Чтение 46–й страницы книги ~Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды~

– Хитро устроились! – покачал головой Эру.

Люди… Эти двое были интересны Ему – результат непредсказуемой цепочки событий, потомки Ведомых судьбой. Они могут меняться и менять, Пришедшие следом – в то время, когда Диссонанс достиг наивысшей силы, когда казалось, что Его и Мелькора Песни сплетаются. Обладатели Дара – и утратившие его. Что внес Он? Что – Мелькор? Аллор – потомок благословленного Им брака – вопиющего нарушения Предопределенности, угодного воплощению Замысла… Потомок Мелиан, в ком так сильно проявлялась еще при жизни эта кровь, – и назгул. Назгул, восставший против Темного Властелина… Выживший в Пустоте, в Ничто, в Бездне. Сущность майа с людской памятью, людским отношением к жизни. Первый человек, с кем довелось побеседовать. Его Песня… Эрухино… Может, это интересно Ему в недомайа? Или – внимание, желание понять? Или – небоязнь показаться смешным? Или все вместе, делающее его собеседником ? Ведь ничего не стоит раздавить их, наказать, в порошок стереть! Есть за что. Нет, не сейчас. Потом. Успеется.

– Не жалуемся, – усмехнулся Аллор, но улыбка быстро сошла с его лица. – Но, наверное, все еще может обернуться к лучшему. Ведь если Валар помирились, так и на Арде смогут навести порядок…

– Эти наведут! С Морготом – порядок?! С ним, только и думавшим, как помешать выполнению Замысла?! Все изза него! Ведь Я задумал мир, свободный от зла, а он…

Волнение овладело Творцом – словно плотину прорвало, слетела маска величавовысокомерного спокойствия. Он осушил кубок и с грохотом поставил его на стол. Эльдин вновь подлила вина.

– Все было продумано! – Творец уже расхаживал широкими шагами по комнате, сжимая кубок в руке. – Я хотел сохранить, оградить – от горя, от ужаса, от всякой скверны… А ему, видите ли, любопытно! Не терпится! Дерзкий глупец! Нельзя было допускать эти его вылазки – он же не отличал добро от зла! – Эру сжал кулаки. – Дада, есть за Гранью, за Чертогом – бескрайнее, вечное, Свет во Тьме, бесконечная Песнь бесчисленных миров – Эа… Ну и что?!! Красиво, видите ли! А что за этой красотой скрывается, не видел?! Да там, в этих распрекрасных мирах, такое… Никому на Арде в дурном сне не приснится! Грязь, кровь, безумные толпы у власти, механизмыубийцы, средства, что полмира в одно мгновение в порошок сотрут, пеплом развеют! Ято знаю, видел!

Эру запустил длинные пальцы в огненную шевелюру. Недомайар не верили глазам и ушам – неужели вместе со зримым обликом Он обрел возможность опьянения? Уж очень горяча эта страстная исповедь – воистину, их гость оправдывал Свое имя – Пламя, да и только… И это было все же лучше, чем рассудочнопрезрительный гнев. Они почтительно внимали Творцу, исправно подливая в кубок вино, хотя перепады настроения гостя могли быть небезопасны. Ладно, пусть выговорится, если уж снизошел. Создавалось ощущение, что это чуть ли не первый у Него открытый разговор – во всяком случае, в этом мире…

– А он вылез, насмотрелся по верхам, наслушался урывками и давай болтать почем зря! Говорил Я ему, чтобы заткнулся, – раз не понимает…

– Может, если бы Ты ему объяснил, он бы понял и промолчал? – пискнула Эльдин.

– Как же! – огрызнулся Творец. – Ничего слушать не желал, возомнил себе, что Я все специально выдумываю, чтобы сотворенных в повиновении держать! Да дай им волю…

– Так другим бы объяснил – чтобы не смущались и не тыкались вслепую.

