груди, и достала оттуда зажигалку.
ухватиться за борт.
наслаждением вдохнул отвратительный запах газа, который выделялся из
трубки.
лиловый огонек. Казик сразу прибавил огня, и пламя на секунду исчезло,
потом занялось ярко и уверенно.
полутьму.
деревья, представить то, чего никогда не испытывал, он не мог. Ему
казалось, что лес примет их и не убьет.
паузу ожидания.
перевалила его через борт корзины, чуть не вывалившись за мешком.
мгновение, когда можно было разглядеть каждый листок на деревьях, и
Казик, который вспомнил о балласте только после крика Марьяны, смотрел
как зачарованный на приближение земли, не боясь за себя, но очень
жалея такой красивый шар, которому суждено сейчас разорваться.
как бы с сожалением отсрочила встречу с шаром.
мешок тащил Казик, но не кинул его, как Марьяна, а, быстро придя в
себя, высыпал песок из мешка и был очень доволен тем, что подумал об
этом даже в такой момент, и сказал:
деревьев, уплывающие в туман. Они продолжали смотреть, даже когда
Казик спокойно занялся делами. Ведь никому не было нужно, чтобы шар
снова умчался в облака, тем более что больше балласта не осталось. Он
подкрутил горелку и смотрел, чтобы шар больше не поднимался. Это было
трудно сделать, потому что уже разыгралась гроза и ветер никак не мог
успокоиться. Шар продолжал болтаться мыльным пузырьком, совершая
эволюции в туманном пространстве между облаками и лесом.
балласта и ее кидало из стороны в сторону. Туча выплюнула из себя
короткий шквал, шар понесся, наклонив корзину, словно хотел выбросить
из нее людей, и они сжались на полу корзины, вцепившись в прутья и
веревки и пережидая, пока шквал не прекратится и не хлынет, как знак
окончания безумств, сильный и ровный ливень.
Теперь уж совсем неизвестно, куда нас унесло.
поднялись наверх. Мы летели правильно почти час, а потом нас мотало
минут десять.
остались. У Казика было чутье на время. И ему верили.
спасали. Но они только теперь поняли, как замерзли - до этого они
думали, как бы не разбиться.
по земле.
Сейчас теней нет, ничего нет.
в незнакомом месте, то с земли найти направление еще трудней. Но
подниматься наверх не хотелось.
и мужчины принялись хрустеть, поглядывая вниз, в надежде увидеть
что-нибудь знакомое.
но Казик сказал, что это другой холм. Время шло. Дождь все не
прекращался, хотя гром гремел издалека и нестрашно. Прошло еще часа
полтора. Марьяна, чтобы согреться, приседала в корзине, пока не
устала. Но не согрелась, а только запыхалась. Дик уселся на дне и
принялся протирать арбалет. Казик грел руки у горелки, потом он сказал
Марьяне, чтобы она тоже погрелась. Все очень устали от неизвестности.
Казалось, что они улетели так далеко от поселка, что никогда уже не
вернутся обратно.
стучать по оболочке. От теплого шара поднимался пар.
светлая полоса.
на горизонте. Это было непонятно. Получалось, что они видят две реки.
самом деле река - возник и другой темный берег. Светлая полоса справа
была очень широкой и терялась за горизонтом, а река с ней
соединялась.
этой планете тоже может быть море и притом так близко.
море. Тогда мы построим корабль и уйдем в плавание.
нужна. Когда-то, кажется в прошлом году, он доходил до реки, но не
смог из-за болот, кишащих всякими гадами, выйти на берег. У него
кончилась еда, а охота была плохая. Пришлось вернуться. Он помнил
холмы у реки, но здесь таких холмов не было видно.
Шар устал лететь и поднялся еле-еле, лениво и нехотя.
хотелось. К тому же снова пошел дождь. Это всем надоело - ленивый шар,
холод, влага, и тем более обидно, когда ты уже у цели, еще немного - и
перелетим через реку, а там уже можно спускаться, переночевать и
искать людей.
можно увидеть только издали, снизились к шару и с криками, хлопая
перепончатыми крыльями, принялись виться вокруг, недовольные тем, что
он нарушил границы их владений.
раз ударила усеянным зубами клювом по оболочке.
арбалет.
от шара и пролетела совсем рядом с корзиной, кругами планируя вниз.
Дик даже протянул руку, надеясь схватить ее, и Марьяна повисла на нем,
потому что Дик вывалился бы из корзины.
завесе дождя.
цвет облаков, и текла прямо, почти не извиваясь, не то что ручьи, к
которым они привыкли.