Чтение 46–й страницы книги ~Уничтожить Израиль~

из-за стола, не подавая руки. Спросил:

- Вы все еще в Москве? Что теперь требуется от нас?

- Совсем немногое. Нужно посмотреть маркшейдерские листы горных работ в
Ульген-Сае.

Аркатов, казалось, уже привыкший к общению с Назаровым, не сдержал
раздражения.

- А может быть, вам и схемы изделия потребуются?

Министр все еще никак не мог привыкнуть, что человек, явившийся со
стороны, с огромной настырностью требует того, о чем не могут говорить вслух
более двух третей сотрудников его ведомства. Более того, даже не подумывают
об этом, чтобы не навести начальство на мысль о подозрительном любопытстве.
Предоставление литерных документов постороннему лицу нарушало режим
секретности, благодаря которому государству все еще удавалось сохранять свои
тайны от чужих любопытных глаз и ушей.

Назаров не обратил внимания на тон, каким министр задал вопрос. Ответил
спокойно:

- Хорошо, что напомнили. Описание объекта и самого изделия мне тоже
потребуется. Только чуть позже.

Уверенность, с которой говорил Назаров, подсказала Аркатову, что тот
действует не по наитию, а по указанию свыше. А поскольку в этом деле фигурой
свыше был сам президент...

Аркатов снял трубку и набрал кремлевский номер Краснова.

- Роман Андреевич? Это Аркатов. Сейчас у меня находится Назаров. Он
просит предоставить ему для ознакомления ряд документов. Да, точно. Допуска
у него нет. Вы так считаете? Тогда, может быть, мне стоит перезвонить
президенту? Значит, взять под свою ответственность и показать ему в полной
мере? Да нет, я верю, хотя все это крайне странно. Спасибо за информацию.
Придется делать.

Сложившиеся за долгие годы и вошедшие в кровь Аркатова понятия о
секретности ломались и летели к чертовой матери. Президент давал человеку со
стороны право знакомиться с документами высшей степени засекреченности.
Однако то, что о тайне Ульген-Сая знали те, кому об этом не следовало знать
вообще, аргументом для рассекречивания закрытого объекта не являлось.

Аркатов вспомнил, как к великому министру атомной промышленности СССР
Ефиму Павловичу Славскому, правившему должность двадцать шесть лет, с
просьбой опубликовать очерк об Атомграде - Арзамасе-16 обратился видный
советский журналист. Свою просьбу он обосновал тем, что в зарубежной печати
сведения об этом научном центре уже публиковались несколько раз. "Пусть
публикуют, - ответил министр. - А мы им этого подтверждать не будем". Логика
дикая, но кто сказал, что у начальства, которое привыкло блюсти
государственные секреты, она должна быть иной?

Повесив трубку, министр нажал на клавишу внутреннего переговорника.

- Филиндаш? Здравствуйте. Приготовьте, пожалуйста, документы по
Ульген-Саю. К вам сейчас зайдет гражданин Назаров. Сделайте так, чтобы он
ознакомился с тем, что покажется ему интересным.

"Филиндаш, ну и пароль", - подумал Андрей, все больше проникавшийся
пониманием хитростей спецслужб.

От министра Андрей прошел в комнату, где его уже ждал сотрудник с двумя
папками документов. Это был строгий с виду мужчина лет пятидесяти с
профессорской бородкой клинышком, в белой рубашке при галстуке и в черных
нарукавниках.

- Вы Назаров? - спросил он.

- Да. Назаров Андрей Иванович.

- Очень приятно. Я Филиндаш. Лев Константинович. Теперь, извините,
будьте добры, покажите мне ваши документы. Паспорт и допуск.

Выходило, что "Филиндаш" не пароль, а живой человек, ко всему
достаточно въедливый.

Андрей вынул из кармана паспорт с узбекским гербом на обложке и
протянул Филиндашу.

Тот взял документ, открыл его и немедленно возвратил Андрею.

- Возьмите. С этим документом я не могу позволить вам знакомиться с
нашими материалами.

Через минуту оба были в кабинете министра.

- Поймите, Алексей Адамович, - объяснял свою позицию Филиндаш, - вы
можете говорить что угодно, но в вопросах соблюдения режимности я отвечаю не
перед вами, а перед законом. Государственный порядок требует, чтобы
господину Назарову был оформлен допуск первой формы для получения материалов
по проекту "Портфель".

- Лев Константинович, ты же умный человек. Сколько времени займет
оформление допуска на Назарова? Месяц, два?

- Может быть и полгода. Откуда я знаю. Ваш Назаров полжизни болтался в
Средней Азии. У него паспорт гражданина Узбекистана.