– А куда им уже тыкаться – самых шустрых удалось к Арде привязать…

– А потом – до отчаяния довести, как того же Манвэ… – Аллор запоздало прикусил язык: только Манвэ сейчас помянуть не хватало…

Эру вскинулся, став подобен языку пламени, гневному и неистовому, – недомайа ощутил, впрочем, не только злобу, но и горькую обиду:

– Бесстыжий предатель и лицемер! Тот, кому вверил Я Арду, дабы хранил ее от лиха Моргота! Внешне был готов исполнять Мою волю, а сам камень за пазухой прятал! Видите ли, обрыдло ему все! Видите ли, страдает он, больно ему!.. Верил и Свет хранил – как же… Сколько волка ни корми… Таков же, как его братец!

– Так Ты же его таким сотворил! – прошептала Эльдин.

– Он Тебе четыре эпохи слова поперек не молвил, Тебя во всем правым считая – и всем ради Замысла пожертвовал: от Песни до сотворенного, потому что верил Тебе! – Недомайа всерьез обиделся за Манвэ.

– Да как ты можешь судить об этом?!

– Мы уже полгода знакомы!

– Полгода… А Я его творил! Я ему тоже верил, думал, он от Меня ничего не скрывает! Что, пожаловаться не мог, раз ему так тошно?

– Один раз пожаловался – на Нуменорэ…

– Опять ты про Нуменорэ!

– Потому что нуменорец. Это не исцелить. Так что давай оставим эту тему. Между прочим, и в этом случае Валар с Манвэ во главе во всем винили себя, Тебя полагая непогрешимым!

– А что ты так за Манвэ переживаешь? Ты же на стороне Моргота выступил!

– Не выступил, а вступился за него, потому что он не мог сражаться. Это не значило, что я против Манвэ. Они оба – мои друзья!

– От начала Арды они были врагами!

«Потому что ктото все время их стравливал!» – заявил было Аллор, но промолчал – незачем сообщать Эру то, что Он и Сам прекрасно знает; а случай нарваться на неприятности еще неоднократно представится. Так что вслух он сказал:

– И все же они смогли помириться. А если уж они поверили друг другу, то и остальные смогут договориться, и на Арде наступит этот самый долгожданный, предусмотренный Замыслом мир!

Эру собрался было с достойным ответом, но в это время в дверь постучали.

– Аллор, Эльди, вы дома? Мы не помешаем? – раздался изза двери голос Мелькора.

Эру аж подскочил в великом гневе. Огненные глаза метали искры.

– Сознавайтесь, вы специально все подстроили?!

Аллор виновато развел руками – мол, хоть в душу загляни, хоть в мыслях поройся – не хотел!

– Чтото случилось? – В голосе Мелькора появились тревожные нотки.

– Ну что же, пусть зайдет… – прошипел Эру.

Аллор открыл дверь. В комнату ввалились Мелькор с Ауле и Гортхауэр с Курумо.

Черный Вала понял, что ощущения не подвели его. То, что разум отказался принять, подтвердило зрение: Сотворивший стоял перед ним лицом к лицу. Да еще в облике!

– Ты?!! – одновременно выдохнули Эру и Мелькор.

Курумо отшатнулся и прижался к Ауле. Ауле, бросив на Творца выразительнейший взгляд, сгреб ученика в охапку.

Эру пожал плечами:

– Что зверем смотришь изза чужого сотворенного?!

– Не чужого! Сам мне его вручил. И вообще…

– Вот видишь, они до сих пор майар поделить не могут, – примирительно обратился Аллор к Эру.

– Сами какнибудь разберемся! – фыркнул Мелькор.

Эльдин наполнила еще четыре кубка:

– Лучше выпейте. И вообще: у нас в доме не дерутся. Вот отношения выясняйте сколько угодно.

Мелькор покосился на изрядно опустошенную бутылку, наполовину съеденный пирог и с почти суеверным восхищением воззрился на недомайар: «Надо же, столько с Эру прообщались – и все еще живы. Удивительно».

– А ты, Моргот, вечно суешься не в свое дело – еще с Песни! Только и умеешь, что огрызаться – и это при том, сколько Я в тебя всего вложил! И никакой благодарности!

– У Тебя Манвэ на это был! Ты же благоволил к нему, самому удачному Твоему произведению!

