простым глазом - если, конечно, глаз не ослеплен ядерным взрывом. Но где найти
такой глаз?
Даже если да - наивно ожидать, что противник оплавится и развалится на части.
Если перестанет на какое-то время плеваться своими плазмоидами - и то хлеб.
скоро распухнут и побагровеют.
сейчас каждый из нас? Сколько бы их ни было, главное - впереди.
Умом понимаю, что ничего иного не стоило и ждать, а что поделаешь? Подсознание,
на стереотипах вскормленное, стереотипы же и рождающее, готовилось,
оказывается, к тому, что должно было хотя бы встряхнуть, как на ухабе...
Вторая и третья - фланговая! Тим, ты пока не суйся...
пересекли рубеж практически одновременно, но кидаться на врага всей сворой - не
лучший способ победить. Только теперь "Эгида" начинает развиваться почти по
плану. Может быть, до абордажа сегодня вообще не дойдет очередь - ядерные
боеголовки разнесут чужака в радиоактивную пыль, и операция завершится хотя бы
частным успехом?
блуждающим по экрану квадратиком, я вдавливаю кнопку "Захват".
- пуск по готовности.
гигантская пятерня. Сожмется, сомнет - и нет чужака.
солнца. На моем экране гаснут три короткие строчки - радиомаячки на капсулах
тоже стали горячей плазмой. Звена Свербыгуза больше нет. И новые плазмоиды,
отделившись от чужака, веером хлещут по выпущенным ракетам, по капсулам...
нет...
сжиматься - и сгорает, обращаясь в ничто.
атака! Атака! Тим!!!
игрек-хромосомы. Я здесь, на предписанном мне месте. И что я могу сделать, ну
что?
Но чего я ждал? Разве разработчики плана "Эгиды" не исходили с самого начала из
того, что вероятность полного успеха ничтожно мала? Разве не сам я заключил с
Иолантой договор: невозможное в обмен на небывалое?
через две секунды - на правую. Мы за барьером, мы - цели. Не столь уж важно,
долетят наши ракеты до чужака или не долетят, но сбить его с толку, утроив
количество целей, - наш единственный шанс.
почти нежно - это хорошо на учебных пусках, но совершенно неуместно сейчас!
Нежное, бессильное оружие. На нас прет танк, а мы вышли против него с розами
без шипов...
когда-нибудь у чужака его плазмоиды? На экране я вижу, как первая волна атаки
расплескивается мелкими брызгами. Уцелевшие пилоты пытаются увести свои
капсулы, чужак бьет влет и капсулы, и ракеты. Нет, уже только одни ракеты... А
ведь не успеет, их многовато даже для него... Если он останется на месте, то...
не выдержал бы такой немыслимой перегрузки. Часть ракет попросту теряет цель,
некоторые пытаются следовать за ней, но немногим это удается - щадя
конструкцию, срабатывают ограничители допустимых перегрузок. Лишь три-четыре
ракеты продолжают идти прямо на чужака - он шутя сжигает их. Ярко вспыхивает и
окончательно гаснет экран переднего обзора.
в-главных, уцелеть самому. Во-вторых, уничтожить нападающих. В-третьих,
вычистить то, что прорвалось за барьер и уже никому не угрожает, - но потом,
после боя.
исчезающие строки с фамилиями пилотов на моем экране. Правда, сзади подходят
четыре лазерные платформы, и чужаку пока не до них...
платформ есть куда более важная цель. Что ж... у трусов появился призрачный
шанс спастись, протянуть свои дни до трибунала на Церере.
ракеты - они самоликвидируются без срабатывания боеголовки, - это перезахват
цели. Мы бьем сами себя. Гаснут фамилии: Милославский, Дю-тертр, Штольц...
инопланетная тварь с пяток минут постояла на месте!
через две секунды чужак выскакивает из него, как протуберанец из маленького
солнца. Вернее, как опаленный обалдевший заяц из степного пожара. Он больше не
стреляет!
оснащена всем необходимым для автоматического сближения с целью после ее
захвата. Но ребятам и не надо в точности повторять мои маневры - их функция
лишь отвлекающая. Две мишени страхуют третью.
приблизившихся платформ? Не вижу, ничего не вижу... Мягкий загубник налился
свинцом и норовит сломать мне зубы. Вкус крови во рту. Тьма.
спине причиняет мучительную боль. Что с того, что кресло - анатомическое? Ни на
складочки, ни на мою сбрую с оружием оно не рассчитано. А лицо - как кисель. Я
снова вижу, но нерезко - перегрузкой деформированы глазные яблоки. Дикий
форсаж. Минута. Две минуты. Три...
нагрузок на конструкцию, я уже не попаду живым на Цереру. Мне просто не хватит
топлива на порядочный разгон. Через несколько суток я начну задыхаться, потом -
конец.
минута... Я все еще жив, и это очень странно. А еще более странно то, что
техника работает безотказно, если не считать одного погасшего экрана.
Спроектированная впопыхах, построенная в спешке, замучившая техников капризами
- работает!
индикатор над центральной панелью, и прерывисто квакает звуковой сигнал: пора!
пора!
трехстах слева внизу, если верить глазам, и в ста восьмидесяти двух, если
довериться локатору. Глаза лгут, чужак меньше, чем мне кажется. Мы продолжаем
медленно сближаться. Он похож на деформированное яйцо, снесенное
курицей-мутантом, и меня вовсе не удивляет, что по его поверхности пробегают
хорошо заметные судорожные волны. Наоборот - радует! Досталось гаду, вот и
корчится...
дужку с наушниками. Я иду.
алчно расползается по космосу новая туманность - светящееся радиоактивное
облако от сработавшей боеголовки. Нет, облегченная пародия на скафандр мне
точно не нужна: взрывная декомпрессия при промахе куда приятнее, чем медленная
и мучительная смерть от лучевой болезни.
теперь я попытаюсь сделать свое. Готовясь нырнуть в Вязкий мир, я гляжу одним
Шилова Юлия
Лондон Джек
Каргалов Вадим
Володихин Дмитрий
Глуховский Дмитрий
Шилова Юлия