чертой горизонта.
дернулась и встала, прикованная к мягкому грунту. У ее правого борта
закачалась на волнах шлюпка, которую легко удерживали на месте четверо
гребцов.
с желтыми баллонами на спине, кинжалами у бедра и автоматами на груди,
спустилась в шлюпку. Через несколько минут Кордона, оглянувшись назад, уже
еле-еле различил силуэт судна, настолько густой была окружающая ночная
темь. Острова впереди по курсу тоже не было видно, и только по светящейся
стрелке компаса Кордона определил его местоположение.
перекрестился и нырнул в холодную черную воду, плотно охватившую тело.
Впереди заплясали тусклые огоньки - фонарики на груди у десантников.
Включив свой фонарь, Кордона подплыл к ним и показал рукой: вперед! Он
любил плавать ночью, когда вода кажется непрозрачной и вязкой. Он знал это
море, как свою квартиру на Ист-Лэгмур-стрит в Лос-Анджелесе, гонял здесь
на скутерах и ставил рекорды в многочасовом плавании до того, как попал к
Трэси. Он знал, что не ошибется, не собьется с азимута, и поэтому ничуть
не удивился, когда верхний пласт неожиданно засветился. Точно плывут,
прямо по лучу прожектора.
метров от него белел коралловый каравай острова с аккуратно вырезанным
ломтем - бухточкой. Можно было уже начинать штурм. Кордона снова нырнул и
через две-три минуты очутился в бухте. Здесь было совсем спокойно,
движение воды даже не ощущалось, а сама вода была настолько прозрачной,
что Кордона поспешил погасить фонарь на груди.
черных теней веером раскинулись по периметру бухты. Часовых было только
два - больше Корнхилл не выделил, да еще двое ожидали своей вахты, должно
быть мирно похрапывая в деревянной пристройке к "переговорной".
ласты. - Это дурачье загипнотизировано уверенностью в своей безопасности".
Пригнувшись, он перебежал к погашенному прожектору и вытащил из ножен
кинжал. Ничего не подозревавший часовой, что-то беспечно напевая, медленно
прошел мимо. В два прыжка Кордона догнал его и сильным, отработанным
ударом оборвал песенку. Часовой не успел даже вскрикнуть. Кордона
подхватил его уже в падении и тихонько опустил на коралловый скат. Вокруг
было по-прежнему тихо, и только ленивые океанские волны, сердито, урча,
разбивались у рифа.
послышался приглушенный голос:
круглым столом на пятачке манежа сидела худенькая белокурая женщина. Перед
ней на столе лежала пухлая стопка писчей бумаги. Женщина что-то быстро
писала, изредка заглядывая в блокнот. Вдруг она посмотрела в окно, и
Кордона резко отпрянул в сторону. Но женщина его не заметила. Она
беззвучно пошевелила губами, словно что-то прикидывая в уме, и снова
склонилась над рукописью.
дежурный - женщина! Что ж, хлопот поубавится: она, наверное, и стрелять не
умеет.
карты. Тут же лежали их автоматы. В глубине комнаты Кордона заметил
полуоткрытую дверь, из-за которой доносилась чуть слышная музыка.
"Радиорубка, - подумал он. - Радиста надо убрать в первую очередь, чтоб не
успел предупредить Гамильтон". Он посмотрел на часы: три часа ночи. Еще
десять минут, и можно вызывать Трэси. Хорошо бы обойтись без стрельбы, но,
видимо, не удастся: стрелять придется сразу, с порога.
забрали автоматы и направились к выходу. "Смена караула, - догадался
Кордона. - Сами идут к нам в руки". Так и произошло. Полицейских срезали
автоматной очередью прямо у выхода. Выбежавший на шум радист не успел даже
вскрикнуть. Оставалась дежурная. Сделав знак своим спутникам, чтоб не
стреляли, Кордона подошел к двери в глубине комнаты и рывком открыл ее.
Янина не обернулась. Увлеченная работой, она или не слышала выстрелов, или
не обратила на них внимания, могла подумать: гроза, гром, да и на шумовом
фоне ревущего кругом океана выстрелы прозвучали не так уж громко - треск
хлопушки, не больше. И Янина продолжала писать, не подымая головы от
стола, освещенного только настольной лампой, выхватывающей из темноты чуть
сгорбившуюся фигурку в темном жакете, пачку бумаги да белую раковину
магнитофона для записи разговоров с Селестой.
дешевые театральные эффекты: небрежно-развязные позы, черные резиновые
костюмы, автоматы, направленные на ничего не подозревавшую жертву. Все это
сулило приятный резонанс - неожиданный вскрик, мольбу о пощаде, слезы,
может быть, обморок. Вот только она обернется...
трех человек в костюмах аквалангистов. "Может быть, Корнхилл прислал
дополнительную охрану?" - мелькнула мысль и тут же погасла: слишком
красноречивы были дула направленных на нее автоматов. Потом она удивлялась
тому, что не испугалась и даже не позвала на помощь. Ею владело
любопытство, бессознательное стремление к опасности, о котором она знала
только из книг и фильмов и которое живет в каждом, будь он
профессиональный разведчик, или ученый, идущий на рискованный опыт, или
просто скромный бухгалтер, вступающий в неравный бой с хулиганами.
девчонка была не из слабонервных.
станете отнимать у меня оружие, драться, кусаться или царапаться.
знакома с приемами дзюдо или самбо. Но зато я умею кричать.
Бога, вас не услышит.
полицейских и держать на прицеле симпатичную женщину? Кстати, как зовут
эту женщину?
не его героиня. Книжки не будет. И фильма не будет. Закругляйтесь, как у
нас говорят.
же ей с этой галантной гадиной! Но что делать? Вызвать Селесту? Может
быть, он остановит налетчиков? Но ответного отклика не было.
убийству? Может быть, правы те, кто ставит его по ту сторону добра и зла?
Может быть, в своем обучении он рассматривает этот налет как новый урок, в
котором еще раз проверяются параметры добра и зла. Добро - в одну ячейку
памяти, зло - в другую. Потом оценить, сравнить, сопоставить. Что и с чем?
Какая информация понадобилась ему сейчас? Инициатива обреченной? Крыса в
лабиринте в поисках выхода? Ладно, попробуем найти этот выход!"
запястью поверх резинового костюма. Еще пять минут до прибытия шефа он
вынужден выслушивать дерзости этой маленькой женщины. Он видел, что она
боится его, тяжелого, угрожающего молчания его спутников, их автоматов и
кинжалов на бедрах. Боится и все же не становится на колени, не кричит, не
бьется в истерике, не умоляет о пощаде. Кордона уважал не только
откровенную смелость или профессиональное бесстрашие, он умел ценить и
тех, кто находил в себе силы преодолеть страх, животный страх перед
опасностью, болью и даже смертью. Он сейчас искренне жалел девушку,
которую все равно придется убрать, если шеф с ней не договорится. А ведь с
такой не договоришься.
гомон в дежурке, и на пороге зала в светлом прямоугольнике двери появился
Трэси. Его холодные глаза в несколько секунд оценили Янину.
ночь. Простите, что мы ворвались к вам без приглашения, но поверьте, я бы
не рискнул поступить столь бестактно, если б не терпящее отлагательства
дело.
ту же роль? Но Трэси придерживался иного мнения: он вел свою игру
настойчиво.
и польщен знакомством. Вы, оказывается, не только известный ученый, но и
бесспорно интересная женщина. Будь я продюсером, никогда не прошел бы
мимо.
же вопрос этой пародии на Бонда. - Она небрежно кивнула в сторону
почтительно отступившего Кордоны, - но он загадочно отмалчивался.