Чтение 46–й страницы книги ~Пешка в большой игре~

другой его размещает заново. Он вообще ничему не удивлялся: платили ему
не за это.

- Семь тысяч баксов. - Он уже знал, сколько стоит Очкарик, а потому
сразу назвал цену. - Половину - вперед.

Решая судьбу Резо, Клык не назвал одного весомого аргумента.

После толковищ, "разборок" и правилок расстановка сил в общине изме-
нится, а поскольку сам Клык Закон свято соблюдал - не исключено, опять в
гору пойдет. Тем более общак вот-вот вернется: адрес крысятника позорно-
го известен, как Дурь объявится, так и заберет.

Только что-то очень долго нет ни его, ни Скокаря... Какая-то полоса у
ребят - то в ментовку загремели, еле вытащили. А сейчас куда?

Глава семнадцатая

Дурь очнулся в маленьком бетонном боксе, куда почти не попадал свет.
Дико болели голова и шея. Он вспомнил пустой подвал со странными метал-
лическими шкафами, странного работягу... Неужели это он так его "выклю-
чил"?

Бесшумно открылась дверь, потянуло сырым воздухом, по глазам ударил
острый луч фонаря.

- Встать! Руки за спину! - рявкнул грубый голос. - Выходи!

Машинально выполнив команду. Дурь оказался в узком коридоре между
двумя автоматчиками. Наверху серели прямоугольники зарешеченных окошек.
Сапоги конвоя пахли ваксой.

На миг ему показалось, что в беспамятстве он пропустил суд, этап, ка-
рантин и уже на полный ход мотает неизвестный срок. Но за что?!

Его вывели во двор. Нет, не зона, похоже, военный городок, и у солдат
погон не красный, а черный. Куда ж он попал?

Когда Дуря завели в кабинет к капитану с надменным холодным лицом, он
попытался узнать о своем местонахождении.

Тот внимательно осмотрел урку со всех сторон, неторопливо закурил, не
предложив, как у них водится, "для душевного расположения", и сказал:

- Вы проникли на особо секретный государственный объект и подозревае-
тесь в шпионаже. Лучше будет, если вы расскажете правду добровольно.
Иначе расскажете все равно, но с осложнениями.

Ноги стали ватными, и Дурь повалился на грубый деревянный стул. Шпио-
наж! Вот так влип! Тут уж никакая гуманизация не спасет, никак не отку-
пишься, и цацкаться с тобой не станут - мигом мордой к стенке прислонят,
запах могилы нюхать!

Он начал плести про анашу и помутненное сознание, про самый обычный
подвал и умысел на кражу, но капитан перебил:

- На двери специальный замок. Открывается он особым способом. Кто вас
этому научил?

Дурь клялся и божился, что ни с кем, кроме Скокаря, в сговоре не сос-
тоял и никаких секретов ни от кого не узнавал.

Капитан немного послушал и кивнул тем, кто стоял за спиной.

Дуря прижали к высокой спинке, специальными ремнями прикрутили руки к
подлокотникам, разрезали левый рукав и наложили резиновый жгут повыше
локтя.

Капитан откуда-то извлек шприц, набрал из темной ампулы густую розо-
ватую жидкость и умело вколол в вену.

- Посмотрим, что у тебя на уме, - сказал он, включая диктофон.

Через две минуты Дурь начал подробный рассказ о совершенных им и по-
дельниками преступлениях, о притонах и "малинах", местах сбыта краденого
и продажи наркотиков - в общем, обо всех тайнах криминальной Москвы.

В соседнем помещении аналогичный рассказ вел Скокарь.

Через несколько часов отредактированные и систематизированные показа-
ния граждан России Медведева и Лепешкина, аккуратно перепечатанные на
машинке, доставили генералу Верлинову. Он внимательно ознакомился с до-
кументом.

Более подробного и откровенного протокола не знало отечественное су-
допроизводство за всю свою историю, включая беспросветное время царизма.

Преступная биография гражданина Медведева начиналась семнадцать лет
назад, когда четырнадцатилетним юношей он зверски изнасиловал шестилет-
нюю девочку. Потом он многократно насиловал, грабил, воровал, совершал
разбойные нападения, хулиганил, в последние годы довольно часто убивал.
Лишь за небольшую часть содеянного он был судим, причем суд относился к
нему все более и более гуманно.

Жизненный путь Лепешкина не отличался разнообразием, только изнасило-
ваний у него было поменьше, зато квартирных разбоев гораздо больше.

В левом верхнем углу каждой преступной автобиографии Верлинов наложил
аккуратную резолюцию: "Утилизировать" и четко расписался.