– Он хоть слушался и верил!

– Именно – верил, а Ты его веру… – Мелькор сопроводил фразу выразительногрубым жестом.

– Я его короной Арды одарил!

– А потом и второй наградил – обручем!

– Нечего своевольничать было – сидел бы тихо, как все эти эпохи, ничего бы с ним не случилось!

– Конечно, Ты же благ… – горько процедил Мелькор. – И Манвэ любя, поотечески в грязь втоптал – для его же пользы…

– Знать должен был свое место – как все!

– Да что вы о нем за глаза говорите?! – не выдержал Аллор. – Давайте уж и его заодно позовем, пусть сам скажет!

– И верно! – воскликнул Мелькор. – Ты же столько говорил с ним, о Единый, снизойди еще раз – уж коли снизошел до визита сюда! Ведь Тебе нечего бояться этой встречи – за Тобой Сила и Правда…

Аллору с Эльдин подумалось, что Эру в гневе Своем разнесет весь покой с самими Залами в придачу, но Творец, судя по всему, и впрямь желал высказаться, и немедленно.

– Что же, зови своего драгоценного братца – пусть скажет при всех, чего ему не хватало и чем Я его так мучил все эти эпохи!

– И позову! – Мелькор резко замолчал, прикрыл глаза. – Он скоро прибудет, – сообщил он.

– Не один, конечно, – со всем семейством, – ехидно заметил Эру.

– Естественно, – невозмутимо заявил Мелькор.

Разговор не клеился – все посвоему готовились к встрече. Эльдин достала новые кубки, а Аллор поставил чайник: «Жаль, пирога мало сотворили». «Ничего, еще варенье гдето было», – успокоила его майэ. Наконец раздался негромкий стук в дверь.

– Заходите! – позвал Аллор, закончивший расчищать кровать от книг и бумаг.

Дверь открылась, и на пороге возникло царственное семейство: Манвэ с Вардой и Эонвэ со Златооким. Лицо Владыки Амана было непроницаемоспокойным – добротно сделанная личина. Супруга, стоявшая с Королем плечо к плечу, была ему под стать.

Все, кроме Эру, встали, приветствуя Повелителя Арды, и вновь уселись кто где.

– И как это ты решился прийти без всей своей своры? Где ты оставил могучего Тулкаса и верного Ульмо? – встретил Короля Эру.

– Им показалось, что они не получили приглашения, – невозмутимо ответил Манвэ, непринужденно располагаясь в кресле.

Эру одарил бывшего любимца пронзительным взглядом, тот выдержал его, изучающевнимательно глядя на Сотворившего. Первым не выдержал Творец:

– Что ты на Меня смотришь, вместо того чтобы с порога на колени пасть и прощения за дерзость просить?!

Манвэ все так же молча смотрел на Эру. Тот, обозлившись еще больше, воскликнул:

– Ты что, еще и издеваешься, предатель! Лицемерная, неблагодарная тварь! Еще и обиженным себя считаешь! Тебе все в руки отдано было, вся благодать неискаженного Амана, счастье и покой – и ты еще недоволен!

– Благодать… – протянул Манвэ. – Да вся эта благодать на Ирмо держалась – если бы не он, давно бы все озверели или с тоски зачахли…

– А ты на что был, Владыка?!

– Замысел воплощал. Был Волей и Властью. Уничтожал Искажение. Затыкал рты недовольным. Расправлялся с бунтовщиками. Могу представить подробный отчет.

Манвэ говорил ровно, тускло – мерное падение капель в сталактитовой пещере.

– А Ирмо, значит, всех развлекал?!

– Ага. Кого грезами, кого – забвением. Память стирал – чтобы веселее жилось. Да Ты же знаешь, Ты же с ним беседовал… – вкрадчиво закончил Манвэ.

– Да он… – Эру вдохнул поглубже воздух. – Он ничего не понял!

