- Ну ладно, - вздохнула Лиза, - если вы так хотите пообщаться, мы можем
спуститься в бар на седьмом этаже. Он открыт круглосуточно.
- Зачем? Все необходимое есть в номерах. Разрешите? - не дожидаясь ответа,
Красавченко поднялся с кресла, откинул крышку бара. - Чего вам налить?
Коньяк, виски, сухое рейнское вино...
- Я же говорила, что не пью, и вообще, должна заметить, Анатолий
Григорьевич, что для дипломата вы ведете себя несколько странно. Бар, между
прочим, платный. Коньяк очень дорогой.
- А, вы об этом? Не волнуйтесь, я оплачу ваш счет за пользование баром. Так
что же будем пить? Нам с вами непременно надо выпить за удачу. За
счастливую звезду, под которой вы родились. Я не сказал вам вчера, когда мы
сидели в кондитерской, что квартал красных фонарей не только самое
неприличное, но и самое криминальное место в этом городе. Просто не хотел
вас пугать, вы и так слишком перенервничали. Между прочим, не зря. Вас
могли запросто ограбить, отнять сумку, вырвать из ушей ваши чудесные
сережки. Если бы я случайно не оказался рядом, все могло бы кончиться очень
печально. И вот, вместо того чтобы поблагодарить, вы меня обижаете,
шарахаетесь от меня, как от чумы.
- Простите, Анатолий Григорьевич. Я чрезвычайно вам благодарна и вовсе не
хотела вас обидеть. - Лизе стало неловко. Она подумала, что он прав, она
ведет себя как-то нехорошо, невежливо. - Вы выпейте, что вам больше
нравится. А я мысленно к вами присоединюсь.
- Ну конечно! - Он рассмеялся. - В одиночестве я могу выпить и у себя в
номере. Раньше так благодарили водопроводчиков и электриков из ЖСК.
Наливали стакан спиртного. Вы еще мне денег предложите за то, что я вытащил
вас из опасной ситуации, это будет совсем красиво! Я имею право хотя бы
чокнуться с вами? Давайте выпьем белого сухого вина. Оно слабое, как
виноградный сок.
Он открыл бутылку, разлил вино по большим хрустальным бокалам.
- За вас, Елизавета Павловна, за вашу красоту, за вашу счастливую звезду! -
произнес он торжественным шепотом.
Лиза пригубила вино и тут же поставила бокал.
- Ой, подождите, у вас сейчас ресничка в глаз попадет. - Красавченко
протянул руку, притронулся к ее лицу.
- Не надо, я сама, - она резко встала и вышла в ванную. Свет там был очень
ярким, но, как ни вглядывалась Лиза в зеркало, никакой выпавшей ресницы не
заметила. Поправила волосы, вернулась в комнату.
- Значит, к драгоценностям вы равнодушны? - улыбнулся Красавченко, когда
она опять уселась в кресло напротив него. - Ну что ж, за это тоже стоит
выпить,
- Почему?
- А просто так, - он поднял бокал, ей пришлось сделать то же самое. - Нет,
все-таки удивительный камень, голубой топаз. Вы так и не ответили, вы
купили комплект в антикварном магазине или он достался вам по наследству?
- Анатолий Григорьевич, почему вас это так интересует? Вы серьезно
увлекаетесь астрологией и ювелирным делом?
- Нет. Я увлекся вами, Елизавета Павловна, и пытаюсь нащупать тему, которая
была бы вам интересна, стараюсь растянуть разговор. Я понимаю, что веду
себя глупо и даже не совсем вежливо. Но когда я вижу вас, со мной что-то
происходит. Я теряю голову. С вами такого не случалось?
- Анатолий Григорьевич, идите к себе.
В нашем с вами возрасте уже не интересны эти игры.
- Лиза, это не игра. Я совершенно серьезно спрашиваю, вы никогда не теряли
голову? Не влюблялись так, что обо всем забывали, о приличиях, о здравом
смысле? Я знаю, у вас кристальная репутация, двадцать лет замужем, вы
образец нравственности, но так не бывает, чтобы красивая, яркая, сильная
женщина ни разу в жизни не теряла голову. Впрочем, вероятно, правы были
древние ассирийцы, когда утверждали, что человек, украшающий себя топазом,
сохраняет честность и порядочность на всю жизнь. Или нет?
- Анатолий Григорьевич, вы, часом, не пьяны? - осторожно поинтересовалась
Лиза.
- Я трезв, как стеклышко. Я прозрачен и чист, как эти чудесные топазы. А
вот с вами что происходит? Щеки пылают, глаза блестят. Тайный роман,
сильное позднее чувство. Я угадал? Можете не отвечать, вижу по глазам, что
угадал. Но беда в том, что роман этот вас совсем не радует. Вам, неуютно,
стыдно. Вы боитесь, что рано или поздно узнают коллеги, семья. Вы не
относитесь к тому распространенному типу женщин, которые с удовольствием
делятся всеми деталями своей личной жизни и болтают о своих победах при
каждом удобном случае, пытаясь таким образом повысить себе цену в глазах
окружающих. Вам самоутверждаться не надо. Цена и так высока. Вы влюблены
всерьез, мучительно стыдитесь этого, боитесь огласки, но ничего поделать с
собой не можете, получается полнейшая чушь. Вместо счастья и удовольствия
постоянная внутренняя борьба муки совести, воспаленные нервы.
- Нет, вы явно не в себе, Анатолий Григорьевич, - громко и неестественно
рассмеялась Лиза, - что за бред вы несете?
- Ну вот,.- он печально вздохнул и развел руками, - так и знал, что вы
станете мне возражать. Между тем ваша тайная любовная история написана у
вас на лбу. Вас лицо выдает, глаза. Кстати, вам очень идет состояние
влюбленности. Вы удивительно похорошели.
- Спасибо на добром слове. Возражать я вам не собираюсь, - отчеканила Лиза,
стараясь сохранить спокойствие, - просто это не ваше дело. Я не хочу
обсуждать с вами свою личную жизнь.
- Ага, значит, есть, что обсуждать? - Красавченко хитро прищурился. - Я
ведь просто спровоцировал вас на откровенность. Клянусь, я ничего не знал о
вашем романе. Вы сами только что признались. Из этого следует, что между
нами уже установились теплые доверительные отношения. Давайте за это
выпьем.
Лиза машинально чокнулась с ним, сделала несколько больших глотков вина. У
нее сильно пересохло во рту.
- За нашу нежную дружбу, - улыбнулся Красавченко, - на правах друга я
подскажу вам отличное средство от томительной, ненужной любви. Не надо
относиться к этому так серьезно. Именно серьезность вам мешает. Сбавьте
тон, будьте легкомысленней.
- Простите, я не совсем поняла...
- Бросьте. Все вы отлично поняли. В конце концов, живем один раз, живем
мало и очень сложно. Боремся за выживание. Все эти дутые романтические
страсти делают человека слабым, рассеянным, беззащитным. Проще надо быть,
естественней, ближе к матушке-природе.
- Все это, конечно, очень интересно. Но давайте перенесем философскую
дискуссию на другой раз.
- Давайте, - кивнул Красавченко, - мы можем вообще обойтись без дискуссий.
Знаете, что вам надо сделать? Переспать со мной. И сразу станет легче.
- С вами? - Лиза критически оглядела его и произнесла со спокойной улыбкой:
- В общем, идея не так плоха, как кажется. Я подумаю об этом.
- Об этом не думают. Это делают, - он медленно поднялся с кресла и снял
пиджак, - сразу пройдут все ваши комплексы, проблемы решатся сами собой.
- Есть одна, которую вряд ли удастся решить. Дело в том, что вы мне не
нравитесь, Анатолий Григорьевич. Вы хам и пошляк. Боюсь, ничего не
получится. А теперь будьте добры, выйдите вон.
Красавченко кашлянул, провел ладонью по волосам.
- Ну что ж, очень жаль. Спокойной ночи. Спасибо за вино. О счете можете не
беспокоиться. Я оплачу завтра утром, _ он подошел к двери, взялся за ручку.