Чтение 46–й страницы книги ~Деньги для киллера~

голову в колени. Посыпалась штукатурка, стекло, и что-то с шумом упало в
комнату. Я приподняла голову.

- Черт, - растерянно произнес Рахматулин, - я вроде его убил.

- Кого? - удивилась я.

- Оборотня.

Приподнявшись, совершенно ошалелая, я увидела возле окна на полу
силуэт. Труп. У меня теперь большой опыт. Мы бросились к нему, в темноте
почти слепые.

- Где-то здесь фонарик был, в шкафу. - По голосу я поняла, что Витьку
одолевает то же чувство, что и меня - любопытство.

Целую вечность он гремел ящиками, наконец нашел фанарик. Свет вспыхнул,
Витька шагнул к трупу, а я стянула с убитого маску.

Он лежал лицом вниз, и его пришлось переворачивать. Луч фонаря высветил
бледное лицо с открытыми глазами, лицо, совершенно незнакомое мне. Я бы
никогда его не узнала, но Витька ошалело произнес:

- Удав. Вот дерьмо. Удав.

Теперь и я увидела, что Витька прав: труп в дурацкой маске - обладатель
яркого спортивного костюма и памятного взгляда. Витька все еще не мог
прийти в себя и начал разговаривать вслух:

- Черт, ничего не понимаю. Удав... Хотя свел меня с ним Большаков.
Конечно, все сходится. Вот дерьмо.

У меня труп Удава особых эмоций не вызвал, разве что удивление. Я тупо
пялилась на него и пыталась свести концы с концами.

Тут во двор на скорости въехала машина, тормоза скрипнули. Витька
подобрался, а я услышала голос Глеба:

- Киска, эй, киска, есть кто живой?

Я собралась ответить, что живые, как ни странно, имеются, но Витька
сдавил мне рот ладонью с такой силой, точно собрался разом сломать все
зубы. Я слабо замычала, а он поволок меня к двери. Глеб все еще звал меня,
но ответить я не могла. Витька втащил меня в гараж, швырнул на заднее
сиденье своей машины и замахнулся кулаком. Я вобрала голову в плечи, она,
кажется, треснула, а потом раскололась, как орех.

Я открыла глаза и моргнула. Свет фар высвечивал песчаную дорогу. За
рулем Витька, а я на заднем сиденье и как будто - живая. Что весьма
странно. Кулак у него будь здоров. Хотя, может, у меня голова слабая.
Оцепенение не проходило. Вероятно, не следовало торопиться и открывать
глаза.

Через пару минут я стала ощущать покалывание во всем теле, потом
оказалось, что я могу шевелить носом, потом - губами.

Впрочем, не так уж это и радовало. Витька начал чертыхаться,
притормозил, развернулся, и поехал назад. Как видно, заплутал.

А я попыталась понять, куда мы едем. Через пару минут фары весьма
кстати высветили указатель.

- На кладбище? - поинтересовалась я.

- Очнулась? - усмехнулся Витька.

- Да вроде бы.

- Крепкая у тебя башка, однако. Захочешь выпрыгнуть - валяй. Сама себе
шею не свернешь - пристрелю.

- Так ведь все равно пристрелишь, - вздохнула я, пытаясь поудобнее
устроить голову, в которой не иначе как расположили ядерный реактор.
Витька хохотнул:

- Это точно. Очень ты любопытная.

Везде свой нос успела сунуть.

- Да не хотела я. Просто не везло. - Я покосилась в заднее стекло,
делая вид, что шею разминаю. Мелькнуло там что-то или я выдаю желаемое за
действительное? В любом случае, привлекать Витькино внимание не стоит. - А
на кладбище зачем?

- Пройдем по кругу, - опять хохотнул он. - С чего начали, тем и кончим.

- На кой черт тебе понадобилось заваривать эту кашу? - покачала я
головой в искреннем недоумении. - Жилось плохо?

Денег не хватало?

- Много ты понимаешь, - голос его зазвучал неожиданно зло. - Денег. Ты
своими куриными мозгами таких денег и представить не можешь.

- Куда уж мне, - согласилась я и опять на дорогу покосилась, вздохнула
и решила разговор продолжить: - Значит, тебе велели убрать Маурина, а ты с
Каховским денежки прибрал, а потом и его шлепнул, выставив вором. Все его
ищут, а настоящий вор у них под носом. Одного не пойму: чего ты здесь
делаешь, почему ты не на Багамах? Ведь хозяева твои все равно до правды
докопаются...

- Не твое дело, - рявкнул Витька, а я засмеялась.

- Ясно. Надул тебя Каховский. Шлепнуть ты его шлепнул, а денежки не
получил.

Потому теперь и крутишься здесь, как вошь на гребешке.

