Чтение 46–й страницы книги ~Заповедник для академиков~

На плотине Алмазов вышел вперед - он был как пес, почуявший дичь, - он
махнул рукой, приказывая остальным отстать.

- Здесь, - сказал он вдруг, отыскав глазами Лидочку. Он как бы назначил
ее помощником по следствию.

Лидочка молча кивнула.

- Значит, он приволок ее сюда... - Алмазов велел всем оставаться на
месте, и сам вышел на плотину, глядя по сторонам, - вот он присел - еще одна
царапина на земле - еще желтое пятно... Алмазов пошел быстрее, как по следу,
потом остановился... Он уже был совсем близок к колодцу, в который со всех
сторон круговым водопадиком стекала вода.

Две утки, что остались зимовать на пруду, подплыли к Алмазову,
уверенные, что он принес им гостинец.

- Здесь, - сказал Алмазов, показав на пруд. - Надо пройти сетью.
Филиппов - на полусогнутых - быстро! За сетью!

- Почему здесь? - спросила Лида.

С ней Алмазов был согласен разговаривать.

- Видишь, какие глубокие следы, их даже размыть не смогло. Он сюда ее
тащил, вон трава как смята - это же элементарно.

- Нет, - сказал Ванечка-аспирант, - тут мелко.

- Зачем же ему было тащить труп сюда, - сказала Лида, - если у ближнего
берега глубже?

- Справедливо, - сказал Алмазов.

- Мне бежать или погодить? - спросил Филиппов.

- Погоди.

Алмазов метался по берегу, как собака, потерявшая след. Он понимал, что
решение близко, что надо сделать еще усилие...

- Стоп! - закричал он радостно. Так, наверное, кричал Ньютон в
яблоневом саду. - Ну и дурачье! Ведь никогда бы не нашли! Филиппов - нужны
две доски покрепче. Две, понял?

- А там есть, - сказала Лидочка, - вон плавает.

- Отставить две доски! Одну доску и крючья - крепкие крючьи.

- С какой целью, товарищ Алмазов?

- С целью вытащить труп из этого колодца. И учти, что труп может лежать
довольно глубоко. Если крючьев не найдешь, будь готов, что тебя опустят в
колодец на веревке. Понял?

Президент съежился, представив себе, что будет, если его опустят в
колодец. И побежал.

- И он послушно в путь потек, - сказал вдруг Алмазов, - и утром
возвратился с ядом.

Президента не было долго - минут двадцать. Все замерзли, кроме Лидочки,
у которой была замечательная лисья шубка. Алмазов не спеша осматривал
местность, порой нагибался, искал в мокрых листьях...

- Дурак, - сказал он вдруг. - Дурак, если решил ее убить. Мы бы ему все
простили... за бомбу. Любую биографию бы ему сделали. Вы мне верите,
профессор?

- Верю, - сказал Александрийский. - Но и для вас есть пределы, за
которые вы не станете заходить. Зачем вам рисковать ради абстрактной бомбы
собственной жизнью?

- Что меня могло остановить? Поезд Троцкого? Он бы еще глубже сидел на
крючке.

- До поры до времени, - туманно ответил профессор.

Издали Лидочка увидела женскую фигурку, что приближалась от купальни.
По черной каракулевой шубке и шляпке с узкими полями Лидочка узнала Альбину.

Альбина вроде бы гуляла, никуда не спешила. Лидочка несколько раз
поглядывала в ее направлении, прежде чем Альбина вышла на плотину.

- А что вы делаете? - спросила она рассеянно.

Будто бы они собирали землянику, и она знала это, но из вежливости
спросила, не малину ли они собирают,

- Сейчас труп будем вытаскивать, - сказал Алмазов. - А ты зачем
выбралась из дома?

- Погулять. - сказала она. - Мне надо гулять, я совсем скисла без
свежего воздуха.

Лидочка не сердилась на Альбину - она чувствовала вину перед ней.

- А вот Лидия отрицает похищение моего личного оружия, - сказал
Алмазов.

- Отрицает? - удивилась Альбина. - Значит, она права.

- Ты мне ваньку не валяй, - рассердился Алмазов, - а то сейчас в пруду
искупаешься.

- Смешно, - сказала Альбина, но не засмеялась.

Алмазов хотел еще что-то сказать, но тут увидел бегущего с горы
президента, а с ним двух мужчин - шофера и директора санатория - без
крючьев, но с веревками. И об Альбине забыл.

Когда для совершения действия, требующего участия двух-трех человек,
собирается полдюжины, они неизбежно начинают мешать друг другу, возникает
излишняя суматоха, поднимается крик, и работа исполняется куда медленнее,
чем хотелось бы ее руководителю.

