жизни...
веселостью. -- Так это же целая вечность!.. Если человек за
один миг перед смертью успевает прожить всю жизнь, то что можно
за пятнадцать шагов?
пять, мы ж идем. А что?
медведь под дождем, горячий воздух не успевает сушить, во рту
сухо, начал считать вслух, а высокая фигура впереди замерла,
волхв что-то говорил, двигал руками, воздел их и хищно потряс.
словно сто тысяч гроз разом обрушились на эту гору. Невидимые
руки ломали, трепали, отдирали целые скалы. Колоксай согнулся,
оглушенный, ошалелый, уничтоженный. Смутно чувствовал, как
сильная рука повлекла, в бок больно ударило. Хриплый
задыхающийся голос прокричал зло:
помчался через тьму и грохот на светящийся шарик. Острые
выступы с хрустом рвали бока, били в плечи, в черепе звон,
словно снова в шлеме и доспехах, а по голове бьют молотами. Он
сам кричал, ругался, заставлял усталое тело бежать вперед, в
спину толкало, и он с усилием старался ускорить бег, там сзади
беспомощный волхв...
щели, но вдруг жар сменился свежестью. Впереди блеснуло, он на
подгибающихся ногах вывалился на широкую каменную равнину. В
спину ударило, он упал, ничего не слыша, кроме хрипа в
собственных легких.
глубинах потревоженно ворчало, все глуше и глуше. Хрипя, он с
трудом повернул голову. Каменная стена еще подрагивала, а в том
месте, откуда они выскочили, из щели шириной в палец с треском
выдавливались мелкие камешки, сыпалась горячая пыль. Олег стоял
у стены как прилипший, дергался, лицо красное, как волосы,
глаза выпучены, ладонями упирался за спиной в стену.
внезапно отделился, упал, а из почти незримой трещины в стене
остался торчать кончик ремня.
-- Едва... но мешок жаль... там две книги...
вершине просматривалась трещина. Уже не шире волоса. Промедли
чуть, оттуда выплеснулись бы тонкие красные струи. Волосы
волхва слиплись и походили на грязные сосульки. Лицо
раскраснелось, распухло, будто покусанное комарами.
встал. Правда, цеплялся за стену.
стены, внимательно посматривая то под ноги, то вглядываясь в
небо. Колоксай однажды видел из глубокого колодца звезды среди
бела дня, но, может быть, волхвы умеют их видеть и днем?
ее трещине как два испуганных таракана!
помог.
раз огненный шар остался на прежнем месте, разве что чуть
вскарабкался по скользкому небосводу. Прямые лучи проникали в
трещины, высвечивали.
оглянулся, ощутил некоторое беспокойство. Заснеженные горы все
так же угрожающе нацелили острые шпили в небо, в расщелинах и
впадинах снег скапливается и твердеет до плотности камня, но
что-то странное в острых ребрах скал, чересчур острых, о
которые ветер долго будет обламывать зубы, пока не сгладит.
совсем рядом была исполинская темная гора, единственная без
снега, хотя едва ли не выше других, но теперь взору открывались
даже дальние горы, вершины, пики...
Хоть и хотела... но все-таки красивая! А на красивую даже пес
не гавкнет.
гавкнем, то гавкнем. Вон вся гора гавкнулась.
голове Колоксая словно шарахнули боевой дубиной: свист вырвался
из пасти волхва чудовищный, оглушающий, распарывающий воздух,
как медведь когтями холстину.
воздел очи, на миг задумался, но не успел Колоксай перевести
дух, как волхв снова побагровел от усилий, раздул щеки. В
глазах у Колоксая потемнело, ему почудилось, что обрушилась и
эта гора.
зажал ладонями уши. В голове стоял треск, словно сто тысяч
узелочных молний лопались, разрывая череп.
недовольный голос:
точеными ногами другой, с такой же оранжевой гривой, оранжевым
хвостом, сам красный, словно как вынырнул из утренней зари, так
и не остыл.
соскользнуть в полете, коленями не удержит и щепочку, а у этих
коней бока крутые, на широкие груди смотреть страшно. Не
убиться страшно, а позор с коня упасть, хоть и с крыльями,
таким любой гусь позавидует...
чародейством своих бьешь...
этим... что как дубиной по голове... Ладно, куда теперь?..
спины.
сорвался с места как ужаленный. Крылья мощно ударили по
воздуху, Колоксая подбросило уже на третьем скоке, потом копыта
едва задевали землю, словно брезговали, через полсотни сажен
неровный стук копыт оборвался, крылатый конь замедленно пошел к
далеким облакам.
Глава 25
голову и увидел наверху бескрайнее снежное поле. Крылья мощно
сминали воздух, с каждым взмахом его бросало выше, потом
ворвались в полосу тумана, не сразу Колоксай сообразил, что это
и есть облака, не такие уж и плотные, как выглядят с земли!
затем туман сгустился, одежда отсырела, но конь шел ровно,
словно чуял в облаках своего собрата. Колоксай повизгивал от
восторга, а когда наконец под конскими копытами возникла
бездна, между конем и землей версты пустоты, он все равно не
взвыл, хотя сладкий ужас захлестнул с ног до головы.