонсом разорены, и проклинали себя за содействие нашему банкротству.
Помимо провизии для обеда, которая тоже обошлась мне в довольно крупную
сумму, я купил еще многое, что могло пригодиться нашим хозяевам в будущем:
например, мешок пшеницы, - белый хлеб такое же редкое лакомство за столом
людей их класса, как сливочное мороженое за столом отшельника; затем
большой обеденный стол; затем два фунта соли - тоже роскошь в глазах наших
хозяев; затем посуду, табуретки, одежду, небольшой бочонок пива и так
далее. Я попросил Марко и его жену никому не говорить обо всем этом
великолепии, чтобы удивить гостей и пустить им пыль в глаза. Увидав новые
одежды, эти простодушные супруги были рады, как дети; они не спали всю
ночь, дожидаясь рассвета, чтобы надеть их, и облачились в них за час до
восхода солнца. Тут их восторг дошел до таких пределов, что вознаградил
меня за мой прерванный сон. Король спал, как всегда, словно мертвый. Марко
с женой не могли поблагодарить его за одежду, так как я им это запретил,
но пытались всячески показать ему, как они благодарны, однако все впустую:
он ничего не заметил.
рай, в комнаты не хотелось заходить. Гости явились к полудню; мы собрались
под большим деревом и скоро разговорились, как старые приятели. Даже
король оттаял немного, хотя сначала ему нелегко было привыкнуть, что его
называют просто Джонсом. Я просил его не забывать, что он фермер, но
вместе с тем просил его не вдаваться в подробности, а довольствоваться
простым утверждением этого факта, - ибо он был из тех людей, которые все
испортят, если их не предупредишь, так как язык он имел гибкий, ум
деятельный, а сведения обо всем самые туманные.
разговориться и рассказать свою историю; было приятно сидеть под деревом и
слушать его болтовню. Он сам выковал свое счастье. А такие люди умеют
порассказать; они заслуживают уважения и настойчиво его требуют. Он
рассказал, как вступил в жизнь сиротой, без денег и без друзей; как он жил
хуже, чем живут рабы у иного хозяина; как он работал ежедневно по
шестнадцати, по восемнадцати часов и питался одним черным хлебом, да и то
впроголодь; как его усердие привлекло, наконец, внимание доброго кузнеца,
который чуть не свалил его с ног великодушным предложением взять его к
себе в ученики на девять лет, на готовых харчах и одежде, и научить
ремеслу - или "секрету", как выразился Даули. Это было первое его
возвышение, первая блистательная удача; и он до сих пор говорил о ней с
восторгом и не переставал удивляться, что такое необычайное счастье могло
выпасть на долю обыкновеннейшего человека. За все время своего ученичества
он ни разу не получил новой одежды, но в тот день, когда ученичество
кончилось, его хозяин подарил ему новое одеяние из сермяги, в котором он
чувствовал себя несказанно богатым и прекрасным.
одежда. Честное слово, не поверил!
выходил, убеждая соседей, что одежда эта не краденая. То был великий день,
великий день! Такие дни не забываются.
дважды в год до отвалу наедался мясом и белым хлебом - настоящим пшеничным
хлебом; по правде говоря, он жил, как лорд. Со временем Даули унаследовал
его предприятие и женился на его дочери.
Два раза в месяц я ем свежее мясо. - Он помолчал, чтобы слушатели имели
возможность понять все значение этих слов. - И восемь раз в месяц -
солонину.
торжественно добавил кузнец. - Скажите по совести, друзья, разве это не
правда?
руки, как бы предоставляя каждому полную свободу слова. - Говорите все,
что хотите. Говорите так, словно меня здесь нет.
состоит из трех человек, - сказал колесник с глубоким уважением.
тарелок и две оловянные, - торжественно сказал каменщик. - Я говорю это по
чистой совести, зная, что буду отвечать перед богом на страшном суде за
каждое лживое слово.
благородной и дружественной снисходительностью, - и, разумеется, думаешь,
что такой человек требует к себе уважения и не станет якшаться с
незнакомыми людьми, пока не узнает, кто они такие? Но ты не беспокойся:
знай, что я готов принять каждого как равного и друга, какое бы скромное
ни занимал он положение в этом мире, лишь бы он был хороший человек. И в
подтверждение моих слов вот тебе моя рука; я сам заявляю, что мы с тобой
равны, совершенно равны, - и он улыбнулся всем самодовольной улыбкой бога,
который совершил благородный и прекрасный поступок и отлично понимает это.
же выпустил ее, как дама выпускает из рук скользкую рыбу; все это
произвело отличное впечатление, ибо ошибочно было принято за естественное
смущение человека, ослепленного блеском величия.
изумило гостей, так как стол был новый и хорошо сделанный. Но изумление