спал. Как вскинулся в седло при виде знамения, так и метался,
сердешный, по градам и весям теплынским - собирал людишек на рыночных
площадях, речи творил... Лошадушка - вся от пены белая, сменить
пришлось. Будь на его месте кто другой духом послабже, жилою потоньше,
- ей-ей, не выдержал бы: закрыл глазки да лег на салазки... Да только
не из таких князюшка-то наш! Нутром чуял: не тот нынче день, чтобы в
праздности да неге полеживать. Тут так: не удержался за гриву - за
хвост не удержишься... Куй, пока брызжет!
окатистое надежное плечо Блуда Чадовича, постоял, перевел дух и лишь
после этого поднялся, тяжело ступая, по лесенке с хитро выточенными
перильцами.
сторону боярина.
локоток.
по-берендейски, но с греческим выговором:
ковром, стол накрыт нарядной скатертью, на окнах - занавесы да
наоконники, поставец сиял серебряной посудой. Красовались в тарелях
[Тарель (варяжск.) - особая посуда для знатного гостя.] всевозможные
яства, а в самой середке стола выгибала шею лебедь целая, нерушеная.
Незнамыч, а перед ним метался, запальчиво взмахивая руками, смуглый
изобиженный грек.
боярина полный кубок доброго вина. Выцедил, прищурив правое око,
закусил заморской маслиной, поставил кубок, призадумался. Потом
вскинул бровь и глянул на скукоженное личико розмысла.
нанесет, а прыткий и сам набежит... Так что не помогло тебе смирение
твое... Влез по уши - полезай и по маковку... На участке-то хоть
спокойно?
(берендейск.) - мирская сходка, подчас заугольная.] собирают, в доски
железные бьют...
Лют Незнамыч. - Родислава Бутыча скинуть мыслят. А на место его Завида
Хотеныча прочат...
наполнил кубок.
чуть стеклышки не посыпались. - Это по какому же уставу вы нас
позавчера заморозками пожаловали? А сегодня и того чище - ночи
лишили!.. Давно пора в шею гнать этого вашего хрыча Родислава Бутыча,
пока он тут светопреставления нам не учинил! И правильно Завид Хотеныч
сделал, что грамоту его разорвал! Ишь! Один дельный человек на всю
преисподнюю - и того убрать норовят...
бледный Лют Незнамыч.
цестны целовеки...
глаголишь, княже? Или грамоту царскую тебе еще не вручили?..
бородушку. - Велит мне та грамота снять с кормления участок Завида
Хотеныча... И, пока не покорится, припасов ему не поставлять...
- Тут он бросил на Люта Незнамыча исполненный грозного лукавства взор.
- Только не его участок, а твой. Твой, розмысл! На второй день у
людишек животы подведет - они тебя самого съедят... сольцой не
посыпая... А порушь-ка мне, боярин, лебедь белую!..
на блюде наиболее лакомый кус.
- Прознает ведь...
поднес было ко рту, как вдруг, опечалившись, вернул на блюдо. Воловий
глаз князюшки внезапно налился слезой.
тарель. - Помер болезный... Вот уж месяц тому, как помер...
грустью пояснил Столпосвят. - Кондратий называется...
Молил-молил меня никому не сказывать, да и другим запретил. Да только,
видать, правды-то не утаишь...
тишине этой скрипнула, спела тихонько дверь. На пороге, поджав губки,
стояла стройная, как веретенце, боярышня - заплаканная и сердитая.
Окинув беглым взглядом розмысла и дядюшку со Столпосвятом, уставилась
исподлобья на грека. Тот не понял - вскинул брови, покатал туда-сюда
черные маслины глаз, неуверенно цокнул языком...
Непутятична. - Зарок дала: кого первого сейчас увижу - за того и
пойду...
подытожил Ухмыл и надхлебнул стаканчик.
отмытую щеку, и сердито слушала степенный мужской разговор, время от
времени придирчиво оглядывая свою новую обитель. Так уж вышло, что
после недавней подземной смуты всех попятливых да окарачливых
скоренько переобули из сапог в лапти. В число разжалованных попал и
робкий сотник Нажир Бранятич - тот самый, кому принадлежало раньше это
жилье. Конечно, по сравнению с тесной дырой, где поселили поначалу
Кудыку с Чернавой, - хоромы. Две сухие просторные клети, стены
обтянуты чистой холстиной, а теперь даже вон и коврик греческий на
полу, выменянный всего за дюжину идольцев... А все ж не Навьи Кущи...
наших или Столпосвята со Всеволоком?
примолвил со вздохом: - А все бабы. Все они...
не за баб обиделся - за мужиков. Что ж мы, в самом-то деле, без
женского полу сами и склоки учинить не сможем?.. С лесоповала бывший
древорез вернулся малость осунувшийся, с незнакомым начальственным
блеском в глазах.
Звениславой сцепились - колом не разворотишь!.. Наша-то, вишь, с
раскладки, из грязи да в князи, а та и впрямь княжна, Всеволоку
двоюродной сестрицей приходится... Да и муженек ее Родислав Бутыч сам
из бояр... Бела кость...
угодил?..
Коромысл, к примеру... Слыхал о таком?.. Тот и вовсе из княжьего роду
происходил. А смекалист был, сказывают!.. Не чета нынешним - снасти
новые придумывал... Кое-что так в его честь и назвали... - Ухмыл
приостановился и подплеснул в стаканы винца. - Ну вот... - продолжил
он, покачивая берестяной посудинкой. - И давай, стало быть, это бабье
мужей подбивать: Завида, значит, Хотеныча с Родиславом Бутычем... С
тех самых пор распря у них и идет... Хотя, по правде молвить, у нас в
преисподней теплынские участки и раньше со сволочанскими не ладили...
чай, живем-то!..
завязался, что и не распустишь. Ежели Завид Хотеныч не удержится, то и
Столпосвяту, считай, опалы не миновать. То есть вотчины своей
теплынской лишиться... Да и наоборот: сгонят Столпосвята - тут уже
Завиду Хотенычу беда придет. Так что ты, Чернава, не горячись... Нам
без греков да без князюшки одним эту кашу не расхлебать нипочем. А тут
еще царь-батюшка помер, слыхали?
Посняков Андрей
Соломатина Татьяна
Контровский Владимир
Березин Федор
Шилова Юлия
Круз Андрей