- Как "утилизировать"? - спросил начальник секретариата, которому
предстояло отписать документ исполнителю.

- По делам ихним, - рассеянно ответил генерал. - Я думаю, лучше поса-
дить на кол. - Кстати, у нас есть надежные узбеки или туркмены?

- Конечно, есть, - кивнул начальник секретариата и на подколотой ис-
полнительской карточке написал: "Капитану Набиеву. Посадить на кол.
Контроль".

Одиннадцатый отдел оставался одним из немногих мест в стране, где
приказы исполнялись быстро, точно и в срок.

Изучив сведения о явках преступников, местах сборов "гастролеров",
беглых, карманников, рэкетиров и наркоманов, генерал каллиграфически
черканул: "Оперативный отдел. Подготовить расчет сил и средств, план
операции по единовременной ликвидации данного отребья".

Чуть ниже легла еще одна резолюция: "Отдел внутренней безопасности.
Тщательно проверить сведения, изложенные в абзаце N 6. Докладывать пос-
тоянно".

В абзаце номер шесть переведенная на язык канцелярских бумаг косноя-
зычная речь Скокаря выглядела так: "По некоторым сведениям, ответствен-
ные заказы на убийства исполняет снайпер, работающий в госбезопасности".

Верлинов обвел этот абзац жирной черной линией. Предателей он ненави-
дел еще больше, чем обнаглевших бандитов.

Последние резолюции вопросов у начальника секретариата не вызвали, и
он немедленно передал документы исполнителям.

Вскоре его вновь вызвал генерал.

- Найдите капитана Васильева. Пусть явится ко мне.

- Есть! - Седой подполковник козырнул, четко развернулся через левое
плечо и вышел из кабинета.

Дурь и Скокарь томились теперь в одном боксе. "Сыворотка правды" не
способствует улучшению самочувствия и оказывает угнетающее воздействие
на психику.

- Я все, что знал, вывалил, - тяжело шевеля языком, каялся Скокарь. -
Как гнилой орех лопнул!

- И я, - вздыхал Дурь. - Чего никто не знал, сам думал - забыл, и то
разболтал.

- Если бы они так на следствии и суде допрашивали, нас бы уже давно
расшлепали...

- Всех бы расшлепали или позакрывали. Ни одного делового на воле бы
не было!

- Хорошо, ментам закон запрещает...

- Нас-то раскололи! Или закон изменили, или им на него наплевать. В
армии свои законы... Особенно за шпионаж...

Внезапно и без того мрачное настроение Дуря окончательно омрачила
ужасная догадка.

- А почему нас вместе посадили? До приговора должны раздельно дер-
жать!

- Может, уже вынесли? - пробурчал Скокарь. - У них это быстро...

Их внимание привлек стук топора.

- Нагнись, я с тебя выгляну...

Скокарь нагнулся, и Дурь, взобравшись ему на спину, прильнул к мутно-
му окошку.

- Что там? - сдавленно прошептал Скокарь. Дурь долго не отвечал. По-
том спрыгнул вниз, сплюнул и сел в угол, уткнувшись подбородком в коле-
ни.

- Узкоглазые чурки колья тешут. И на наше окно смотрят.

- И что?

- Не знаю. Меня увидели - засмеялись.

Скокарь подскочил к двери, заколотил изо всех сил.

- Чего тебе? - раздалось из коридора.

- Зачем чурки колья ладят? Ржут почему?

- А-а-а, - лениво отозвался солдат. - То для вас.

- Почему для нас? - быстро спросил Скокарь.

- Да потому что вышел приказ вас, гадов, на колья посадить, - буднич-
но пояснили из-за двери.

- Вы что, падлы! - На губах Скокаря вскипела пена. - По какому зако-
ну?

- По тому самому, вашенскому. По какому насиловать и убивать можно.

- Нет такого закона! Нет такого закона, падлы рваные! - Скокарь всем
телом колотился в стальную дверь, не чувствуя боли. Он расквасил себе
нос и губы, лицо было перепачкано кровью так же, как руки и рубаха.

- Адвоката давай! Да-вай адвоката! - исступленно орал урка. - Я жало-
бу напишу! Где прокурор?!

- Командиру комендантского взвода пожалуешься. Потерпи, уже скоро. Он
тебе и прокурор, и адвокат сразу...

За дверью перешли на шепот:

- А правда, кто исполнять будет? Это же не по уставу скомандовать:
целься, пли!

- Подумаешь, проблема... Поднял и посадил, а дальше он сам сползет.