Пока стоял крик, все махали руками и поочередно проваливались в тину.
Александрийский отошел в сторону и поманил Лидочку.

- Вы плохо себя чувствуете? - спросила Лида, увидев, насколько бледен
профессор. Видно, ее возглас долетел до докторши - та мгновенно оказалась
рядом.

- Я вам помогу дойти до санатория, - сказала Лариса Михайловна. - Это
безумие с вашей болезнью здесь находиться.

- Не беспокойтесь, я себя отлично чувствую, - ответил профессор
сварливым голосом. И отвернулся от доброй Ларисы Михайловны.

Подчиняясь мановению его руки, Лидочка приблизилась к Александрийскому.

- Мне так страшно, - сказала Лидочка.

- Не это сейчас главное, - отмахнулся профессор. - Главное - ни за что,
никогда, даже во сне не признавайтесь, что вы прикасались к револьверу
Алмазова.

- Я понимаю.

- Дело не во мне, не в справедливости, не в законе - даже если вы
останетесь живы, он найдет способ отправить вас на всю жизнь за решетку.
Единственная надежда - полное незнание!

- Дайте его мне, и я незаметно подкину его Алмазову.

- Глупости!

- Я потеряю его в парке.

- Ты! Его! Не видела! Никогда в жизни! - последние слова прозвучали так
громко, что Лидочка обернулась, опасаясь, что Алмазов услышал.

Но тот был занят.

Суматоха завершилась тем, что с берега к колодцу были положены доски и
в колодец спустили веревку с толстым, взятым из весовой, крюком на конце.
Нагнувшийся над люком директор водил веревкой, стараясь зацепить то, что
лежало глубоко в колодце. Это ему не удавалось, и его сменил Ванюша. Вскоре
раздался его торжествующий крик, веревка натянулась - все стали тянуть ее.

Президент Филиппов завопил:

- Идет, идет, приближается!

Лидочка зажмурилась - она подумала, что не вынесет нового лицезрения
несчастной Полины.

Крики стихли. Затем послышались удивленные возгласы.

- Это еще кто? - спросил Филиппов.

- Не узнал, что ли? - сказал Алмазов.

- Да разве узнаешь...

Лидочка открыла глаза,

Президент и Ванюша уже вытащили и волокли по воде к берегу тело Матвея
Шавло, доктора физических наук, любимого ученика Энрико Ферми, снабженное
широкой соломенной маскарадной бородой, а потому не сразу узнанное.

Его волокли к берегу, и все молчали, потому что первым должен был
заговорить Алмазов. Но Алмазов тоже молчал.

"Нет! - чуть не закричала Лидочка. - Этого не может быть! Там должна
лежать Полина, и мне ее не жалко. А Матю мне жалко!"

Доска от многих подошв стала осклизлой, шаталась и сбросила на полпути
людей - с шумом, плеском и ругательствами они свалились по колени, а то и
глубже в тину, труп медленно поплыл в глубину, и Алмазов завопил, чтобы его
не упустили. Лидочка не стала смотреть, как ловят Матю, - она все равно еще
не верила в то, что видит Матю, а не какую-то куклу, нарочно загримированную
под него.

Альбина стояла неподалеку, но смотрела в другую сторону, на средний
пруд, на купальню, будто гуляла по пустому парку.

Лиде был виден и Александрийский. Он глядел на то, что происходило у
колодца. И вдруг пошатнулся.

Ладонь его поднялась, легла на сердце - будто его ударили в сердце.

Лидочка обернулась - что он увидел?

Матя лежал на берегу - только ноги в воде.

А на доске, что соединяла колодец с берегом, остался человек - это был
санаторский шофер. Он стоял на коленях, наклонившись вперед и погрузив в
пруд руку. Почти по плечо, даже не засучив рукава.

- Эй, начальник! - крикнул он. - Гляди, что я нашел!

Он выпрямился, все еще стоя на коленях, и показал Алмазову то, что
поднял со дна пруда, - что-то черное, блестящее... револьвер!

Алмазов сделал два шага к воде, протянул руку и принял револьвер. Потом
отыскал глазами Альбину, стоявшую неподалеку и равнодушно глядевшую на тело
Мати Шавло:

- Вытри, - сказал он ей, - У тебя платок есть?

Альбина подошла к револьверу, приняла его из руки Алмазова.

- Можно я вытру? - спросил президент. - У меня платок чистый.

- Она это лучше сделает, - сказал Алмазов.

Лидочка поняла, что он не хочет, чтобы президент или кто еще из
посторонних увидел, что это его репольвер.

Сам же Алмазов присел на корточки, повернул голову Мати, и Лидочка