– Видимо, достаточно, чтобы предпочесть – Бездну! Как Ты мог довести его до этого?! – Личина начала таять, сквозь нее проступало отнюдь не благостное лицо: терпение Владыки все же имело границы…

– Откуда Я знал… – начал Эру и осекся: Он же всезнающий! – …Я его похорошему сначала просил! Успокоить…

– Ах, похорошему?! Прости, Единый, не догадался… – взяв себя в руки, снова невыразительно проговорил Манвэ, склонив голову. – Ты же всегда только добра желал. И Твоя милость воистину безгранична – не вместить…

– Насмехаешься?! Все вы насмехаетесь, и ты, и этот безумец!

– Конечно, безумец – посмел отказать любящему Отцу, просящему о благе для детей Своих…

– Где ему, и вам всем, понять, что такое благо! Вот пусть он еще явится, Я ему объясню…

– Оставь Ирмо в покое! Если Тебе надо над кемто поиздеваться, то я к Твоим услугам – как наиболее облагодетельствованный. – В голосе Манвэ не было и тени ехидства, и лицо было голосу под стать – усталое и безразличное.

Златоокий открыл было рот, вскочив со своего места, но Владыка властным жестом усадил его обратно.

– Я старший, с меня и спрос, верно? Так что Тебе надо, чтобы утешиться и не трогать тех, кого Ты доверил мне вместе с короной Арды? Что порадует Тебя? Говори, не стесняйся. Ты, кажется, хотел, чтобы я на колени встал? Легко… – Манвэ поднялся с кресла.

– Не смей, ты что?! – вскочил с кровати Мелькор.

Манвэ взглянул в его сторону:

– Не волнуйся, братец. От меня не убудет: и так по колено в крови и по шею в грязи. Ну так еще на коленях поползаю, подумаешь… – Застывшие глаза внезапно вспыхнули яростным пламенем, впившись в лицо Эру: – Но никого больше я Тебе тронуть не позволю! Никого. Такова Моя Воля.

Воцарилась пронзительная, оглушающая тишина. Встал и Эру:

– Ах, вот как ты заговорил? В этом вся твоя покорность! – Эру, похоже, был готов ударить Манвэ.

– Я сказал то, что сказал. Именуй это как пожелаешь, Тебе, наверное, виднее. Но плетью в Твоих руках я более не буду.

Они стояли лицом к лицу, и казалось, что воздух между ними раскаляется и вибрирует от напряжения.

Присутствующим подумалось, что Творец и сотворенный сейчас бросятся друг на друга. Чем может закончиться такая схватка, даже представлять не хотелось. Все подобрались, готовые в любой момент броситься па помощь – или разнять.

Аллор встал:

– Я вынужден напомнить, что в нашем доме не дерутся уже хотя бы потому, что места маловато. К тому же вы мои гости, и Эру в первую очередь, а я пригласил Его – и Он соблаговолил принять мое приглашение, – именно для беседы. Полагаю, что нам всем стоит использовать сложившуюся ситуацию…

– И наконец поговорить друг с другом нормально – может, хоть до чегото путного договоритесь! – воскликнула Эльдин, взяв Манвэ за руку. Пальцы Короля слегка дрожали.

В это время в дверь вновь постучали.

– Это еще кто явился? – процедил Эру.

– Скоро сюда и впрямь весь Валинор сбежится… – развела руками Варда.

– Аллор, что у вас происходит? Можно войти? – Голос за дверью принадлежал Намо.

– Да, конечно… – Аллор вместе с Эльдин расстелили на полу один из ковров Вайрэ, заботливо сложив лицевой стороной внутрь, а сами уселись на подушках у ног Эру – на всякий случай.

Намо пришел не один: под руку с ним шла Вайрэ, а за ними – Ниэнна. Валар вняли требованию Манвэ не ходить поодиночке – да никому и не хотелось сейчас оставаться одному.

– Понятно, – проговорил Намо, войдя. – Тото в Залах такое напряжение, словно вотвот рухнут… – Он поклонился Манвэ, затем, помедлив, Эру. Тот смерил Валу подозрительным взглядом, но промолчал.