- Но ты же понимаешь: время не терпит. Больше того, третья сторона в
курсе проекта "Портфель", и сидеть на секретных бумагах, когда под угрозой
образец самого изделия - это бюрократическая глупость. Если не преступление.

- Согласен, глупость. Возможно и преступление. Но не я создал эту
ситуацию. Меня поставили охранять секретность проектов и материалов,
имеющихся в министерстве. За это я отвечаю головой. А за то, что кто-то
где-то в степях Казахстана не так упаковал изделие, с меня никто не спросит.

- Хорошо, Лев Константинович. Мне ты можешь принести эти бумаги?

- Да, Алексей Адамович, принесу и оставлю. Вот карточка-заместитель. Вы
распишитесь как положено. Но, предупреждаю, в присутствии господина Назарова
комментарии к проекту делать не буду. Больше того, обязан по инструкции
доложить в службу безопасности о нарушении режима работы с особо секретными
документами.

- Погоди, Лев Константинович. Вы оба присядьте. Попробуем решить вопрос
иначе.

Министр потянулся к телефону. Настукал номер. Нажал клавишу
"конференция", чтобы разговор слышали все.

- Помощник директора Федеральной службы безопасности полковник
Коноплев, - прозвучал в кабинете громкий бодрый голос.

- Степан Федорович, это Аркатов. Мне нужен директор.

Голос порученца был переполнен вежливостью.

- Здравия желаю, Алексей Адамович. Генерал Барышев занят. У него
заместитель. Как только он освободится, я вас соединю.

- Полковник, черт возьми! - Аркатов вдруг утратил выдержку. - Барышев
нужен мне срочно. Сейчас. Дело на поминутном контроле президента. Любая
задержка выйдет нам боком. Вам в том числе!

- Соединяю.

Барышев выслушал Аркатова и вздохнул так, что это услышали все.
Кому-кому, а ему ломать порядок допуска к документам высшей секретности
собственными руками никак не хотелось. С другой стороны, все, что волновало
президента в связи с Ульген-Саем, он прекрасно знал.

Еще раз вздохнув, генерал сказал:

- Секретчик у тебя?

- Да, он здесь.

- Передай ему трубку...

Андрей и Филиндаш вышли из кабинета министра вместе.

- Ты только не обижайся, - сказал ему секретчик. - Как говорят, если не
я, то кто... Извини, но секреты здесь не мои.

- Все, забыли, - успокоил его Андрей. - Глядишь, и я кое-чему научусь.

Подчинившись приказу начальства, Филиндаш все же не рискнул оставить
Андрея одного наедине с документами. Пока тот вникал в чертежи и схемы,
изучал геологический состав пород, в которых заложена испытательная камера
портативного ядерного заряда, секретчик сидел за столом рядом и с деланным
интересом читал какие-то документы, подшитые в толстую папку. Изредка он
поднимал голову и внимательно смотрел на Андрея. Ему покоя не давал человек
со стороны, никому не известный в кругах профессиональных атомщиков, не
располагавший допусками, которые бы позволяли прикоснуться к тайнам, и вдруг
получивший "добро" высших государственных сфер на ознакомление с тем, с чем
Филиндаш не мог позволить познакомиться даже некоторым начальникам
управлений своего ведомства. Этот человек казался загадкой, которую
разгадать нельзя.

После двух часов работы Андрей вернул документы секретчику, который
забрал их с видимым облегчением.

От Филиндаша Андрей прошел к Владлену Игнатьевичу Федотову -
специалисту, который ведал подземными испытаниями ядерного оружия, чтобы в
беседе с ним уточнить сведения, вычитанные в бумагах.

Федотов быстро понял, что Назаров свободно ориентируется в вопросах
геологии, и отвечал не его вопросы с профессиональной четкостью.

- Толщина кровли над каверной?

- Триста два метра.

- Координаты устройства определялись?

- Да, конечно. С точностью до секунды. Кстати, на поверхности центр
подземного заряда помечен маркой.

Андрей с трудом сдержался, чтобы не выдать радость. Только спросил:

- Как выглядит марка?

- В грунт вбит стальной стержень. На головке в пять сантиметров
диаметром обозначен треугольник и выбита дата.

- Что произойдет, если через скважину, пробуренную точно над заложенным
в камере изделием, прямо в центр устройства всадить мину?

- Мощность вашей мины?

- Допустим, пять килограммов тринитротолуола.

- В камере произойдет взрыв мощностью в пять килограммов тротилового
эквивалента.

- Последствия?

- Ядерный заряд будет разрушен. Сдетонирует часть обычной взрывчатки
устройства. Произойдет перегрев и частичная возгонка ядерного материала.

- Возможен ли ядерный взрыв?

- Нет, не возможен.