Чтение 46–й страницы книги ~Невинные дамские шалости~

соскучился.

- А как же Алька?

- И этим займемся. Но сначала Кочан. Не люблю, когда меня бьют по голове.

Вот тут и зазвонил телефон. Я вздрогнула и уставилась на Пашку.

- Ответить? - спросила я шепотом.

- Конечно, - вроде бы удивился он.

Я подошла и сняла трубку.

- Таня? - Мужской голос показался мне незнакомым.

- Слушаю, - жалобно ответила я.

- Это Самохин. Здравствуйте. Никак не мог дозвониться...

- Я отсутствовала... некоторое время.

- Вот оно что... Неприятности?

- Как вам сказать... Сегодня уже лучше, чем вчера.

- Беспокою вас вот по какому поводу: я беседовал с Владимиром
Дмитриевичем, мы с ним большие приятели... Я убедительно просил оставить в
покое вас и вашего друга, кажется, его фамилия Беребесов.

- А кто такой Владимир Дмитриевич? - удивилась я.

Самохин вроде бы растерялся, а подошедший Пашка, припав ухом к трубке,
постучал мне по лбу и зашипел:

- Вовка Кочан.

- А-а, - обрадовалась я. - Большое спасибо. У нас как раз появилась
ностальгия по родным местам, я имею в виду квартиры.

- Рад был помочь, - сказал он, а я еще раз поблагодарила.

Вроде бы разговор иссяк, но вешать трубку Самохин не спешил.

- Вам удалось что-нибудь узнать об... Алле? - наконец решился он.

- Нет, - с сожалением ответила я. - Масса домыслов и предположений, но
ничего не выстраивается.

- А вам не пришло в голову, что все крайне просто? - вкрадчиво спросил
Самохин. - Владимир Дмитриевич все-таки сказал мне, кто просил его избавить
от вас.

- Кто? - удивилась я.

- Виктор Сергеевич Гришин, муж Аллы. - В этом месте я рухнула на постель
и, кажется, лишилась дара речи. - Думаю, нам с вами все-таки придется пойти
в милицию, - закончил Самохин.

Я что-то промямлила в ответ и повесила трубку.

Пашка топтался рядом и явно страдал от любопытства.

- Господи, какая же я дура, - покачала я головой.

- Согласен, а что дальше? - обрадовался он.

- Как глупо... - запричитала я, некоторое время пристально разглядывая
ковер под ногами. - Если бы все так не перемешалось, я, наверное, поняла бы
это сразу...

- Конечно, - кивнул Пашка. - Ты вообще толковая девчонка.

Я его не слушала, продолжая думать вслух:

- То, что Алька была любовницей Сережи, спутало все карты. Мы упорно
считали, что убийства связаны между собой. А все было проще простого...

Я еще немного посидела, почесала нос, тяжело вздохнула и набрала Витькин
номер. Трубку он снял сразу.

- Витя?

- Слушаю. - Голос то ли пьяного, то ли больного.

- Это Таня. Я сейчас у себя дома, ты не мог бы приехать? - спросила я.

- А что случилось? - заинтересовался он.

- Хочу поговорить... Мне все эти дни не дают покоя два вопроса: почему
собака не лаяла, а выла? И еще: почему сотовый не звонил в среду? Ведь ты
искал жену, чего же проще: набрать номер и...

- Я приеду, - подумав, устало произнес Витька. - Минут через двадцать.

Павлик хлопнул себя по ляжкам.

- Теперь ясно, почему "Ауди" оставили на стоянке, - обрадовался он. -
Жалко ему тачку было, хорошая тачка, дорогая...

- Лезь в шкаф, - заявила я.

- В какой? - выкатил глаза Пашка.

- Он один. Между прочим, большой, тебе там будет удобно. Можешь на
чемоданах устроиться.

Я подвела его к "темнушке".

- А не проще ли вызвать милицию? - предложил он.

Меня это, признаться, удивило.

- Вызовем, - заверила я. - Только сначала я хочу с ним поговорить...

Пашка сурово нахмурился, но в шкаф залез.

Я прикрыла дверцы и подошла к окну. Витька приехал на такси. Позвонил в
дверь. Стоял на пороге и смотрел больными глазами. За эти дни он сильно
постарел и выглядел совершенной развалиной.

Странно, никакой ненависти к нему я не ощутила, скорее жалость.

- Проходи, - сказала я.

Он вошел, огляделся и сел на кровать, другого места просто не было.
Вздохнул, опять посмотрел на меня, сцепил пальцы замком, руки мелко дрожали.

- Хочешь чаю? - предложила я.

- А коньяк у тебя есть?

- Не знаю. Сейчас посмотрю.

Коньяк нашелся, я принесла рюмку и протянула Витьке. Он выпил залпом,
вернул рюмку мне и спросил, пряча глаза:

- Чего ты там говорила про вопросы?