– Мы можем остаться? – спросила Ниэнна, глядя на Аллора с Эльдин. Недомайар несколько неуверенно кивнули, обратив чуть извиняющийся взгляд к Эру. Тот мрачно махнул рукой:

– Что же, беседовать так беседовать, – с некоторой иронией подчеркнул он слово, употребленное Аллором. – Я и вас выслушаю – у вас ведь тоже, наверное, накопилось, что сказать своему Создателю… Так говорите, не смущайтесь – мы в гостях, и Я никого не трону, не бойтесь.

– Спасибо, Создатель, – еле заметно усмехнулась Ниэнна.

– Я не мог не обратить внимание на то, что у меня в Залах происходит нечто необычное – и вот мы здесь, – без тени извинения произнес Намо. – И мы рады будем принять участие… в беседе.

– Так на чем мы остановились? – как можно непринужденнее произнесла Эльдин. – Помоему, на том, можно ли исправить сложившуюся ситуацию, никого больше не убивая…

– И пусть всякая нечисть свободно разгуливает по столь любимой вами Арде! – воскликнул Эру. – Повашему, драконы – милейшие существа, балроги – образчики дружелюбия, а орки – те просто душки! Не говоря уже о троллях.

– Но они тоже – живые… – робко вступила в разговор Ниэнна. – Конечно, эти существа – не подарок, но, может, и их както пристроить удастся…

– И кто их пристраивать будет?! – поинтересовался Эру. – Вероятно, все тот же Мелькор? Он пристроит! Да они всю Арду заполонят, как сорняки! Тем более что воевать он их уже научил…

– Это не он! – Курумо выскочил на середину комнаты. – Это я, я! Я хотел, чтобы они защитили тех… Чтобы эллери не пришлось заниматься этим…

– Это я собрал их – потом. Они, казалось мне, более пригодны для войны, чем люди. Их не жаль было бросать в бой. Слуги – не ученики… – Гортхауэр встал рядом с Курумо. – И троллей я создал – для работы. Из камня – чтобы выносливыми были. И волколаков… – Черный майа смущенно опустил голову. – Стая приняла меня, когда… я был один. Первые могли менять облик, быть подобными перворожденным. И злыми – не были. Не более, чем просто волки…

– Вот и посмотрим, как вы их к миру призовете! А драконы и балроги?!

– Да нет уже в Средиземье драконов, – проговорил Аллор. – Последнего лет семьдесят назад застрелили. Вот ящеры, наверное, есть гдето. Своего я еще у Ородруина отпустил, может, подружку нашел и живет себе – он у меня всегда любвеобильный был.

Все невольно рассмеялись, что недомайа вполне устраивало.

– В Залах их души, как правило, не могут существовать… Обычно уносятся кудато или тают… Я об орках, в основном. Волколачьих душ почти и не было, но им отдельный Зал выделить пришлось, – задумчиво произнес Намо. – А что с ними делать было? Ты же не отвечал на мои призывы, о Единый…

– Мне еще с волколачьими душами возни не хватало!

– Да Тебе вообще както не до меня было… А ведь именно сюда приходят души детей Твоих. Смерть была в Замысле?

– Не было там Смерти! Такой смерти – не было! Это изза Диссонанса все! Был – Дар. Люди уходили бы в Мой Чертог. Эльфы – Арде и Валар, а люди, способные менять мир вокруг себя, шли бы ко Мне, их память ткала бы дальнейшее развитие Замысла – по Моей канве. И нечего вам об этом знать было, и они не должны были знать – поиному бы себя вели и возгордились бы, чего доброго, сверх меры. А он, – Эру мотнул головой в сторону Мелькора, – сделалтаки, чтобы они невесть куда уходили, куда и его вечно тянуло! А с Искаженными делать нечего: пусть уходят, куда угодно. – Эру мрачно замолчал.

– Так зачем убивать было?! – вскинулся Мелькор. – Жили себе и жили бы, никого не трогая!

– И понесли бы отраву твоего Искажения по всей Арде!

– Но самито они были не злы… – пробормотала Ниэнна.

– Но несли в себе зло – спустя какоето время от Замысла ничего не осталось бы!

