те, но ей придется лежать в коридоре, и ухаживать за ней будет некому.
Матвеевны. Госпитализировать семидесятилетнюю больную с инсультом? Да
главврач ее уволит без выходного пособия. Больница и так переполнена,
оборудование ветхое, врачей не хватает, палаты забиты вдвое против до-
пустимой санитарной нормы. Никто не позволит класть парализованного че-
ловека, который не выздоровеет, а прожить может еще очень долго.
плащ.
ответила врач.
произнес он.
оказался прикованным к парализованной матери. Но помочь ему она ничем не
могла.
адреса и телефоны, свяжитесь с ними, они поделятся с вами опытом. Сестра
будет приходить каждый день делать уколы, а я зайду к вам через два дня.
Не забывайте измерять давление дважды в день. И не отчаивайтесь. Это
только сначала страшно, а потом все нормализуется. Вы привыкнете, научи-
тесь обращаться с ней, станет полегче. Честное слово, это я вам обещаю.
Я за десять лет много раз такое видела.
глазами, совершенно неподвижная, какая-то восковая. Он сел в кресло воз-
ле окна и словно окаменел.
мать готовила обед.
спросить.
она ответит, может быть, покажет какие-нибудь документы, о которых ему и
в голову никогда не приходило спрашивать.
Турбин - известная, и ей хотелось, чтобы сын носил туже фамилию, что и
его прадед-дворянин и дед-архитектор. Такое объяснение никогда не вызы-
вало у Валерия ни вопросов, ни недоумения. Действительно, Турбин лучше,
чем какойто там Николаев, которых пруд-пруди, в каждом классе по два че-
ловека.
канные в муке руки о фартук и присаживаясь на табуретку.
садили за то, что он глумился над трупами. Скажи мне, что это неправда,
и я больше никогда не вернусь к этому вопросу.
нец.
закрывая глаза.
умершего соседа, как молоденький санитар из морга Павел поил ее водкой,
чтобы она нашла в себе силы помочь ему, потому что никто больше не хотел
этого делать. Про то, как он вернулся, как они снова пили вдвоем, как он
остался у нее на ночь и как она выгоняла его утром. И даже когда обнару-
жила, что он украл у нее старинное и очень дорогое кольцо, она не кину-
лась его искать, не стала заявлять на него в милицию, хотя прекрасно
знала, где его можно найти. Ей было стыдно. Ей было отвратительно. Она
ненавидела сама себя.
Спохватилась не сразу, грешила на начинающийся ранний климакс. У нее,
нерожавшей и никогда до той поры не знавшей мужчину, месячные и без того
были нерегулярными. Только постоянная головная боль и сонливость заста-
вили ее обратиться к врачу. Тот подтвердил беременность, назвал срок -
семь-восемь недель. Она и без него знала, какой срок, точка отсчета была
только одна.
как члена партии, активно участвующего в общественной жизни института,
рекомендуют для поездки в Чехословакию на два месяца по обмену опытом.
Шел 1967 год, поездки за границу доставались только самым удачливым и
пробивным. И Вероника Матвеевна дрогнула. Она не смогла отказаться.
Ехать надо было уже через две недели. Она кинулась искать врача-гинеко-
лога, свою старую знакомую, которой доверяла безоговорочно, в надежде
сделать аборт в течение этих двух недель. Ей не повезло, знакомая оказа-
лась в отпуске. Она бросилась в женскую консультацию по месту жи-
тельства, попросила направление. Ее заставили сдать анализы и направле-
ние выписали только после этого. Схватив направление, она помчалась в
больницу, и там узнала, что на аборты очередь и ее могут положить только
через двенадцать дней. А до отъезда осталось всего семь. Она просила,
умоляла, плакала, говорила, что уезжает за границу на два месяца и ей
непременно нужно успеть... Заведующая отделением презрительно швырнула
ей направление назад и фыркнула, что, мол, по заграницам разъезжать вре-
мя есть, а в очереди постоять вместе с теми, кто не ездит, так вы очень
занятая. Конечно, Вероника Матвеевна могла бы обратиться к коллегам по
институту с просьбой составить протекцию в какой-нибудь больнице, пусть
в самой захудалой, но... Сорок два года. Одинокая. Член партии с безуп-
речной репутацией. Ей было стыдно.
вернулась, было уже поздно. При четырех с половиной месяцах аборт не
взялся бы делать никто.
Но в голове гвоздем сидело воспоминание о том, какой страшный день пред-
шествовал зачатию. Сколько она выпила тогда? Бутылку водки днем и еще
бутылку на двоих вечером, когда пришел Павел. А сколько же он выпил? Она
смутно помнила, что после той бутылки, которую они выпили вместе, она
открывала еще одну, сама больше не пила, а Павел наливал себе. И потом,
кто знает, сколько он выпил днем, до того, как вернулся к ней.
от родителей-алкоголиков, но решила все-таки проконсультироваться у спе-
циалистов. О своей проблеме она, конечно, никому не рассказывала, камуф-
лировала свой интерес под чисто профессиональный, интересовалась, какие
патологии в сфере уха, горла и носа могу явиться следствием алкоголиза-
ции родителей. Ей объяснили все подробно, в деталях, демонстрировали му-
ляжи, заспиртованных уродцев, как изъятых из чрева матери, так и рожден-
ных. У нее волосы шевелились на голове, по ночам мучили кошмары. А ребе-
нок в ее животе все рос и рос и уже начал шевелиться...
дывалась в него, стараясь найти признаки уродства или неполноценности.
Но Валерик был здоровым и удивительно хорошеньким, с черными густыми во-
лосами и темно-синими глазками. С самого момента рождения ей стало по-
нятно, что он разительно похож на Павла. И она стала молиться, чтобы
внешним сходством все и ограничилось.
ровья, она тратила огромные деньги на продукты, стараясь, чтобы сыну
доставалось все только самое свежее и полезное, сколько бы это ни стои-
ло. Она следила за тем, чтобы летний отдых был полноценным. Она безумно
боялась, что он генетически неблагополучен, и стремилась, чтобы его об-
раз жизни был максимально здоровым, дабы хоть в какой-то степени нейтра-
лизовать возможные наследственные болезни. Она чувствовала свою вину пе-
ред сыном: ведь она была пьяна, когда зачала его с пьяным мужчиной. С
мужчиной, которого видела в первый и последний раз в жизни, о котором
ничего не знала, кроме имени и места работы. И того, что он - вор. Кто
знает, чем этот мужчина болел и какие у него были родители. Терзания ее
были порой непереносимы. Иногда она даже хотела найти Павла, чтобы спро-
сить его о здоровье, но останавливалась. Она не могла его видеть. И тем
более не могла допустить, чтобы он узнал о ребенке.
цать, он прекрасно учился в школе, и никаких признаков серьезной патоло-
гии она в нем не наблюдала. Пожалуй, все обошлось, с облегчением думала
Вероника Матвеевна, всматриваясь в статную фигуру и красивое лицо сына и
с гордостью подписывая каждую неделю его испещренный пятерками дневник.
Но радости хватило меньше чем на год. Как-то на улице она встретила Пав-
ла. Поговорив с ним несколько минут, она поняла, что все гораздо хуже,
чем она ожидала. У Павла, если он не врал, оказалась тяжелая половая
психопатия, которая выразилась сначала в эксгибиционизме, а потом в нек-
рофилии. Но она смотрела на отца своего мальчика и понимала, что он не
врет.
Шилова Юлия
Трубников Александр
Прозоров Александр
Лондон Джек
Скальци Джон
Русанов Владислав