Я села на подушки, возле его ног, взяла за руку и тихо позвала:

- Витя... где Алька? Ее надо похоронить по-человечески. Нельзя, чтобы она
где-то лежала... Ты слышишь меня?

Он закрыл глаза ладонью и заплакал. Горько, вздыхая и всхлипывая.

- Где она? - повторила я еще тише.

- В лесу, на опушке, возле развилки, рядом с кустом бузины.. Они там
вместе: Алька и Норд... Она мне каждую ночь снится... все опять точно
заново. Я вхожу, и она лежит в постели .. Я ведь уж давно знал и поехал за
ней. Машину спрятал в лесу и пошел... Если бы она стала оправдываться или
все отрицать... а она смеялась. Я не знаю, как... честно, я даже не помню,
как все произошло: я схватил эти колготки, а опомнился, только когда приехал
Самохин, он под окном сигналил. Я испугался и спрятался в кладовке. А
потом... я... я подумал, может, удастся как-то избежать... я был точно в
беспамятстве... Появился Норд, Алька его отпустила, и он где-то носился... я
как раз грузил ее в машину. А он завыл так жутко... ты не понимаешь, ты не
можешь понять, что я чувствовал... Не помню, как доехал до леса. Я даже не
думал, что меня может кто-то увидеть. Вырыл яму и... Они там... я помню
место, я покажу.

- Зачем ты хотел убить меня?

- Я боялся. Ты все знаешь. Про эту встречу на даче и вообще про Алькины
дела. Заставишь Самохина идти в милицию, а у меня на время убийства нет
алиби. В общем, когда я узнал, что на фабрику ездила ты, а не Алька, очень
обрадовался. Выходило, что в то время, на которое у меня нет алиби, Алька
была еще жива.

- И "Ауди" со стоянки забрал ты?

- Я, - кивнул он. - Чтобы все решили, что это сделала Алька.

- А свой "Фольксваген" зачем разбил?

- Я испугался. Ночью кто-то его обыскивал. Я подумал: ты. А вдруг там
осталась кровь или еще что-то, чего я не заметил, ведь Альку я перевозил на
нем. И столкнул машину с обрыва, а в милицию заявил, что угнали.

- На даче одновременно со мной был ты?

- Я. Следил. А когда ты колготки нашла, очень перепугался. Не мог понять,
как я их там оставил... Слушай, я не хотел тебя убивать, то есть я пытался,
но мне совсем этого не хотелось...

- Витька, когда ты включил газ, ты не мог не знать, что твоя сестра
погибнет вместе со мной...

- Я не подумал... я был в таком состоянии, что ничего не понимал. Когда
толкнул тебя там, над обрывом, и когда включал газ, я просто не понимал... Я
так надеялся, что все это как-нибудь прекратится... Если честно, я рад, что
все рассказал тебе. Я рад. Все эти дни я не знал ни минуты покоя... я... Что
это? - вдруг испугался он и кивнул за мою спину, я обернулась и тут же
почувствовала на шее тонкую веревку, охнула, попыталась закричать, но ничего
не вышло. "Вот так Витенька!" - успела подумать я, тут дверь "темнушки" с
треском распахнулась, и появился Пашка.

- Мужик, у нас так не шутят, - рявкнул он и въехал растерявшемуся Витьке
ногой в лицо.

Тот упал на одну из подушек и затих, а я вскочила и бросилась к телефону
звонить в милицию.

К тому моменту, когда они приехали, Витька успел очнуться, вел себя тихо,
сидел на кровати, прикрыв лицо руками, и то ли плакал, то ли просто вздыхал.

Увидев милиционеров, резко поднялся и сказал:

- Слава богу, все кончилось...

Что ответить на это, я не знала и заревела.

- Пашка, а ты кого больше любишь: меня или алмазы? - спросила я.

Он приподнялся на локте, заглянул мне в лицо и удивленно поинтересовался:

- А разве я тебя люблю?

- Да ладно прикидываться, - разозлилась я. Пашка встал с постели, натянул
штаны и закурил, после чего устроился на полу и уставился на меня. Я
презрительно фыркнула и добавила: - Прекрати корчить из себя крутого. Я
прекрасно знаю, что ты мелкий жулик.

- Мент, подлюга, - разозлился Пашка. - Чтоб его черти слопали...

- Наверное, уже слопали, - подумав, согласилась я.

- Я хотел тебе сказать, - начал Пашка необычайно серьезно. - После того
как ты мне в бане по башке бутылкой съездила, я Толика отрядил в один дачный
поселок, в тот самый, где живет твоя мама.

- И что? - удивился я.

- Ничего. Толик вроде бы дом хотел купить и вовсю общался с народом.
Выяснил, что у твоей мамы две дочки, и одна на днях отбыла в Израиль, откуда
прилетала навестить родных. Толик отправился к твоей маме, представился
выпускником тридцать восьмой школы, которая в следующем году отмечает юбилей