– Да что же это за Замысел, в самом деле, что лишь на мечах держится?! – воскликнул Манвэ. – И как я раньше не видел этого? Думал, Зло разрастается, поглощая мир, а всегото ктото пытался жить поиному и отнюдь не наперекор… А кровь не отмыть… – Он прикрыл глаза.

«Не надо, брат. При нем…» – Мелькор пересел поближе к Манвэ, коснулся руки. Тот сжал ладонь Черного Валы.

– Спелись… – процедил Эру сквозь зубы, глядя на братьев.

– Это огорчает Тебя, о Творец? – вскинула голову Варда. – Ты же Сам их так сотворил, а потом все время Манвэ сходством попрекал!

– Но власть над Ардой доверил!

– Мне еще раз поблагодарить Тебя за это? – огрызнулся Манвэ. – Мелькор ведь должен был править, не так ли?

– Он лишился этого права, восстав против Меня! А ты, можно подумать, вовсе не желал царствовать!

– Такова была Твоя воля. Разве я мог возразить? Впрочем, ныне я готов был отречься от престола, но не вышло. Видно, не нашлось на мое место охотников.

– Да разве ты власть из рук выпустишь? Конечно, как всегда, устроил так, что все как бы само собой получилось.

– Отчего же – самое подходящее время было, чтобы от меня отречься.

– Как же, они тебя боятся больше, чем Меня.

– После того как Ты наказал Ауле, я счел за лучшее, чтобы боялись меня, а Тебя продолжали благословлять.

– Вот спасибо! Какая самоотверженность! От себя отрекся, ближними пожертвовал, только бы все и всех от Моего гнева уберечь! Спаситель! Выбрал удобную роль, а как переметнулся, так быстро всех против Меня настроил! Венценосный борец за свободу! Иди теперь, жалуйся всему Валинору, как тебя Сотворивший обижает! Или, как твой братец, спой чтонибудь о незаживающих ранах и давящей на голову короне, поведай, что Я тебя каждый день истязал за все неурядицы на Арде… Спой о прерванной песне и перебитых крыльях… Да что Я тебе рассказываю, ты сам все придумаешь и музыку подберешь, ты же менестрель…

Присутствующие онемели от этой тирады, в которой мешались издевка и обида, горечь и злость. Слова были подобны пощечинам, и лицо Короля затягивалось личиной, словно озеро – ледяной коркой.

Аллору подумалось, что сейчас он не сможет напомнить гостям о правилах поведения в его и Эльдин обители. Обидно лишь, что, видно, так и не удастся избежать схватки, и вряд ли она ограничится этой комнатой…

– Ну что же ты стоишь? – насмехался Эру. – Или ждешь, когда остальные подтянутся – ты ведь, наверное, по всему Валмару Многозвонному раззвонил, что опять идешь собой ради всех жертвовать! Один за всех – и все на одного!

– Зачем же прежде времени Валинор пугать? – мягко поинтересовался Манвэ.

– Почему Ты говоришь так, о Единый? – прошептала Ниэнна. На ее бледном лице проступил лихорадочный румянец; казалось, она вотвот расплачется. Намо положил ей руку на плечо: не надо, сестренка…

– Мы, кажется, побеседовать собрались, – глухо проговорила Варда, – а не оскорблениями обмениваться…

– Это, полагаю, называется выяснением отношений, – ядовито процедил Мелькор.

– Что, не нравится, когда правду в глаза говорят?! – тряхнул огненными волосами Эру.

«Помоему, Единого в подпитии заносит не меньше, чем Гортхауэра. Впрочем, Онто впервые, наверное, пьет. Может, Он и воплотилсято в первый раз… – перекинулся мыслью с Эльдин Аллор. – Надо както успокоить их». Но вмешаться майа не решился. Не мог вклиниться между Творцом и Его Айнур. А хотелось бы – и пусть Эру его ругает сколько влезет, унизит – чего проще? – прибьет, наконец. За что на Манвэто все валится? Недомайа набрал было в грудь побольше воздуха, но его опередил Мелькор: