не растягивалось, разве что беззвучная речь создавала ощущение какой-то
странной, ранее неведомой невесомости и прозрачной сверхплотности воздуха,
будто он сам был накрыт бронеколпаком.
заставки появилась театральная сцена с многочисленным струнным оркестром.
Играли что-то печальное, возможно, реквием, - Гелий не очень разбирался в
музыке, и угадать или "прочитать" скрипичный звук из-под смычка для него
было делом трудным.
комнату, как шумящий поток, отчего Гелий вздрогнул и словно проснулся.
что она заперта!
неумолимую стальную крепость. Открыть кодовый замок изнутри было
невозможно...
звук и буравя им барабанные перепонки. Оглушенный, Гелий выпустил ручку и
отступил назад: мысль о том, что его заперли, была сумасшедшей и реальной
одновременно, как детский полет во сне...
подполковника, и только сейчас Гелий заметил, как она медленно отходи г,
выдавливаемая то ли сквозняком, то ли обвалом музыки.
глупость, высунул руку в щель.
было ни беготни, ни суеты, ни специальных световых и звуковых сигналов,
подаваемых в случае боеготовности. Под потолком во всю длину галереи горели
дежурные фонари, и откуда-то издалека, за спиной слышался звонкий женский
смех и легкое повизгивание.
будто открывалась, чтобы выпустить его.
желание оглянуться. Хотелось уйти подальше от злосчастного места, поэтому
Гелий не думал, куда идет, и там, где основной коридор разделился на три,
свернул вправо и скоро очутился перед дверью с электронным замком.
Машинально сунул в него карточку и не услышал знакомого мягкого щелчка.
было ходу и куда бы он сейчас с удовольствием забрался, чтобы избавиться от
похмельной ломки после жилища Слухача. Представилось, как там, за стальной
дверью, в стойлах стоят коровы и жуют сено - теплые, парные, пахнущие
сладковатым молоком и навозом. Забраться бы сейчас в ясли, как это бывало в
детстве, и уснуть под мерное коровье дыхание...
лошади были в бункере?! - однако через секунду он понял, что это звонкий
детский смех. Послышался топот легких ног: да там просто шалили дети!..
поросят, блеяние овец или жеребенка, но сколько ни прислушивался,
галлюцинации не исчезали, а, наоборот, становились отчетливее и ярче: за
дверью Нулевой зоны резвились и смеялись от удовольствия самые обыкновенные
дети...
черт водил, но он никак не мог попасть в основную галерею, где был его
кабинет и где в шкафу стояла бутылка водки. Он открывал ключом двери одну за
другой и оказывался то в Третьей, то почему-то в Седьмой зоне, где в
специальном отсеке стоял законсервированный атомный реактор. И везде в
коридорах было пусто, так что и спросить некого. Сидевший за пультом
подполковник уже наверняка обратил внимание на нестандартное поведение
начальника Центра, а если еще спросить, как выйти, точно решит, что он сошел
с ума или напился.
шагом двинулся к своей двери, но отчего-то опять оказался перед жилищем
Слухача. Ну и Бог с ним! Зато теперь ясно, куда идти: два поворота налево, и
будет блок управления Центра...
вспомнив, как хорошо дышалось в жилище Слухача, вновь ощутил желание
посмотреть, что сейчас там происходит. Гелий чуть приоткрыл дверь и тут же
со стуком затворил: из щели несло тяжелым духом, напоминающим знакомый смрад
дымной школьной кочегарки, куда пацаны бегали покурить на перемене. Топили
каким-то пыльным серым углем, который не горел, а таял в топке, испуская
удушливый желтый газ.
черен.
потому что где-то впереди послышался заливистый детский смех. Воистину,
мальчики кровавые в глазах!..
чудится же, вот, бегут и смеются!..
Широколобый в голубой униформе. Шли, бессовестно обнимались, не замечая
начальника Центра, и этот мыслитель норовил запихнуть руку в вырез
форменного платья своей спутницы. Запихнул, ухватил за грудь и получил по
руке звонкий шлепок. А самой приятно, стерве!..
и потряс головой, чтобы стряхнуть наваждение, и тут был замечен идущими:
девица стремительно высвободилась из объятий, приподняла головку и
независимо зашагала вперед. Широколобый смутился и несколько поотстал.
пластмассовой визитке, прикрепленной рядом с вырезом платья, значилось: "Мл.
лейтенант Суглобова М., оператор связи". И фотография в пилотке...
в далекие времена дворянских детей, еще в утробе матери. Это были
исключительно дочки офицеров Генштаба. Зато Широколобых отбирали годами,
просеивая сквозь сита проверок, тестов и экзаменов, поэтому они больше
походили на ходячие компьютеры. Это были действительно мыслители высочайшего
потенциала, можно сказать, интеллектуальный цвет нации. В жизни они казались
совершенно беспомощными, вели себя как послушные дети, у каждого из них
имелось отдельное рабочее место и изолированная комната для отдыха.
Говорили, что, если они оказываются вдвоем, начинается выделение энергии,
чем-то напоминающей ядерную при сближении двух критических масс.
остаться под землей на целый век, она даст потомство и от нее, как от Ноевых
детей, спасшихся в этом ковчеге, пойдет новое человечество.
себе как бы со стороны.
блоков связи и сигнализации в четвертом отсеке Седьмой зоны! - доложил
мыслитель, вступившись за свою спутницу. - Направляемся в Третью зону!
кармане куртки - одни нули! - Идите на место!
чтобы скрыть это, кокетливо прикусила нижнюю.
Валевска"...
последняя любовница Наполеона.
погончик на форменном платье, притянул к себе и откровенно понюхал. А она,
сучка, еще и откинула голову назад, подставляясь...
ничего не почувствовал, кроме его твердости.
что эти девицы не имеют представления о Нулевой зоне...
прижала его руку к своей груди. - Ты же меня хочешь? Правда? Прямо сейчас?
скулах. - Здесь... Сюда...
стаскивала с него куртку, выворачивая рукава. Тогда и он рванул ее платье на
груди, и ни одна пуговица не отлетела, выскочив из петель, словно так и было
задумано.
здорово... Ты мне сразу понравился, еще когда представляли коллективу. Такой
большой, сильный...
Херберт Фрэнк
Панов Вадим
Посняков Андрей
Белогорский Евгений
Андреев Николай
Майер Стефани