Витька вдруг засмеялся:

- Не было никаких денег. В этом все дело. Каховский - сукин сын. Ни
копейки, понимаешь?

- Значит, задаром душу продал? Не повезло. Угрызения совести, должно
быть, мучают. Зачем связного убил? Расплатился бы с Оборотнем, снял камень
с шеи, глядишь, и выкрутился.

- Не так все просто, умница моя. Я жив до той поры, пока Каховский в
бегах числится. А Илья... Илья знал, и этот Оборотень тоже. Надо было от
обоих избавляться.

Вот тут я маху и дал. Надо было самому заняться, а я поручил дружкам...
Козлы, мать их! О том, что у Ильи брат есть, я знать не знал, а эти идиоты
сутки с ним бились и понять не смогли, что перед ними другой человек.
Дерьмо.

- Может, он говорил им, только они верить не хотели.

- Может. Кто такой Оборотень, они так и не узнали, зато с Большаковым
напортачили. Заверили меня, что он концы отдал, мол, перестарались
малость, а покойничек из могилы сбежал. Ваша работа?

- Наша.

- Где он?

- Далеко. Жив, здоров и тебе привет шлет.

- Пусть шлет. Завтра меня ни одна живая душа не сыщет. Конец истории.

- Славку твои дружки убили?

- Они. Умники. Боялись сказать, что покойничек шустрячком оказался, из
могилы сбежал. Вот и намудрили. Хлопнули старика, а потом и Славку вашего.
Я знать ничего не знал, пока вы с Сонькой не заявились.

Этих идиотов пришлось убрать, только все уже вышло из-под контроля.
Пятки жгло.

А тут Оборотень. Конечно, надо было деньги ему передать, а уж потом
разбираться, кто он да что он. Каюсь, пожадничал, за что и поплатился.

В этот момент мы свернули к кладбищу, и Витька затормозил у ограды.

- Ну, вот, - сказал он радостно. - Приехали. - Он вышел из машины,
извлек из багажника лопату и предложил мне: - Давай-ка, Маргарита,
поработай маленько.

- Зачем это? - искренне удивилась я. - Место глухое, меня здесь не
скоро найдут.

- Давай-давай.

- Что за идиотская фантазия?

- Надо все доводить до конца, - хохотнул Витька, - в могиле должен быть
покойник.

- Нашел дуру. - Я отшвырнула лопату. - Надо тебе, ты и рой.

- Не зли меня, - ласково попросил он, - Не то я этой лопатой отрежу
тебе пальчики на ножках, сразу зашевелишься.

- Если ты мне пальчики отрежешь, у меня будет болевой шок, а потом я
истеку кровью, - заметила я, но лопату взяла:

нервы у Витьки шалили, он мог сорваться в любую минуту.

- А зачем копать здесь? - спросила я, чтоб поддержать разговор. - Я, к
примеру, у березы хочу. В конце концов, это моя могила.

- Ничего. Здесь тоже неплохо.

Треснула ветка. Я опасливо покосилась на Витьку, но он в свои думы
погрузился и ничего не заметил.

- Я до утра провожусь, - сказала я, - помог бы.

- А чего это ты торопишься?

- Не видно ничего, а земля - точно камень.

- Работай, работай.

Ветка опять хрустнула, что вызвало во мне прилив трудолюбия. Витька сел
на скамейке возле ограды, хотел закурить, но передумал и сигарету отбросил.

- И что ты делать будешь, когда меня зароешь? - спросила я, продолжая
трудиться.

- Исчезну, - усмехнулся он, - растворюсь.

- Ага. Умник. Забыл, что Оборотень сказал? Сегодня - твой срок.

- Оборотень мертв, и ты это знаешь не хуже меня.

Я засмеялась, таким забавным мне это показалось.

- Ты, Витька, дурак, ей-Богу. Воображаешь себя крутым, а наивен, как
младенец.

Удава застрелили в спину. Он что, по-твоему, в окно задом наперед лез?

- Ты меня на такое дерьмо не купишь, - попробовал он засмеяться,
впрочем, не очень убедительно, и спросил: - Откуда тогда Удав взялся?

- Очень просто. Кто-то позвонил ему и сказал, что на твоей даче
интересные вещи затеваются. Твоим хозяевам неплохо было бы знать, что там
происходит. В общем, Удава сгубило любопытство, а Брауна - жадность. Он
свято верил в то, что деньги прикарманил ты.

- Браун? Браун погиб? - удивился Витька.

- Конечно. Одни покойники.

- Хорошая новость.

- Вот уж не знаю. Нас все еще трое: ты, я и Оборотень.

- Ерунда, - засмеялся Витька, - в любом случае, завтра меня ни одна
живая душа не сыщет.